Я ухожу в себя, как делаю иногда, когда события слишком серьезные, чтобы справиться с ними. Я притворяюсь, что под всем этим инеем и льдом нет людей. Я отказываюсь впустить в себя произошедшее, потому что скорбь не спасет Дублин. Я представляю, что это пазлы мозаики. Просто улики. Которые помогут предотвратить повторение этого ужаса, если смогу расшифровать оставленные ими подсказки. Потом они снова станут для меня людьми, и я поставлю здесь какой-нибудь памятник.
Они просто хотели погреться.
— Надо было пустить их внутрь, — говорю я.
— Лучше поразмышляй, почему оно оказалось в этом месте в этот момент, — отзывается Риодан.
— Катись ты в жопу со своими размышлениями. Чувак, ты еще холоднее, чем стали теперь вот они! Что, сейчас больше не о чем думать?! — Видеть его не могу. Если бы он позволил пустить их внутрь — они не были бы мертвы. Если бы я не стояла тут, споря на идиотскую тему, а потратила больше времени на то, чтобы уговорами добиться впустить их внутрь — они не были бы мертвы. Дрожа, я застегиваю плащ на все пуговицы прямо до самого горла и тру кончик своего, напрочь, окоченевшего носа.
— Мне кажется или наши с тобой голоса звучат как-то неправильно?
— Тут все неправильно. Вся улица кажется не такой.
— Потому что она такая и есть, — подает позади меня голос Танцор. — Абсолютно вся.
Я оборачиваюсь:
— Танцор!
Он одаривает меня слабой улыбкой, но она не озаряет его лицо, как обычно. Он выглядит изможденным, бледным и под глазами уже намечаются темные круги.
— Мега, рад тебя видеть. Я думал, ты вернулась. — Он косится на Риодана, потом, с насмешливым выражением, обратно на меня.
Я едва заметно киваю и пожимаю плечами. Последнее, что мне от него хотелось — упоминание о том, что я сказала ему, что Риодан мертв. Он неплохо читает мои жесты, как всегда. Позже мы перетрем тему, как Риодан пережил выпущенные кишки.
— Я собиралась вернуться.
— Нет, не собиралась, — прерывает Риодан. — Ты теперь живешь в Честере.
— Нет не живу.
— Я отлучался по делам, — говорит Танцор, — и подумал, что должно быть ты приходила меня искать, но пропустила оставленную мной записку.
Я стараюсь натянуть на лицо самую ослепительную улыбку, тем самым как бы говоря: как же я рада тебя видеть, но выходит не очень.
— Я тебя тоже, Мега.
Теперь моя ухмылка выходит искренняя, потому что мы всегда на одной волне.
— Она живет со мной, — подает голос Кристиан где-то над нами. — Я единственный, кто способен о ней позаботиться.
Я озираюсь по сторонам, но нигде не вижу его.
— Я сама способна о себе позаботиться. Я ни с кем не живу. У меня есть собственная берлога. И чем ты там занимался?
— Слежкой за ведьмой. И попыткой найти способ ее изловить. Она быстрая, но не способна просеиваться.
Я подскакиваю и с опаской озираюсь по сторонам. Это все, что нас должно волновать прямо сейчас.
— Она здесь?
— Если ты снова притащил эту сумасшедшую суку ко мне…, — Риодан не заканчивает предложение. А ему и не нужно.
— Я оставил ее на юге города. Вяжущей. Ненадолго ей есть чем заняться.
Внезапно раздавшийся свист рассекаемого как при полете воздуха заставляет меня инстинктивно пригнуться, словно утку или зайца при появлении ястреба. Кажись, шум крыльев Дикой Охоты навечно впечатался в подсознание ши-видящих. Я отряхиваюсь от черных кристаллов.
— Кристиан, да у тебя крылья!
Они огромные. Невероятные. Он может летать. Меня так распирает от зависти, что я еле сдерживаюсь.
Он поднимает голову и смотрит на меня. Я не вижу в его лице ничего человеческого.
— Не произноси это так, словно моя ебучая жизнь — это что-то чудесное. Разве ты где-то слышала перезвон колоколов? То, что ты слышала — это голос не ангела, а новорожденного демона. И, как и любой другой новорожденный, он нуждается в молозиве. — Он бросает на меня взгляд, в котором, я думаю, должна подразумеваться улыбка. — Ах, а ты, сладкая девушка — настоящее материнское молоко.
Я моргаю и вдруг он выглядит, как самый роскошный, самый умопомрачительный чувак, которого я когда-либо видела. Он стоит там, почти под два метра ростом, черноволосый, бронзовокожий Темный Принц с гигантскими крыльями, пугающими радужными глазами и мерцающими татуировками, как буря вихрящимися под его кожей, но все же, я по-прежнему вижу красавца-горца. Ну, вроде того. Это что-то новенькое. Так проявляется его эльфийская «смерть-от-секса» природа. Это можно контролировать…
— Да от тебя разит гламором! — Он ударяет по мне волной эротизма, которая подгибает мои колени. Он быстро учится его контролировать. Слишком быстро для моего спокойствия. Я хватаюсь за меч: — Прекрати!
— Ради тебя. Сегодня. Не всегда. И не забывай, девушка, кто его тебе вернул.
— Тронешь ее. Я вырву твои крылья и буду ими полы в Честере подметать, — предупреждает Риодан.
— Надо будет, трону. И ты ни хрена мне не сделаешь, — хмыкает Кристиан.
— Никто меня трогать не будет, — начинаю я закапать, — без моего разрешения. Я не общественная собственность.
— Да что с вами всеми такое? — встревает Джо. — Перед нами только что убили людей, а вы тут спорите…
— Людишки, — кривиться Кристиан, — пустое место. — Он смотрит на Риодана: — Ты жив. Какая жалость. Я так надеялся, что Ведьма уделала тебя навсегда.
— Не дождешься.
— Тебе надо было впустить их, — упрекает Джо Риодана. — Тогда все они остались бы живы.
— Не диктуй мне, что делать, — мягко говорит Риодан.
— Она права, — встреваю я. — Ты должен был их впустить. — Промелькнувшая в глазах Джо вспышка обиды взбесила меня: — И не смей на нее огрызаться.
— Во-во, кретин, — поддакивает Кристиан. — Ты должен был их впустить.
Когда я бросаю на него взгляд, он пожимает плечами:
— Так поддержка, девушка. Это часть здоровых отношений.
Я закатываю глаза:
— У нас нет никаких отношений, и я не нуждаюсь в твоей поддержке.
— Если бы я их впустил, эта хрень могла бы проникнуть внутрь в поисках хуй знает чего, что притягивает ее с самого начала, и тогда весь чертов клуб был бы уже заморожен, — снисходит до разъяснений Риодан.
Тут он прав, но я не собираюсь все так оставлять:
— Не смей на нее гавкать, — повторяю я. — Будь с ней повежливее.
— Разберусь без сопливых, — отрезает Джо.
— В это трудно поверить, — вмешивается Танцор, — но у нас есть проблемы посерьезнее ваших Эго. Слушай. Нам надо поговорить. Давайте зайдем внутрь. Тут мертвецки холодно.
Риодан смотрит на него не более секунды, и по выражению его лица я могу определить, что ему не нравится то, что он увидел своим рентгеновским зрением:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});