Риодан обращается к Танцору:
— Работай быстрее. Возвращайся в свою лабораторию и найди мне ответ. Дублин превращается в чертову Сибирь, а теперь еще эта хрень навалила такую кучку замерзшего дерьма над моим клубом.
— По крайней мере, дверь не замерзла, — говорю я. — А то мы не смогли бы вернуться обратно.
Риодан бросает на меня взгляд, дающий понять, что он знает — мне известен другой путь туда.
— Для такой роли отлично подходит огнемет, — советует Кристиан. — Беспроигрышный вариант. Чистая работа.
— Кстати, у тебя есть какие-нибудь идеи по поводу того, что заставляет эти места взрываться? — спрашиваю я у Танцора.
— Думаю, что при этом создается своего рода энергия вакуума, где вещи становятся неустойчивыми. Как я уже сказал, законы физики больше не работают так, как надо. Возможно, отсутствие этой энергии делает их хрупкими, и когда изменяются колебания других окружающих их объектов — они взрываются. Недостаток энергии может также вызывать отсутствие «клея», необходимого для удержания частиц вещества вместе. Без него в целости они держатся только за счет ледяной оболочки. Как только она нарушается, все разлетается в разные стороны. Чем сильнее изменение частоты колебаний молекул в предметах, окружающих сцену, тем мощнее взрыв. Когда вы изучали эти места в режиме стоп-кадра, ваше передвижение генерировало значительные колебательные возмущения.
Иногда я конкретно туплю и упускаю самое очевидное. Сколько сцен взорвалось, когда мы с Риоданом двигались через них в скоростном режиме, а я ни разу не сложила два и два? Я перетираю только что сказанное Танцором, хорошенько перемешиваю это с некоторыми другими фактами, и что получаю.
После исчезновения Короля Морозного Инея, никакой энергии не остается. Она словно вычищена из всего, что он заморозил.
Р'джан сказал, что когда КМИ заморозил места в Королевстве Светлых, Фейри были не просто убиты, они были стерты, словно никогда не существовали.
Оба раза, когда я видела появление КМИ, все звуки исчезали. Никто из нас не мог ничего слышать. Танцор подтвердил третий случай подобной тишины и странного «полого» звучания, которому стал свидетелем в замороженном соборе Хранителей.
По какой причине исчезает звук? По той, что при появлении КМИ все колебания прекращаются? А с чего бы им вообще прекращаться? Потому что он высасывает энергию? Что именно делает КМИ? Что привлекает его туда, куда он устремляется? Что такого общего, нафиг, в этих местах? Пока мы этого не поймем, можно даже не надеяться его остановить. И так и будем сидеть как утки[101].
Я рассматриваю ледяную картину передо мной. Мне нужны ответы, и они нужны мне сейчас. Перед тем как я отправилась в Белый Дворец, у меня было немного времени, чтобы хорошенько пораскинуть мозгами, но с тех пор как я ушла, обстановка в моем городе стала критической. В нем теперь чересчур много снега и мороз становится слишком лютым, и если Айсмэн не убьет людей раньше, то это запросто сделает холод.
Сколько еще сотен, быть может — тысяч людей погибнет прежде, чем до нас, наконец, допрет, как его остановить? Что, если он сунет свой нос в аббатство? Что, если отберет у меня Джо? Что, если во всех генераторах кончится горючее, и они все по одному замерзнут, отсиживаясь?
Я вздыхаю и закрываю глаза.
Встряхиваюсь. То, что мне нужно увидеть находится прямо здесь, передо мной. Я это чувствую. Просто не смотрю правильным взглядом — ясным, не затуманенным эмоциями взглядом. Мне нужны мозги, как у меня и глаза, как у Риодана.
Сконцентрировавшись на обратной стороне своих век, я погружаюсь в эту серую мглу и коконом обворачиваю ее вокруг себя. Воссоздаю умиротворенную утробу, где могу начать процесс стирания своей личности, отгораживаясь от мира, в котором существую здесь и сейчас, где я — часть реальности, и все, что я вижу, окрашено моими мыслями и чувствами.
Я сбрасываю все, что знаю о себе, все, чем являюсь, и погружаюсь в тишину пещеры в своей голове, где нет ни материальности, ни боли.
Во мраке этой пещеры я не ношу длинный черный кожаный плащ, или трусики с черепами и скрещенными под ним костями, и здесь я не отпускаю отборный стеб. Здесь меня не привлекает быть супергероем. Я не думаю, что Танцор — секси, а я — девственница, потому что на самом деле меня даже не существует.
В этой пещере я никогда не рождалась. И никогда не умру.
Здесь все вокруг обнажено до самой своей сути.
Я ухожу в свое подсознание и становлюсь той иной мной, той, о которой никому никогда не рассказывала.
Наблюдающей.
Она не ощущает сосущего голода в животе или боли в затекших мышцах от просиживания в клетке все последние дни. Она не Дэни. Она может пережить все, что угодно. Не испытывая никаких эмоций. Увидеть, что находится перед ней, и только то, чем оно является. Ее сердце не замирает всякий раз, когда мама уходит, и она не платит слишком высокую цену за выживание.
Я не часто ухожу в себя и ищу ее, потому что, стоит мне там застрять, она возьмет верх, и тогда натворит таких дел…
Я живу в страхе, что однажды не смогу снова стать Дэни.
Но, офигеть не встать насколько она умный крендель! И к тому же безжалостный. Она все видит. Невозможно понять, как она это делает. Заставляет меня чувствовать себя неудачницей. Она думает, что я слабачка. Но никогда не отказывает мне, когда я прихожу.
Я открываю глаза и изучаю сцену. Она — как приемник. Принимает входящий и исходящий сигнал. И обрабатывает. Нет эго или самосознаний. Ничего, кроме пазла, а все головоломки складываются, все коды декодируются, из всех тюрем можно сбежать. Нет слишком высокой цены за успех. Есть конечная цель, и есть средства, и все средства хороши.
Не окрашенные эмоциями факты, выглядят совершенно иначе.
Люди, стучащие по банкам. Размахивающие кулаками. Некоторые хлопают. Другие — притопывают, пытаясь согреться. Я перебираю и отсеиваю. Докапываясь до самой сути.
Их тела изгибаются и перемещаются таким образом, что движения выглядят намеренными, упорядоченными, даже расслабленными, а не инстинктивными, напряженными паническими рывками мышц и костей. Каждый, чьи уста застыли открытыми, кажется, произносит протяжное «E». Их глаза полуприкрыты, жилы выступают на шеях от напряжения.
Я не сумела этого рассмотреть, но не она.
Это прямо здесь, перед нами. И все время там находилось. Она думает, что это очевидно, а я — бестолочь. Полагаю, она просто бездушная гайка в механизме.
Теперь у меня есть свой ответ, но я не могу этому радоваться, потому что она не способна на чувства. Я закрываю глаза, чтобы от нее отделиться, но она не отпускает меня. Хочет остаться. Думает, что приспособлена лучше, чем я. Я пытаюсь покинуть пещеру, но она блокирует все пути отступления. Я представляю в пещере ослепительно вспыхнувшие прожектора — как те, что установлены на краше КиСБ. Она отворачивается от них.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});