— Пусть будет так, — а потом зачем-то подтверждил, хотя ведь не обязан…
Мужчина сократил расстояние до минимального, потянулся к Аниному лицу, коснулся подбородка, приподнял…
И пусть вчера таких касаний (и куда более интимных тоже) было крайне много, от сегодняшнего Аню снова пробрало до костей.
— Домашнее задание, Аня. Научись обращаться на ты. Приду — проверю.
(всех обитателей коммов тоже касается, кстати, Корней придет — проверит)
Он мог бы чуть наклониться и клюнуть девушку в губы. Секундное дело. Но не сделал этого. Отпустил, отступил, размашистым шагом направился в спальню, чтобы через двадцать минут уже в костюме и с вечно вспыхивающим уведомлениями телефоном в руках уйти по своим неизвестным для Ани, но несомненно важным делам.
Она же… Доела кусок его торта, допила, благо, свой кофе, то и дело сдерживая улыбку, представляя его перед собой… И исполняя домашнее задание.
А потом была поездка к бабушке, во время которой вроде как даже удалось отвлечься. Аня с восторгом рассказывала Зинаиде, какой замечательный праздник у нее получился. Благодарила за подарок, к которому, по правде, так еще и не притронулась. Умолчала только о тех нюансах, которые касались Корнея и могли вывести бабушку на опасную тропку догадок. И не потому, что Аня чего-то боялась, просто… Прекрасно понимала, как может выглядеть со стороны то, во что она впутывается. И не была готова защищаться.
Время в санатории пролетело незаметно, а когда пришла пора уезжать… Зинаида предложила внучке остаться.
В любой другой день Аня согласилась бы, не задумываясь, а в ту субботу испытала тревогу и засомневалась…
Почему-то нестерпимо захотелось набрать Корнея, показать, как прилежно исполнила «домашнее задание», обратившись сходу на ты, а потом спросить, не против ли он, если… Но главное, хотелось услышать, что против, ждет дома. И пусть Аня понимала — это уж точно вряд ли, но куда она без своих мечт?
Вот только ответственность перед бабушкой и любовь к ней заставили отказаться от этой идеи. Аня согласилась, а потом просто написала: «
бабушка предложила остаться, я согласилась. Вернусь домой завтра во второй половине дня. Это не страшно?
«. Отправила и с напряжением ждала его ответа. Пришел он почти сразу. «
Ок. Позвонишь, если нужна будет моя помощь
«.
Чего-то такого и следовало ожидать… И расстраиваться оснований не было — он ведь готов прийти на помощь, только попроси… Но с практически непреодолимым желанием продолжить диалог Аня справилась. Не спросила, дома ли он… Каким планирует свой вечер… Думает ли о ней… Это все было бы слишком. Детским и дерзким. Поэтому, вздохнул, Аня отложила телефон, вернувшись душой и телом к любимой ба.
Только ночью уже, закрыв глаза, укрывшись по уши незнакомым мягких одеялом, она оживляла в памяти события прошлой ночи… И изо всех сил отгоняла мысли о том, с кем он мог провести уже эту ночь. День рождения ведь закончился… И вдруг вместе с ним закончились чудеса?
* * *
Воскресенье Аня тоже провела у Зинаиды. Они наконец-то получили возможность наговориться, наобниматься, насмотреться друг на друга так, как обе к тому привыкли. Только сейчас, кажется, Аня поняла окончательно, насколько соскучилась по бабушке. Только сейчас она наконец-то вспомнила, насколько важный бабушка для нее человек. Только сейчас с ужасом осознала, что мысли о Высоцком, влюбленность в него, умудрились подвинуть с первого плана все. Скорбь по дому. Грусть без родной бабушки. Страх перед неизвестностью. Просто находясь рядом с ним Аня будто оказывалась под куполом… Обманчиво безопасным. Наполненным отравным для нее запахом его духов, который напрочь вышибает из головы хоть какие-то мысли.
Домой Аня вернулась лишь ближе к ночи.
