И слезы, ректор больше всего боялся, что Малица расплачется.
— Страшно, — честно призналась саламандра и обмякла в руках лорда. Они такие теплые, такие надежные. И представляется не рогатый демон, а человек.
Затылок сам нашел мужское плечо. Лорд притянул Малицу ближе и уткнулся губами в макушку. Саламандра вздрогнула и, поддавшись порыву, нащупала и крепко сжала руки ректора, словно боялась, что лес утянет к себе, в круговерть Дикой охоты. Хвост обвился вокруг Малицы. Та вздрогнула и, подняв голову, удивленно взглянула на ректора. Тот не успел отреагировать и получил чувствительный удар по подбородку.
— Хвост, он же?..
— Убрать? — разочарованно спросил ректор, потирая ушибленное место. Потом спохватился и перешел на деловой тон: — Это привычка, Ирадос. Хвост считается продолжением руки, и демоны частенько… кхм… обнимают друг друга хвостами.
Конец фразы лорд произнес невнятно, скороговоркой, жалея, что вообще начал что-то объяснять. Хвост тут же спрятал за спину и принял позу старшего товарища, утешающего малыша. Именно так, не стоит нахрапом. И так напугал. Малица на него с таким ужасом смотрела, думала, убьет. Он — ее! Да, в пылу охоты выглядел странно, но чтобы убить!
Саламандра до сих пор дрожала, и лорд, наплевав на принципы, погладил ее по щеке, наклонился и прошептал так, что откликнулся замороженный магией огонь в жилах:
— Я никому не дам вас обидеть.
Он попытался вложить в голос всю нежность, показать, насколько дорога ему эта скорчившаяся в его объятиях девочка. Ректор сам это понял только тогда, когда увидел ее под обрушившимся балконом, страшась, что придется звать некроманта. И после, когда изнывал от дикой ревности, увидев рядом с лордом Шаллом. Некромант — оборотень, против него нет предубеждений, а проректор еще не стар. Да, они друзья, но в любви все средства хороши.
Малица судорожно вздохнула. Рога Дикой охоты уже не подчиняли себе биение сердца, саламандра впервые поверила: все позади. Не ее кровью обагрится этой ночью лес.
Будто две реальности: здесь и сейчас покой, тепло и уверенность и там, за пределами поляны, боль, страх и безысходность.
Долгожданные слезы наконец полились из глаз. Саламандра потянулась их утереть, и ректор вновь обратил внимание на повязку. Помрачнев, лорд ухватил Малицу за руку и рявкнул, заставив вздрогнуть:
— Что это?
Саламандра недоуменно перевела взгляд с хмурого ректора на окровавленную повязку и вспомнила. От страха она успела забыть о поступке лорда шан Теона.
— Меня вампир укусил. Только один раз! — поспешно добавила Малица, страшась того, что остаток ночи придется провести в лазарете.
— Укусил? — ледяным тоном уточнил ректор и, не спрашивая согласия, рванул за концы повязки.
Саламандра зажмурилась, не желая видеть рваную рану от зубов, но потом любопытство пересилило, и Малица открыла один глаз. Кровь уже не текла, запеклась на коже, но место укуса по-прежнему болезненно реагировало на прикосновения. А после снятия повязки и вовсе пришлось стиснуть зубы, чтобы не закричать.
— Он пил тебя? — От негодования ректор перешел на «ты».
Лорд задал вопрос нарочито спокойно, попутно ощупывая припухшую кожу, но Малица понимала: внутри ректора клокочет ярость. Слишком блестели зеленые глаза, слишком кривились в непроизвольной усмешке губы. На мгновение даже стало жалко лорда шан Теона. Быстрой, легкой смерти ему не видать.
Саламандра кивнула и не стала вдаваться в подробности.
— В лазарет! — скомандовал ректор, и в следующий миг Малицу толкнуло в отрывшийся посреди безмолвного — звук рога уже стих — ночного леса портал.
Часть пятая
РАЗБОР ПОЛЕТОВ
— Вы понимаете, что творите?!
Побелевший от гнева министр практически кричал. Он метался по кабинету и едва ли не рвал на себе волосы, тогда как ректор оставался спокойным. Лорд рассматривал камень на перстне и гадал, удастся ли убрать с него царапину, не испортив огранку.
Впереди ожидал куда более важный разговор, а министр — так, мелкая сошка.
— Лорд ти Онеш? — видя, что ректор занят делами чрезвычайной важности, привлек к себе внимание граф Соренц и в сердцах плеснул себе воды из графина. Хотелось вина, но это потом. — Вы меня слушаете?
— Безусловно, — кивнул лорд, вспоминая последние минуты врага.
Лорд шан Теон вел себя достойно. Не метался, не проклинал, лишь глянул с холодной усмешкой и произнес: «Не доставлю вам такого удовольствия, милорд». И сдержал слово, гончие ничего не получили.
Ритуальное самоубийство — вещь редкая, но привычная для высшей аристократии Закрытой империи. Иначе бывший тайный советник поступить не мог. Ректор уважал его за это, не позволил псам подойти к безжизненному телу.
Яд подействовал мгновенно.
Шан Теон почернел и с тихим хрипом рухнул на колени. Проступили сквозь кожу налившиеся багрянцем вены и лопнули, залив кровью серебристые шкуры призрачных гончих. Лорд ти Онеш порадовался, что Малица всего этого не видела: слишком страшно. Ему самому стало не по себе, когда кровь полилась из глаз и ушей вампира. Скрюченные посмертной судорогой пальцы сжимали крохотную склянку с ядом. После, уже в Академии, ректор рассмотрел под увеличительным стеклом пару кристаллов и поспешил сжечь: опасны. Даже крупинки достаточно, чтобы убить человека. Значит, всегда носил при себе. Тайный советник до мозга костей! Схвати они его после осеннего бала у императора, тоже бы проглотил яд, чтобы не выдать секретов родины и не позволить себя казнить.
Сильная добыча! Они втроем загоняли его до самого рассвета. И шан Теон едва не ушел: помешала рана, нанесенная лордом Шаллом. Она не успела затянуться, и вампир поскользнулся в прыжке. Всего лишь поскользнулся! И погиб.
Ректор отогнал гончих и присел рядом с мертвым вампиром. Для верности всадил-таки в сердце серебряный болт — никакой реакции.
— Что с ним делать, милорд? — Из тени леса выступил молодой демон и покосился на шан Теона.
— Ничего. Похорони. Клану лучше не знать, где он погиб. Хотя, — ректор в сомнении покосился на изломанное короткой агонией тело, — главе рода положены почести.
— Хочешь отдать вампирам? — эхом отозвался еще один демон, старше первого и одетый по моде Закрытой империи. — Он ведь из девчонки кровь пил, Нормана покалечил.
— Норман сам себя покалечил, — отмахнулся лорд. — Своей собачьей заносчивостью. Еще поговорим, очень о многом поговорим, — с мрачной усмешкой чуть слышно добавил ректор и вновь перевел взгляд на почерневшего вампира. — Пусть лежит в склепе. Порядочных вампиров я уважаю.