Больше всего ее почему-то волновали письма. Вита перечитывала раз за разом лист, адресованный Матейко, и все не могла понять, есть ли в письме какой-то смысл или это все же просто беспорядочный набор слов. Плохо, что Наташа не смогла привезти еще хотя бы одно письмо — Измайлова или Лешко, тогда бы было с чем сравнить. Во всяком случае, адреса на конвертах были написаны одной рукой. Костя тоже получил письмо в тот вечер… Всюду фигурировали письма — Вита вспомнила то, на что Наташа, рассказывая ей все, не обратила внимания — по ее словам и по словам соседок Ковальчук, Людмила, поднимаясь к себе, взяла из почтового ящика письмо, адресованное сыну, и собиралась прочесть его сама. Опять письмо… Снова и снова Вита вчитывалась в слова и под конец уже начала ненавидеть изящный почерк, но так ничего и не поняла. Если в письме и содержался какой-то тайный смысл, он был ей недоступен. Хотя, скорее все-го, это действительно просто дурацкое желание попугать, сбить с толку, «черная метка», а смысла никакого и нет. Кроме того, она ведь не знает, такие ли письма получили остальные?
Все-таки, выбрав время, Вита позвонила своей бывшей учительнице по русскому языку и литературе и напросилась к ней на чай и на совет.
— Не знаю, смогу ли тебе чем-то помочь, — удивленно сказала та, — я и на пенсии, и подготовка у меня не та, а ты университет ведь совсем недавно окончила. Ты же знаешь…
— Я знаю, что заваривать чай так, как вы, Елена Иосифовна, никто в Волжанске не умеет, — медово запела Вита в трубку. — А еще я знаю, что каждый вторник к вам на этот чай заглядывает некая дама из института последипломного образования, которая консультирует даже…
— Негодяйка! — ласково сказала учительница. — Впрочем, по-моему, я сама об этом и рассказывала. Ладно, приходи завтра, только веди себя прилично, знаю я тебя! Дина Валерьевна — женщина строгих правил.
Дина Валерьевна оказалась женщиной не только строгих правил, но и строгого вида. Ей было около шестидесяти, и худощавая, аккуратно и опрятно одетая, с тщательно уложенными волосами, с жестким лицом и скептическим взглядом, она напомнила Вите одну профессоршу из родного университета, которая преподавала у них стилистику и культуру речи. О количестве «заваленных» ею студентов в университете ходили легенды. И отправляя очередную жертву на пересдачу, профессорша недовольно говорила: «Голубушка, не нужно жечь меня взглядом и считать мегерой. В филологии место только для тех, кто понимает вопрос, а не зазубривает его. Зубрилам в нашей науке делать нечего, в нашей науке нужно жить. Видите, я попросила вас уточнить всего лишь два момента, а вы уже плывете. Моя задача — научить вас, а не механически рисовать оценки. И тройку нужно заслужить, голубушка. До свидания». Сама Вита сдала тогда экзамен на четверку, чему до сих пор удивлялась. И сейчас при виде Дины Валерьевны у нее невольно екнуло сердце — нет, похожа была, очень похожа.
— Что это? — удивленно спросила она, прочитав письмо, которая Вита отдала ей после предварительных расшаркиваний. — Какой-то бред. Что вы от меня хотите?
— Я хочу узнать, есть ли здесь какая-то система и есть ли смысл? И если он есть, то как мне его найти?
— Довольно странно, — Дина Валерьевна фыркнула и снова начала вчитываться в ровные строчки. — Конечно, на первый взгляд просто набор слов — даже не словосочетаний, потому что синтаксическая связь есть далеко не везде. Вы пытались что-нибудь выделить здесь?
— Похоже на очень большое и очень сложное предложение, если не привязываться к смыслу, — осторожно сказала Вита, и на нее посмотрели с таким откровенным негодованием, что она даже смутилась.
— Вы ведь, кажется, филолог? — спросила ее Дина Валерьевна ледяным тоном, положила письмо и взяла свою чашку, и Елена Иосифовна пододвинула ей новую розетку с клубничным вареньем. Вита сокрушенно кивнула, словно ее обвинили в чем-то предосудительном.
— Да, в моем дипломе написано именно это слово. Но я заочница, помимо того, непосредственно по специальности никогда не работала, знания приобретенные в университете, неосмотрительно не развивала, поэтому к настоящему моменту они… — Вита издала губами поцелуйный звук, выловила ложкой в розетке ягодку и отправила ее в рот. — Поэтому, я решила посоветоваться со специалистом и узнать для начала — является ли то, что я вам показала, предложением?
— Голубушка, — произнесла Дина Валерьевна, поправляя очки, и Вита невольно вздрогнула, — что значит не привязываясь к смыслу? Предложение — это синтаксическая единица, то есть между ее компонентами существуют синтаксические отношения — соответственно, смысловые и грамматические, это ведь не просто набор слов. С помощью предложений мы выражаем свои мысли…
— Это я понимаю, Дина Валерьевна, — мягко произнесла Вита и скосила глаза на Елену Иосифовну — та с интересом следила за ними, в то время как в ее пальцах мелькали спицы, вывязывая кому-то носок. — Но вначале меня интересует формальная организация, а потом уже семантическая.
— Ну, знаешь, — Дина Валерьевна пожала плечами и снова взяла письмо. — Формальная… В предложении, как тебе должно быть известно, существует определенная иерархия отношений между словами, как и связь слов… Ты посмотри, что с падежами творится, предлоги… отдельные словосочетания выделяются, но…
— То есть это все-таки не предложение?
— Только в рамках знаков препинания. Но если даже попытаться представить здесь текст… нет.
— И все-таки, может нам попробовать составить структурную схему? Если предположить, что это не набор слов, а все-таки некая система? Между прочим, вот в этой части, по-моему, твердая группа подлежащего и сказуемого…
— Где? — Дина Валерьевна наклонилась, следя за ее пальцем. — Лена, золотце, выделика нам листик бумаги и ручку.
Спустя некоторое время Дина Валерьевна и Вита уже сидели, склонившись голова к голове, и, безостановочно препираясь, покрывали бумагу загадочными квадратиками, линиями и латинскими символами. Елена Иосифовна, понаблюдав за ними, негромко произнесла:
— Наверное, я еще чайник поставлю?
Поскольку ей никто не ответил, она ушла на кухню. Чайник был поставлен, вскипел, остыл и был вскипячен заново, прежде чем Вита и Дина Валерьевна, наконец, отложили ручки и внимательно всмотрелись в то, что у них получилось.
— Ну вот, примерно, — недовольно пробормотала Дина Валерьевна, — если брать настолько грубо… и все равно я с этим не согласна. В общем, сама видишь, преобладает подчинительная связь, часто встречаются личные местоимения второго лица единственного числа, среди частей речи преобладают глаголы… Вот тебе твоя предполагаемая модель, но если рассматривать ее лексическое наполнение, то получится… — она замолчала, допивая остывший чай, и Вита негромко пробормотала:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});