Едя в рейсовом автобусе в сторону города, то и дело открывала диалоговое окно с ним, раздумывая над тем, чтобы что-то написать… Хотя на самом деле очень хотелось, чтобы рано или поздно написал он. Это ведь не сложно… А ей разукрасило бы мир. Но он, видимо, действительно был очень занят. Потому что за день — ни единого сообщения, не говоря уж о звонках.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И в квартире Высоцкого тоже не оказалось. Зато там было привычно чисто, аккуратно, убрано, просторно, свежо…
Привычно для Ани. Любимо… Совсем не так, как было в их с бабушкой доме. И даже удивительно, что изначально это жилье показалось девушке безликим, потому что сейчас… Она во всем видела и узнавала хозяина.
И если по уму вернувшейся после выходных настоящей бездельницы Ане стоило не блуждать взглядом по стенам чужой квартиры, а тут же броситься к ноутбуку, чтобы заняться хвостами, которые предстояло подогнать к понедельнику, но она зачем-то подошла к двери в его спальню… Комнаты, в которую она так ни разу и не заходила.
Положила одну руку на холодную ручку, другую на гладь дерева… Решалась довольно долго прежде, чем позволить себе невероятную наглость впервые с тех самых пор, как Корней пустил ее в свое жилье…
Раньше Аня только представляла, как может выглядеть его спальня, а сегодня рискнула увидеть…
В серых тонах, с такой же мебельной расстановкой, как та, в которой живет она… С идеальным порядком… По-гостинничному заправленной кроватью и декоративными подушками поверх покрывала, отсутствием валяющихся вещей… Без каких-либо фотографий на тумбах, картин на стенах, только…
Аня прокралась внутрь, чувствуя, как сердце вырывается из груди, подошла к одной из тумб, присела, потянулась рукой к книге, которая на ней лежала. Судя по всему, Корней спал с этой стороны, потому что тут же тянулись зарядные шнуры для техники…
На обложке увесистой книги, будто специально созданной для этой комнаты, тоже исполненной в сером, не было изображено ничего, что позволило бы Ане сходу разобраться, что это такое…
Только надпись: The complete. Zaha Hadid. И полосы разных оттенков по диагонали.
Почему-то чувствуя себя будто на пороге невероятного открытия, испытывая внутренний трепет, Аня открыла ее, позволяя ушам насладиться характерным хрустом свежих страниц.
И сразу поняла, почему книга показалась ей нетипично тяжелой — большую часть печатного пространства в ней занимали изображения на фотобумаге. Лишь малую — текст. Это были проекты зданий. Выглядевшие подчас немного космическими. Совсем не те, к которым привык глаз. Не типичные высотки. Не обычные застекленные бизнес-центры. А немного пугающие своей необычностью… Произведения архитектурного искусства. Иначе и не назовешь.
Аня пропускала страницы через пальцы, задерживаясь взглядом на тех, которые привлекали внимание…
Смотрела… И совершенно не могла понять, что именно эта книга забыла здесь. На тумбе повернутого на симметрии, порядке, логике Высоцкого. Ведь каждый дом в этой книге будто ту самую логику ломал… Или побеждал…
Захлопнув том, Аня еще раз провела по гладкой обложке…
— Заха Хадид…
Прочла имя, которое ничего ей не говорила, открыла первую страницу… Увидела черно-белую фотографию женщины… И почувствовала, как по рукам идут мурашки. Потому что… Получается, это все ее. Женщины. Ломающей логику женщины. Или побеждающей ее.
Продолжая чувствовать внезапный трепет, Аня положила книгу на место, встала с пола, окинула спальню еще одним взглядом, а потом, снова крадучись, вышла, прикрыв аккуратно дверь.
И стоило сделать это — как Аня услышала, что хозяин открывает квартиру своим ключом.
Заходит, снимает пальто, разувается, произносит обычное свое: «привет», буквально мазнув взглядом. Не то раздраженным, не то просто уставшим.
На ее ответное, как самой казалось, смелое: «привет», не реагирует никак — ни улыбкой, ни кивков. Встает с полки, присев на которую разувался.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Подходит к Ане, не спрашивает, что она делает у его двери, останавливается в шаге, смотрит довольно хмуро.
— У бабушки все хорошо? — задает дежурный вопрос, явно не сочась интересом.
— Да. — И Аня интуитивно чувствует: сейчас лучше всего ответить так же дежурно.