Малица вздохнула, признавая правоту некроманта. Второкурсница, что с нее возьмешь!
Феи же приняли решение.
— Я посмотрю медальон, ты понюхаешь капли, — нашла компромиссное решение переговорщица с волосами сине-белого цвета.
Проректор пожал плечами и лениво поднялся.
Медальон вновь оказался на виду, извлеченный ловким движением фокусника. Малица уловила едва различимое свечение, окутавшее пальцы, будто солнечные лучи. Оно исходило от медальона. Кажется, феи тоже увидели его, потому как жадно впились глазами в руки проректора. Тот замер на месте, высоко подняв источник невидимого света. Саламандра подметила напряженные мышцы, характерно, для заклинания, сложившиеся пальцы и гадала, чем все закончится. Она уже поняла, медальон не пустышка, а некий артефакт. Приоткрыть завесу тайны нечаянно помогла одна из фей, которой коснулся лучик. Та будто сбросила пару сотен лет и превратилась в ту самую фею, какой мечтали стать все маленькие девочки.
— Будь осторожен! — шепнула чем-то встревоженная Тьюзди.
Она кружила вокруг лорда Шалла, будто стремясь защитить, и все поглядывала на лес.
Проректор кивнул и улыбнулся ей. Затем размял шею и плечи и, прежде чем Малица успела вскрикнуть или вообще хоть как-то отреагировать, перекинулся. Одежда с треском полетела на подтаявший снег, а черный оборотень вцепился в крылья феи, подминая несчастную под себя.
Над поляной разнесся рык, на землю брызнула кровь. Отчего-то зеленая. Так вот какая она у нечисти.
Малица впала в ступор и отрешенно наблюдала за тем, как проректор добивал фею. Острые зубы против магии. Увы, в этот раз последняя проиграла. Тельце феи обмякло и больше не подавало признаков жизни.
Саламандра думала, остальные бросятся на помощь товарке, но их отчего-то больше интересовал медальон.
Не осознавая, что делает, Малица первой ухватилась за цепочку, буквально вырвав ее из рук крылатой соперницы. Металл обжигал пальцы, а сам медальон странно вибрировал.
— Не открывай! — предупредила Тьюзди, вовремя оказавшаяся рядом.
Немыслимым образом элементаль умудрилась схватить флакон и теперь бережно, словно ребенка, прижимала к груди. Но ведь Тьюзди нематериальна. Вернее, нематериальна в виде стихии. Однако, очевидно, ради такого случая Тьюзди согласилась сменить форму и превратилась в обычную, пусть и абсолютно алую девушку.
Опомнившись, феи синхронно издали такой высокий звук, что от него заболели уши. Хуже всего пришлось проректору с его звериной чувствительностью: бедняга даже завыл. Конец концерту положила Малица, сообразившая, для чего, собственно, он и затевался: украсть и медальон, и флакон и сбежать, уступая место… тому, кого так боялась Тьюзди.
Ловчая сеть вышла несовершенной, зато ненадолго спеленала предательниц-фей. Чтобы те перестали кричать, грозя порвать ушные перепонки, Малица засунула им в рот кляпы. На все — не больше минуты, чтобы потом развернуться и увидеть бывшего мужа. Тот неслышно возник из леса, спрыгнул откуда-то сверху и теперь стоял всего в трех шагах от Малицы. Саламандра дорого бы дала, чтобы никогда больше не видеть умных серых глаз, аристократичных тонких черт и выражения легкого презрения на бледном лице. Малица попятилась и завела руку за спину, призывая огненный меч. От волнения он получился со второй попытки. Дурно, очередной промах. Жизнь мага в его собственных руках, и сейчас саламандра подарила ее вампиру. Счастье девушки, что тот решил поиграть.
— Жена. — Шан Теон склонил голову в издевательском приветственном поклоне. — Что же вы забыли обо мне, сбежали до брачной ночи, изменили с убийцей кузена. А ты не мешай!
Вампир резко обернулся и с неожиданной для столь утонченного существа силой отправил в полет проректора. Тот сильно приложился о дерево, но почти сразу вскочил. Шерсть на загривке вздыбилась, но клыков лорд Шалл не показывал.
— Лорд ти Онеш не придет, — прорычал проректор. — И вы ошиблись, сладковатый запах мертвеца невозможно спрятать от некроманта.
Вампир вздрогнул. На памяти Малицы он впервые испугался, но столь же быстро взял себя в руки, чтобы накрыть поляну удушливым черным облаком. Саламандра знала, что это — проклятие. И сейчас оно упадет на них, высосав силу и отдав ее создателю по тоненьким щупальцам. Проклятие десятого уровня, специфическое, вампирское — «Чаша жизни».
— Вы тоже просчитались, милорд, приняв обличье зверя. Оно вас и погубило.
Вместо ответа — необыкновенно быстрое движение, и вот уже лорд шан Теон совершает вынужденный полет, сбивая по дороге молодую поросль.
Оставаться бы ей на месте, но огонь пластичен. Оправившись от первоначального шока, саламандра вдруг ощутила небывалый прилив сил. Она впервые смогла стать жидким пламенем и заключила вампира в смертоносные объятия.
Эйфория, чувство безграничной свободы и легкости! Малица никогда прежде не испытывала такого. Вдруг стать подобной Тьюзди, легко менять форму и перекидываться с земли на ветви деревьев, уходя от ударов вампира. Все — как игра. Только огонь в крови, только Малица и Эльмир шан Теон. Меч стал продолжением руки — пламенеющий и обжигающий.
Напрасно проректор обвинял саламандру в отсутствии должной физической подготовки — она неизменно оказывалась за спиной так и не ставшего настоящим супругом мужа.
Опьяненная мнимым могуществом, Малица едва не пропустила захват и, уходя от него, запнулась, чтобы тут же ощутить холод рук шан Теона. Странно, но вампир остался практически невредим, только занялась одежда.
— Решили и меня наградить своим знаком? — не давая пошевелиться, шептал в ушко лорд шан Теон. Под его напором пальцы Малицы разжались, а меч потух. — Не надо, миледи, это кровная месть. А вы знаете, что такое кровная месть неспящего?
Малица захрипела, не в силах произнести ни слова: слишком крепко держал вампир. И тут же полетела на землю, отброшенная сильнейшим ударом.
На виске стремительно набухала шишка, но саламандру волновало другое — сцепившийся клубок тел. Как угадать, кто из них проректор?
Малица в отчаянии кусала губы. Огненная плеть, преобразованная из меча, жалко повисла в руках. Что толку от дара, от оружия, когда не можешь его применить?
Противники катались по земле. Слышались хруст и треск. Мнилось, будто они ломали друг другу кости, вгрызались в плоть. Поляну обагрила кровь. Горячая, алая, она брызнула прямо на руки Малицы. Та судорожно вспоминала, какого цвета кровь у вампиров, и жутко боялась, что ранили лорда Шалла.
Тьюзди, бессильно заламывая руки, кружилась над противниками. Малица бросила на элементаль вопрошающий взгляд, та лишь сокрушенно вздохнула: