Между тем именно на следующий день после битвы государь сумел самолично оценить, как героически сражались защитники Полтавы, увидев, что у них осталось всего полторы бочки пороха и восемь ящиков с патронами, а также наблюдая разрушения самого города.
Царь-батюшка, прибывший в окружении генералитета, узнал в точности, что пережил город. Как рассказал сам комендант Полтавы, четыре раза неприятель осуществлял штурм такой силы, что врывался через низкий вал в город, и его приходилось с большим трудом выбивать оттуда. Численность войска в осажденном городе на момент прихода шведов составляла 4182 человека, потом удалось перебросить дополнительно 900 человек во главе с Головиным. Но главная помощь пришла от мирных жителей Полтавы, пожелавших принять участие в обороне, коих набралось 2600 человек. Они наравне с солдатами стояли насмерть за свою родную землю!
Все это рассказывал государю сам полковник Келин, показывая Петру пустые запасники ядер и картечи, коих давным-давно не имелось в наличии, пушки же приходилось заряжать обломками железа и дроблеными камнями.
– Тяжко, сыны мои, вам пришлось, очень тяжко. Но вы выстояли, за это честь вам и хвала! Не забуду я этот геройский поступок, – сердечно сказал государь собравшейся на площади толпе, снимая шляпу перед полковником Келиным. – А сегодня – пир горой и гулянья, работать сегодня и завтра воспрещаю!
Радостные голоса собравшихся людей, набирая обороты, разносились над площадью. Постепенно шум и гвалт стали такими, что услышать друг друга на расстоянии пары метров было невозможно. Часть солдат, спешно отделившись, юркнула в проулок, выкатывая бочонки с вином и пивом.
Уже вечером 29 июня государь, как и обещал, награждал Прохора с разведчиками. Все витязи, участвовавшие в захвате графа Пипера, получили по десятку сдвоенных золотых червонцев, ну а сам полковник стал мелкопоместным дворянином на службе его величества государя Российского, правда, приданным в личное распоряжение царевича, наследника царя-батюшки, да и надел ему предстояло иметь лишь в пределах Рязанской губернии.
Сам же неполный полк Русских витязей теперь именуется не иначе как регулярный полк, невзирая на возраст витязей и его численность. В силу этого, вместо отправки их обратно под Рязань, государем было принято решение отправить Русских витязей в составе армии князя Шереметева на западные границы России – принудить часть прибалтийских земель Швеции к сдаче до того момента, как Швеция сможет собрать новую армию.
Как бы то ни было, но после того как часть армии под командованием Репнина пошла к Риге, куда должен был подойти двадцатитысячный корпус усиления его отряда, в обязанности которого входило также прикрытие границы Руси со стороны Польши, фельдмаршал и государь России с тридцатитрехтысячным войском двинулись в сторону прибалтийских земель. Как объявил Петр перед началом похода, основная задача его армии – это в первую очередь захват всех значимых городов и предместий прибалтийских земель.
Для этого вся армия была разбита на три части (две – по семь с половиной тысяч, а третья – в количестве восемнадцати тысяч) для большего охвата территории единовременно и скорейшего ее захвата. Однако в силу того, что земли восточных владений шведов как таковые остались без защиты (лишь города охранялись малыми гарнизонами), фельдмаршал скорректировал движение одного из отрядов, отправив его в Финляндию. Обойдя по дуге Нарву, отряд вышел около предместий Санкт-Петербурга, не так давно основанного государем в пойме здешних рек.
Первым городом, который предстояло взять семитысячному отряду генерал-майора Третьяка, стал Выборг – маленький ключик ко всем финским территориям, владея которым, столь удобно держать руку на пульсе чуть ли не всего этого края, обезопасив тем самым строящийся город.
Таким образом, в десятых числах сентября русский отряд, в который вошел и полк Русских витязей, оказался перед стенами Выборга…
Желая решить дело малой кровью, боярин Третьяк предложил осажденным жителям города и солдатам добровольно сдать город, но шведский комендант наотрез отказался от этого предложения. Он прекрасно видел, что у русских нет осадной артиллерии, только легкие полевые пушки, да и тех всего два десятка, не больше. Чем-чем, а своей разведкой молодой амбициозный полковник Шриле гордился по праву. У отряда на самом деле было всего двадцать орудий, и ни одним больше.
Летние дни постепенно шли на убыль, хотя вечерело по-прежнему поздно. Конные разъезды старались возвращаться в лагерь как можно раньше. Небольшой город оказался костью в горле у всего отряда, так как именно с владения им начинается контроль финских территорий, прилегающих к России, не всех, конечно, но значительной части точно. Из-за этого оставлять сей град в руках врага, пускай и сильно битого, было нельзя ни в коем случае.
Но и взять его оказалось не так-то просто: вся осадная артиллерия, по причине, неизвестной даже генералу, осталась под стенами Великого Новгорода и в данный момент только выдвинулась к назначенному месту, и когда оная прибудет, остается только гадать – то ли два месяца, то ли три. И самое удивительное, что, в принципе, неважно, саботаж это или наше войсковое разгильдяйство, время для взятия города будет упущено, а следовательно, у шведов появится дополнительная возможность подготовить новые полки.
Уже пошла вторая неделя, как шесть пехотных и два драгунских полка маются от безделья. Правда, надо заметить, что первые три дня солдаты рыли укрепления и строили из подручных материалов землянки, обустраивали полевой лагерь.
Ночью, на третий день, когда русские воины несколько расслабились от ничегонеделания, шведы сделали вылазку. Потерь от нее почти не было: шведы немного просчитались, напав не в том месте, где следовало. Караульная служба в русской армии поставлена таким образом, что любой отдыхающий солдат уверен: пока он спит или отдыхает, к нему никто незаметно не подкрадется. Вот и тогда полусотенный отряд шведов, убив пяток солдат, сам попал под огонь поднявших тревогу охранных рот, из-за чего обратно в город смогли добраться едва ли четверть вышедших из него, еще около полудюжины шведов попали в плен.
Вот только удивительно одно: все солдаты, попавшие в плен, оказались вояками, несшими службу на южной стене, наиболее укрепленной и значимой и, соответственно, самой надежной из всех имеющихся в городе. Для русского отряда вырисовывалась неприятная перспектива провести под стенами Выборга много больше времени, чем было запланировано вначале.
С тех пор никаких вылазок от шведов больше не было, как, впрочем, и приступов со стороны русских войск, перекрывших все подступы к городу, с возможным перехватом гонцов или охотничьих групп.
Но ничто не вечно, все когда-нибудь заканчивается, в том числе и любое ожидание. В один из беспросветных серых дней, окрашенных легкими всполохами тусклых красок, готовых в один прекрасный момент смениться алым росчерком битвы или сладким забвением смерти, генерал-майор созвал в своем шатре собрание штаба, пригласив всех полковых командиров и своих заместителей.
– Господа, думаю, пора что-то решать с этим городом, ждать тут три, а то и четыре месяца у нас попросту нет времени. Я внимательно слушаю ваши предложения, – устало сказал боярин Третьяк, глядя на полковников, рассевшихся вокруг приготовленного стола со снедью.
– Штурмом брать надобно, – сказал один из командиров. – Фашину готовят, осадные лестницы тоже, тут стены невысокие, думаю, достанут…
– А не дорого ли штурм обойдется? Город-то мал, а защитников, поди, сотни три наберется, не считая самих жителей, да еще шведы, опять же, ополчение с окрестных деревень собрать могли. Но ежели другого выхода не будет, то придется думать над штурмом, – задумчиво протянул генерал-майор, крутя в пальцах небольшой серебряный кубок с гравировкой, изображающей какого-то зверя.
– Ну, война же, куда без смертей-то? – ответил все тот же полковник.
– Да, война…
– Подкоп под стены не удастся сделать, а неплохо было бы… – с неким сожалением сказал командир 7-го полка от инфантерии мелкопоместный дворянин петровского пошиба Руслан Тимохин и тут же разъяснил остальным: – Земля тут болотистая, топкая кое-где, стены хорошо укреплять надобно будет. По времени накладно выйдет, проще орудий дождаться…