Малица заболтала ногами, будто тряпичная кукла, и сквозь спазмы боли, разрывавшие горло, увидела проректора. К счастью, шан Теон не сломал ему позвоночник.
Румянец зажег девичьи щеки. Никогда прежде саламандра не видела полностью обнаженного мужчины. Разглядывать не стала, предпочла перевести взгляд на мигающие зрачки лорда шан Теона.
— Перекинулся, значит, — равнодушно констатировал вампир, искоса мазнув взглядом по лорду Шаллу. — Поздно!
Только Малица успела подумать, для чего именно поздно, как проклятие обрушилось на поляну и саламандра ощутила, как оно работает.
Вампир больше не держал жертву. В этом не было нужды: Малица сама не могла стоять. Болело все, каждая мышца. Глаза слезились, дыхание стало рваным.
Малица видела опутавшие ее жгутики проклятия, впившиеся в кожу и безжалостно отнимавшие жизнь. Спасал внутренний огонь. Он помогал отсрочить неизбежное, не позволял проклятию отравить кровь, но саламандра понимала: долго это не продлится.
Лорд шан Теон довольно улыбался. Он склонился над покрывшейся испариной Малицей и наблюдал за тем, как саламандра бьется в тщетных попытках совладать с заклинанием.
— Как приятно видеть чужие муки! А ведь я хотел пожалеть, убить быстро, — покачал головой вампир. — Теперь же, извини, станешь моим донором.
Малицу передернуло от страшной перспективы. При виде выросших клыков шан Теона и вовсе пропала всякая вера в спасение. Сейчас они вонзятся в запястья, отравляя кровь. И спасения не будет, пара «кормежек», и Малица станет инфицированной, то есть зависимой от укусов вампира. Тот же не успокоится, пока не иссушит жертву.
Лучше уж смерть от проклятия!
— Никогда не недооценивай противника!
Малица уже и не чаяла услышать голос проректора.
Яркая вспышка, хлопок, и вампир с шипением отскочил в сторону, бросив жертву.
Малица дрожала и никак не могла прийти в себя. Пусть проклятие разрушено, пусть шан Теон отступил, но его клыки были так близко, практически касались кожи. От страшной участи саламандру отделяло меньше десятой дюйма. Ее трясло. Даже зубы стучали. Она понимала, надо встать, но не могла. Горло болело. Его будто наждаком изнутри натерло.
Проректор, ничуть не смущаясь собственной наготы, направил на шан Теона жезл. Вампир усмехнулся, явно не воспринимая угрозу всерьез, как выяснилось, напрасно. Лорд Шалл недаром получил новое назначение, а до этого много лет курировал самый сильный факультет Академии колдовских сил. Он предусмотрел все, в том числе стремительность и ловкость вампира.
Лорд шан Теон оказался заперт в ловушке. Вырвавшееся из земли синее пламя не позволяло выйти за пределы небольшого пятачка.
— Счастливого упокоения! — с глумливой улыбкой пожелал проректор и направил жезл на вампира.
Пронзительный голубой луч устремился в грудь шан Теона, но на полпути разбился о невидимую стену.
Пламя, сдерживавшее вампира, в последний раз взметнулось к небесам и погасло.
— Значит, феи обманули, — мрачно констатировал проректор и сплюнул под ноги. — Но ничего, для некроманта шустрый мертвец не проблема.
— Вы для меня тоже, — обнажил клыки шан Теон и поднял руку.
Между пальцами заклубилась тьма и, собравшись в плотный комок, метнулась к лорду Шаллу. Тот отчего-то не попытался взорвать ее, а, ругаясь, отскочил, пытаясь достать метавшегося молнией вампира. Значит, заклинание невозможно уничтожить, пока жив его создатель.
Будто забавляясь, вампир выпустил на свободу второй шар.
Разозленный лорд Шалл уничтожил его прицельным ударом, от которого участников поединка разбросало по поляне, а деревья жалобно затрещали.
— Сильно! — сплюнув кровь, хрипло похвалил вампир. — Не всякий маг сумеет. Но я ждал демона и прекрасно подготовился. Счастливого пути, милорд!
Саламандра завизжала, привлекая внимание проректора, когда за его спиной полыхнул портал. Та самая ловушка, о которой говорила Тьюзди.
И тут раздался вой. Малица сразу узнала его и поискала глазами укрытие. Призрачным гончим в пылу охоты все равно, кого убить.
Звук рога твердил: пора бежать! И саламандра побежала, проигнорировав окрик проректора. На подкорке сознания мелькнуло: жив!
Ветви хлестали по лицу. Сапоги промокли, комья земли и корни так и норовили повалить, но Малица продолжала бежать. В ушах звучал охотничий рог, от которого стыла кровь в жилах. Дикая охота разлилась по полям и лесам, горе тому, кто встанет на ее пути!
Сердце неслось впереди тела, обгоняя магический шар. Последний постоянно гас: видимо, ему передавалось беспокойство создательницы.
Лес хлестал по щекам, сыпал за шиворот талый снег, притаившийся в жухлой листве кустарника. Стылый воздух ранней весны щипал щеки, разгонял кровь по венам. Земля под ногами сбилась в комья.
Как в видении!
Холодный пот прошиб Малицу, заставляя бежать еще быстрее.
Лес, бесконечный темный лес. Липнущая к телу одежда и коварные корни. Запнувшись об один из них, саламандра упала и больно ушибла колено. Затравленно огляделась. Деревья. Тишина. Луна, выплывающая из-за голых, напоминавших руки мертвецов ветвей. Откуда ждать беды?
Рог уже не звучал в ушах, но Малица кожей чувствовала опасность. Она разлилась по воздуху, проникла в кровь, заставляла судорожно дышать.
Мурашки расползлись по телу.
Сейчас, прямо сейчас! Из-за того дерева. Или, может, из-за куста за спиной.
Шипя, магический шар потух, и Малица оказалась наедине со своими страхами. Хотелось позвать лорда Шалла, но саламандра боялась. Вместо этого затеплила на ладони огонек и, как была, сидя на земле в ворохе прошлогодней листвы, осветила лес. Тени принимали причудливые образы, становясь то призрачными гончими, то принимали облик лордов шан Теонов. Мнилось, будто Эльмар тоже жив и пришел с того света поквитаться с отвергшей его саламандрой.
Малица сдавленно ахнула, когда и ее огонек потух. Кто-то блокировал магию!
Тишина. Гробовая тишина, в которой собственное дыхание будто набат.
Саламандра съежилась и, морщась, ощупала лодыжку. Кажется, ушибла, но бежать сможет. Раз так, нужно сорваться с места и вновь устремиться в темноту, надеясь успеть до того, как ее настигнет Дикая охота. Она рядом; охотники уже оцепили лес.
Малица сомневалась, будто некроманты смогли бы пробежать милю быстрее. Саламандра следовала за луной, ныряла под своды деревьев, чтобы вновь искупаться в лучах призрачного света. О ноге старалась не думать. Пусть болит. Если болит, то живая.
Тени!
Лес внезапно наполнился тенями. Малица ощущала их так же, как до этого чувствовала опасность.