— Вашего лепилы шмотки — вякает остановленный, неумело пытаясь вывернуться.
— Стоять, Зорька! — прикрикивает на лопуха, не шибко старший по сравнению с «военом» курсант Ленька.
— Руки убери! — стараясь придать своему голосишку значительность и непреклонность начинает дрыгаться воен.
— Опись где имущества и вооружения? — строго спрашивает его полосатый камуфляж.
— Покрали небось, молодой челаэк, все что можно, пока несли? — с барской интонацией заботливо подливает маслица в огонь и Чарджер. Тут же на горемычного срочника вываливается сразу поток весьма низкосортных, надо заметить, шуточек и претензий. И это ему еще повезло, Чечако на его счастье еще полощет мозги нашим партнерам — оппонентам в комнатушке. Он бы мозги этому сопляку прополоскал бы куда как мощно.
— Да отвяжитесь вы, не брал я ничего! — чуть не плачет не ожидавший такого расклада салобон. Я тем временем шустро просматриваю сваленные в коробку мои вещи и стараюсь углядеть недостачи. Автомат на месте, «Малыш» тоже, разгрузка вот и даже моя, не позарились. Каска, пистолет. Рации обе, гарнитура на ухо лежит, документов только нет.
— Удостоверние скоммуниздили — говорю я собравшейся публике.
— Тогда придется этого обмылка захомутать в виде компенсации. Пусть нам картошку чистит, а удостоверение вам новое нарисуют, пока старое не вернут — заявляет уверенным голосом Вовка.
— Не годится. У меня удостоверение было заламинировано, так что ценность повыше, чем у простой бумажки.
— Тогда надо этого мурзилку в целлофан замотать — кивает с брони Ленька.
— Идите вы к черту! — начинает рыпаться салобон, которому очень неуютно в нашей компании. Накал нарастает, потому как ему на помощь приперлись его товарищи, во главе с этим злобным мудаком, что хотел мне все время в ухо наладить. Инженеры со вкусом и удовольствием влезают в свару, наши не отстают. Но мордобой так и не начинается — прибывает замначраз и начинает орать на нас нечеловеческим голосом. В итоге страсти остывают, ржевские откатываются на исходные позиции, инженеры нехотя заканчивают перепалку, меня тут же высокое начальство отсылает с глаз долой, я ему только успеваю доложить, что у меня пропало удостоверение и — тут я вспоминаю, что у меня был трофейный ятаган, а теперь его нет. Замначраз машет рукой и вваливается в домик, тут же оттуда вываливаются все лишние. Я так понимаю, что осталась пара Ржевских незнакомцев, Брысь с Ильясом, да свита замначраза. Его охрана тут же берет под контроль местность. Больше нам тут делать нечего.
— Ну и что мне делать? — спрашиваю я у присутствующих, благо нас отогнали подале от домика.
— А вы для чего сюда шли? — уточняет Чарджер.
— Интервью дать, разумеется, для Радио Кронштадт, да конкуренты перехватили — ехидничает с невинным видом Чечако.
— Не, я в разумении свои трофеи собрать — заявляю я.
— Это какие трофеи? — уточняет Чарджер.
— Джип, стрекалку для зомби, еще там всякое — туманно поясняю я.
— Знаете, мне кажется вам лучше все же подождать — мы разберемся с трофеями, вашу долю вам доставим. Сейчас Олега дергать не стоит — он нашел очень интересную инфу, на сей момент копирует и разбирается, а вы с ним на пару работали. Тем более, что стрекалка вообще-то оказалась интересной штучкой, так что скорее это будет не личный трофей, а на команду. Даже на две команды, от нашей опять же Олег был. Да и насчет совместного похода за «есу» стоит поговорить — резонно толкует Чарджер. В другое время я бы с ним поспорил, но вот сейчас — неохота. Мой грабительский поход кончился настолько нелепо и неудачно, что как-то все желание наживаться пропало. Пошел по шерсть, а вернулся стриженым.
Пока я думаю, к домику подлетает разноволосый командир этой буйной инженерской ватаги по прозвищу Эхо, ехидно на меня смотрит, коротко ржет, потом выдает совершенно неуместное:
— Бежала овча мимо нашего крыльча, как шлепнеча да перевернеча. Я ей: "Овча, овча, на хлебча, а она и не шевелича". Чарджер! За мной, нас ждут великие дела!
Оба ныряют в комнатушку, видно вызвали для чего-то и их. Там прямо Большой Совет получается? Или как все это понимать.
Мне чем дальше, тем меньше хочется тут находится. Мимо трофеев меня вежливо прокатили, самостийно хозяйничать охота пропала полностью.
— Вовка, может отвезешь меня отсюда нафиг. Наши сейчас где? Чтоб к ним!
Водитель хмыкает, тянет из разгрузки рацию. Коротко сообщает майору, что увезет нашкодившего лекаря к танку. Слушает ответ, потом кивает на стоящего в теньке "Найденыша":
— Залезай. Покатаю. А вы, ребятки, пока тут подождите, мало ли что. Будьте паиньками и не шалите, оглоеды! Давайте, давайте, слазьте, расселись тут… Графья Парамоновы…
Курсантеры, отругиваясь, слезают с брони, вертят головами, где бы пристроиться, а я ныряю в уютное брюхо БТР. Ну прямо дома! Каждый проводок родной!
— Как считаешь, чего там, в комнатушке-то? Я им, судя по всему не нужен, речь о чем-то другом идет, не?
— А нам не пофиг? Тебя отмазали, теперь за свой косяк Ржевские будут репарации с компенсациями отслюнивать. Там же Ильяс, так что он с них не слезет. Глядишь и исполнится его мечта о сети кафЭ и бутиков…
— Ну да. Как же, мечты… Не те масштабы в Кронштадте. А в других местах если что и открывать, так разве что бутик "Ле гопнИк" и кафе "Бомжмур".
— Пожуем увидим — резонно отвечает Вовка.
— А телевизионщики уже у танка съемки закончили? — вспоминаю я.
— А то ж! Они уже в Крон похряли. А этот Чечако вишь новую сенсацию учуял… Ты учти, майор всякие несанкционированные интервьи воспретил.
— Да я понял, чего тут…
А дистанции тут детские — мы уже и приехали. Танк стоит на месте, народу вокруг него уже немного, менты закачивают погрузку в машины той самой кучи трофейного оружия, а я вдруг вижу у Енота тот самый пропавший у меня ятаган. Ну, точно ведь — он мне его не вернул же! Вовка с разворота укатывает обратно, а я присаживаюсь к греющимся на солнышке. Мое появление проходит без эксцессов, вижу, что они степенно продолжают прерванный моим появлением разговор.
— Учить надо бойцов всему, многое может пригодиться — выдает как раз мудрую мысль Павел Александрович.
— Особенно если учат верно. Тому, что нужно — добавляет Серега.
— Вот именно. Тут к слову такие события разворачивались, что и в фанастике выглядеть будут неправдоподобно. Вот вы толковали про полезность ножиков. Мне в этом плане вспоминается такой Герой Советского Союза, как Александр Мнацаканов. Особо отличился он уже здесь, за что Золотую звездочку и получил, но предпосылки раньше были.
— А ножики при чем? — продолжает вертеть в ручонках ятаган Енот.
— Когда свежеиспеченный лейтенантик получил свой первый танк, то экипаж немного удивился, что командир носит с собой всегда не вполне приличный танкисту нож.
— Ну, кавказская кровь, да.
— Экипаж тоже этим делом заинтересовался — знаете, если командира уважают, то и подражают ему. Попутно командир всерьез занимался обучением своего экипажа вовсе уж ненужной, вроде, танкистам рукопашке и применению ручных гранат. Нет, оно положено было такому учить, но вы ж сами знаете разницу в армии между «положено» и «старательно». Вот свой экипаж Саша учил старательно. Потому когда под городишком Каменск немецкое противотанковое орудие в паре десятков метров от своей позиции вынесло тридцатьчетверке ведущее колесо и «разуло» развернувшийся боком от этого зубодробительного удара танк, события пошли совсем не так, как артиллеристы ожидали. Они успели второй болванкой поджечь вставшую машину, после чего выскочивший первым из полыхающей тридцатьчетверки с гаечным ключом в руке мехвод, с досады, наверное, запулил в противотанковый расчет этот самый инструмент. Вероятно, немцы приняли летящий предмет за гранату, потому как грамотно укрылись. Подарив этим несколько драгоценных секунд экипажу танка, выскакивающему горохом из пылающей тридцатьчетверки. Дальше пошло совсем неожиданно для панцербрехеров. Повыпрыгивавшие из механического костра как были — в горящей одежде, тушить ее было некогда, а по январской погоде одеты были тепло, многослойно и огонь пока еще не шибко припекал сквозь вату, танкисты атаковали орудийный расчет, швырнув по дороге пару настоящих гранат в ровик и ввалившись на позицию в виде огненных чертей. И взяли очумевших артиллеристов в ножи. Рукопашная схватка с ножами и пистолетами в упор была короткой, но злой и жестокой, противотанкистов вырезали, захватив орудие в полной исправности. Да еще и с запасом снарядом. После этого затушили одежку и обнаружили, что лейтенант спекся — у него сильно обгорело лицо и после драки отекало все сильнее, он уже и видеть не мог. Вот тут мне не совсем ясно — обычно писали, что он ослеп, но врачи сумели за несколько месяцев восстановить зрение… — смотрит на меня Павел Александрович.