Читать интересную книгу Рыцари былого и грядущего. Том II - Сергей Катканов

В Ордене существует строгий запрет на увеличение численности выше раз и навсегда оговорённого числа. Рыцарей в белых плащах всегда только 9. Рыцарей в коричневых плащах — 27, по 3 на каждого рыцаря в белом плаще. Сержантов — 108, по 3 на каждого рыцаря. Число послушников не может превышать общее число рыцарей и сержантов, но может быть меньше.

Орден имеет в своём подчинении подразделения туркополов — православных воинов неевропейских национальностей. Это не рыцари и, чаще всего, не монахи. Это союзники.

Собственно Орден — только 9 рыцарей в белых плащах, они же высшее руководство Ордена, а именно:

Великий магистр — высший руководитель.

Сенешаль — второе лицо в Ордене, по распоряжению великого магистра может принимать на себя часть его функций.

Маршал — руководит сухопутными силами Ордена.

Великий адмирал — руководит морскими силами Ордена.

Великий командор Иерусалима — руководит финансовой деятельностью Ордена.

Командор разведки и контрразведки.

Туркопольер — руководит туркополами.

Командор-наставник — руководит подготовкой послушников.

Комендант Секретум Темпли.

Главная резиденция Ордена — Секретум Темпли — подземный бункер, расположенный в Лалибеле, Эфиопия. Орден имеет так же официальную резиденцию — замок в Гондере, Эфиопия.

Орден зарегистрирован при ООН в качестве организации, выступающей за возрождение европейского рыцарства, но структурой ООН де-факто не является и ничего о себе этой организации не сообщает. Деятельность Ордена в основной части носит секретный характер.

Орден владеет недвижимость в разных странах мира, но структурных подразделений — командорств — нигде не имеет. Впрочем, современный Устав Ордена не содержит запрета на создание командорств.

Рыцарями и сержантами Ордена могут быть только лица европейских национальностей.

Орден имеет своих священников, но не имеет епископов. Число священников в Ордене строго не регламентировано и зависит от количества послушников, численный состав которых может колебаться. В Ордене, как правило, около 10-и священников, из расчёта 1 священник на 20 рыцарей, сержантов и послушников. В составе духовенства Ордена есть диаконы, любой из которых достоин священного сана, но не получает такового, пока в этом нет необходимости (рост количества послушников, смерть одного из священников). Духовенство Ордена — духовенство Иерусалимского патриархата. Доверенные епископы Иерусалимского патриархата рукополагают для Ордена диаконов и священников — только из кандидатов, представленных Орденом. Церковная структура Ордена находится в духовном подчинении у иерусалимских епископов, но в административном отношении полностью автономна. Духовенством тамплиеров руководит протопресвитер Ордена — священник-монах в сане архимандрита. Всё духовенство Ордена — монашеское.

Орден имеет 4 своих храма: 2 в Лалибеле, 1 в Гондере и подворье в Иерусалиме.

Орден располагает значительными финансовыми ресурсами, основу которых составила казна тамплиеров, спасённая в XIV веке. Орден контролирует глобальную финансовую сеть, значительная часть звеньев которой и не догадывается о существовании Ордена. Финансовая деятельность Ордена направлена на поддержку христианских инициатив и на подавление инициатив антихристианских. Финансовые структуры Ордена не преследуют цель извлечения максимальной прибыли. Их цель, кроме уже названных текущих задач — сохранение материальных ресурсов Ордена до «часа икс».

Орден не претендует на власть и не участвует в чьей бы то ни было борьбе за власть. Интересы Ордена никак не связаны с национальными интересами какого-либо государства или группы государств. Ни одно государство мира Орден не считает ни своим противником, ни своим союзником. Орден не может выступать на стороне одних государств против других.

Основным противником Ордена являются агрессивные антихритианские силы — сатанисты, включая те случаи, когда эти силы сами себя не считают сатанинскими, но по сути таковыми являются, например, поклонники богини Кали. В отношении сатанистов Орден проводит боевые операции, не останавливаясь перед их физическим уничтожением, однако Орден не ставит перед собой цель полного уничтожения сатанинских культов. Главная цель Ордена — защита христиан и христианства.

Окончательная цель Ордена будет реализована в период всемирной диктатуры Антихриста. В этот завершающий период мировой истории Орден Христа и Храма задействует все свои боевые и материальные ресурсы для обеспечения безопасности последних христиан.

Вот так, в общих чертах.

