Растения эти сотворили с лошадьми настоящие чудеса. Вскоре они нормально ели и пили — и выглядели достаточно окрепшими, чтобы продолжать путь. Отряд покончил с едой, и воины убрали остатки пищи в мешки. Шнуроносящие объявили, что лошади готовы отправиться в путь. Вскоре всадники уже ехали на юг через невысокие холмы Ра, сопровождаемые ранихийцами, легко бежавшими трусцой рядом с лошадьми.
Под копытами лошадей травянистые поля переливались словно мягкие волны, создавая для отряда впечатление скорости. Они ехали по густой траве вверх и вниз, по невысоким пологим склонам, вдоль неглубоких долин, между рощицами и небольшими лесами, мимо узких потоков, через широкие поля.
Это была довольно суровая земля. Кроме вездесущей алианты пейзаж не оживлялся ни фруктовыми деревьями, ни культурными насаждениями, ни цветами, за исключением аманибхавам. И все же равнины казались полными стихийной жизни, словно низкие, пологие холмы были образованы пульсацией почвы, а жесткая трава была достаточно питательна, чтобы прокормить любого, чей желудок окажется достаточно крепок, чтобы переносить такую пищу. Когда солнце начало клониться к закату, вереск на склонах холмов стал красным. Стадо антилоп вышло из леса, чтобы напиться из источников, а вороны крикливо начали слетаться на широкие ветви каштанов, усеянные их гнездами.
Но больше всего внимание всадников привлекали встречавшиеся на пути ранихины. Мчались ли они галопом, словно триумфальные знамена, или резвились вместе на вечерних играх — огромные лошади были окружены каким-то ореолом величественности, словно сама земля, по которой они гордо ступали, гордилась их созданием. В буйной радости они звали к себе скакунов Стражей Крови, и те исполняли танец копытами, словно не в состоянии были сдерживать радостное возбуждение от того, что снова дома. Потом свободные ранихины уносились прочь, полные веселой крови и неукротимой энергии, извещая всех о своем приближении веселым ржанием. Эти звуки заставляли воздух звенеть от перенасыщенности жизнью.
Вскоре солнце зашло, попрощавшись с равнинами оранжевым пламенем. Кавинант смотрел на закат с каким-то странным удовлетворением.
Он устал от лошадей, устал от ранихинов, и от ранихийцев, и от Стражей Крови, и от Лордов, и от Дозора, устал от этой бесконечной круговерти. Ему хотелось темноты и сна, несмотря на кровавый свет от его кольца, приближение луны и крыльев ужаса, похожих на крылья стервятников. Но когда солнце исчезло, Руста сказал Протхоллу, что отряду лучше не останавливаться.
— Есть опасность, — сказал он. — Другими ранихийцами в траве были оставлены предупредительные знаки.
Отряду следовало двигаться до тех пор, пока он не окажется в безопасности — еще несколько лиг. Поэтому они продолжили движение. Позже взошла луна, и ее оскверненный серп превратил ночной мрак в кровь, вызвав мрачный отсвет у кольца Кавинанта и его голодной души.
Потом Руста сделал всадникам знак придержать лошадей и соблюдать тишину. Они осторожно поднялись по южной стороне холма и остановились неподалеку от гребня. Всадники спешились, оставили несколько Стражей Крови присматривать за лошадьми и следом за шнуроносящими поднялись на вершину холма.
Низкая плоская земля лежала к северу от холма. Шнуроносящие некоторое время всматривались, потом указали на какую-то точку. Кавинант поборол сонливость, застилавшую глаза, и сквозь красную тьму увидел темное пятно, двигающееся по равнинам на юг. — Креш, — прошептал Хон. — Желтые волки — порождение Терзателя.
Они пересекли Камышовый Проток.
— Ждите нас здесь, — сказал Руста. — Опасность вам не грозит.
Он и все шнуроносящие растворились во тьме.
Члены отряда инстинктивно придвинулись ближе друг к другу и до боли в глазах начали всматриваться в жидкий красный свет, который, казалось, сочился, подобно поту, из клубящейся тьмы равнин. В беспокойном ожидании они стояли молча, едва дыша.
Пьеттен сидел на руках у Ллауры, совсем проснувшись с наступлением темноты.
Позже Кавинант узнал, что стая насчитывала пятнадцать огромных желтых волков. Их плечи были на уровне пояса человека, у них были массивные челюсти с кривыми острыми клыками и желтые голодные глаза. Они шли по следу ранихина-жеребенка, единственной защитой которого была его мать. В легендах ранихийцев говорилось, что дыхание крешей было достаточно горячим, чтобы опалять землю, и везде, где они прошли, оставались следы страдающей травы. Но единственное, что видел Кавинант сейчас, — приближающаяся темнота, которая с каждой минутой становилась все гуще.
Потом ему показалось, что в хвосте стаи произошло короткое замешательство, а после того, как волки двинулись дальше, на земле как будто осталось что-то едва различимое — две или три неподвижные точки.
Стая снова завертелась. На этот раз тишину нарушило несколько коротких завываний удивления и страха. Раздавшееся затем резкое рычание внезапно замолкло. В следующий миг стая ринулась прямо в сторону отряда, оставив позади еще пять точек. Но теперь Кавинант был уверен, что эти точки — мертвые волки.
Еще три креша упали на землю. Теперь он уже мог рассмотреть три фигуры, отскочившие от мертвых и бросившиеся вдогонку остальным.
Они исчезли в тени у подножия холма. Из тьмы донеслись звуки борьбы — яростное рычание, лязг челюстей, упустивших добычу, и треск костей.
Потом вновь наступила тишина. Из тьмы не раздавалось ни звука.
Чувства людей обострились, поскольку они ничего не видели — тень достигала почти до самого гребня холма, на котором они стояли.
Внезапно они услышали звук неистового бега. Он приближался прямо к ним.
Протхолл прыгнул вперед. Он поднял посох и голубое пламя рванулось из его наконечника. Внезапный свет озарил одинокого волка, бросившегося на него с ненавистью в глазах.
Тьювор очутился рядом с Протхоллом на миг раньше, чем великан. Но Морестранственник вышел вперед, чтобы ответить на вызов волка.
Потом, неожиданно для всех, шнуроносящая Грейс выросла прямо перед мордой креша. Ее движения были такими точными, словно она исполняла танец. Быстрым рывком она сняла с талии шнурок, не двигаясь с места. Когда креш прыгнул на нее, она захлестнула петлю вокруг его шеи и аккуратно отошла в сторону, развернувшись, чтобы тверже стоять на ногах. Сила волчьего прыжка, затянувшая петлю, сломала ему шею. Рывок сбил Грейс с ног, но она легко перекатилась на бок, удерживая натяжение шнурка, и встала в такую позу, чтобы сразу прикончить креша, если тот проявит признаки жизни.
Дозор встретил ее действия низким гулом восхищенных голосов. Она посмотрела на них и робко улыбнулась. Потом она повернулась, чтобы приветствовать других шнуроносящих, выскочивших из тени холма. Они были целы и невредимы. Все волки были мертвы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});