* * *

Блуждая по улочкам старого Иерусалима, можно потерять время. И не потерять бы самого себя. А, впрочем, это ведь одно и тоже. Андрею казалось, что он блуждает в ожившей картинке, которую долго рассматривал, очень желая туда попасть, и вот он наконец там, внутри — может трогать руками стены домов, слышит звуки собственных шагов по гулким камням, вдыхает тёплый воздух древности. И всё-таки картинка словно не до конца ожила. Андрея не покидало ощущение собственной непричастности к этому, как будто не вполне реальному, миру. «Близок локоть, да не укусишь». Ему не соединиться со старым городом и не стать его частью никогда. Эти улочки помнят железную поступь средневековых тамплиеров, а он не слышит их шагов. Королевство Иерусалимское здесь, в старом городе, реальнее, чем современность, но эта реальность ускользает, не даёт к себе прикоснуться.

Андрей всматривался в лица — арабы, евреи, европейцы. Праздных легкомысленных туристов он не видел в упор. Эти бессмысленные толпы всё здесь заполонили, но на самом деле их не существует — мираж в пустыне реальнее, чем они. Андрей искал «корневые» лица, стараясь уловить выражения, которые откроют перед ним глубь веков. Иногда это удавалось — от иных персонажей веяло древней тайной. Израильские солдаты — спокойные и самоуверенные. На их лицах — боль и равнодушие. Религиозные евреи в чёрных лапсердаках — взгляды искоса, в них — страх и высокомерие. Странные улыбки торговцев словно намекают, что вы ни за что не догадаетесь, что они на самом деле продают. Европейцы, для которых Иерусалим стал родным городом, если, конечно, стал. Чтобы слиться с душой Иерусалима недостаточно научиться не вертеть головой, когда идёшь по улице, и морщиться, глядя на туристов.

Лица. Много лиц. И вот одно из них вдруг ошеломило по-настоящему. Молодая женщина с удивительно белой кожей, такой белой, какую и на севере не встретишь, а здесь, в стране загара, это совершенно белое лицо заставило остановиться и замереть. И черты лица очень тонкие, какие бывают только у потомственных аристократов. Это лицо словно было создано для того, чтобы отражать самый возвышенный настрой души. С него, казалось, можно написать Мадонну, но так казалось недолго. В зелёных глазах стояла болотная муть. Тонкие губы кривились удивлённой брезгливостью, как при неожиданной встрече с чем-то крайне неприятным, но не опасным и недостойным внимания. Сиверцев почувствовал, что это выражение на её лице — постоянное. Весь мир, вся жизнь, все люди вызывали у этой женщины удивление и брезгливость. Она держалась так обособленно и отстранённо, словно боялась умереть от отвращения, если к ней кто-нибудь прикоснётся.

Потом он ещё раз встретил её на улице — тонкая и звонкая фигурка в белых одеждах скользила между людьми так, что никто и никогда не смог бы случайно её коснуться — вся её кошачья грация была ориентирована на уклонение, на окружение себя прозрачной, но непроницаемой оболочкой. В этой изумительно женственной фигурке было что-то совершенно не женственное. Не мужское, а скорее бесполое, а потому — нечеловеческое. Сиверцев почувствовал, что это не женщина. Это очень странное существо.

Как-то у себя в комнате около полуночи, уже помолившись перед сном, Сиверцев вспомнил это существо, влекущее и отталкивающее, изысканно-утончённое и отвратительное, презирающее всё живое, а потому вызывающее презрение. Он не хотел о ней думать, но он не мог не думать о ней.

Вдруг в комнату стремительно и бесшумно вошёл Князев, твёрдым шёпотом отчеканивший:

— К бою. При себе иметь пистолет и кинжал. Через две минуты я увижу тебя на крыльце.

* * *

Лилит испытывала отвращение к родителям. Когда-то очень давно ей казалось, что она очень любит маму и папу, и жить без них не может, и никогда-никогда не расстанется с ними, но это было целую вечность назад, а сейчас ей уже 6 лет и она чувствует себя хорошо, только когда не видит их. Время, проведённое рядом с родителями, казалось ей вычеркнутым из жизни, глупо и бессмысленно потерянным. Суетливая и вечно не к месту смеющаяся мать чуть ли не заставляла Лилит играть в куклы, а ей не нравились эти глупые маленькие человечки. Ей нравились кубики. У кубика ровные грани, и он всегда какого-нибудь одного цвета. А пластмассовые человечки — корявые, безобразные. Ими нельзя любоваться, как она любуется кубиками. А мать навязывала ей кукол, это было невыносимо.