Я стою у открытого окна, наполняемый комнату аромат опьяняет меня. Цветы пахнут пряностями, навеивая образ о персидских коврах и далеких землях, где на завтрак курят кальяны, султаны содержат гаремы, и жизнь ленивая, распущенная и скоротечная.
Но все же прекрасная, как мог бы сказать Круус.
Я вытираю потные ладони и разглаживаю копию плана на величественном столе Ровены. Как бы мне того не хотелось, но я должна знать, если то, что я начал подозревать — правда.
Хотя МФП привязан к конкретному участку земли, который выглядит так, словно обожжен в печи — гладкий, глянцевый, словно необычный черный фарфор — если к нему приблизиться, тепло не ощущалось. Жар Огненного мира не проникал в наш.
Тем не менее, между МФП и нашим аббатством, несмотря на снег, растет трава, и что самое отвратительное — это та трава, на которую меня в моих снах среди ароматных цветов нежно укладывает Круус и до рассвета заставляет испытывать такие вещи, за которые я себя презираю.
Я не очень сведуща в географии. Знаю, что восток там, где встает солнце, а запад там, где оно садится.
Ровена хранила множество тайн, ключи позвякивали на браслете, который неизменно находился на ее запястье с тех пор, как возглавила нас, и до самого дня, как умерла. Я открыла тайник в ее спальне четыре ночи назад, когда отчаянно пытаясь противостоять еще одному мучительному сну, занимала себя исследованием каждого дюйма жилища Грандмистрисс, ища признаки ложных панелей или выдвижных напольных досок. В тайнике в нижней части многовекового шкафа я нашла карты, эскизы, планы на многих из которых нарисованы такие места, которые ставят меня в тупик, потому что я не в силах понять, чем они могли ее интересовать.
Также в нем я обнаружила чертежи аббатства, свитки были скручены в два больших рулона — Поверхность и Подземелье. Именно эту копию подземной кельи, в которой некогда содержалась Синсар Дабх и прилегающих к ней помещений, я раскатываю на столе, и поверх нее сейчас разглаживаю прозрачный эскиз моего крыла аббатства.
Я накладываю одну на другую так, чтобы они угол в угол совпали и прижимаю язык к небу в молчаливом протесте — я усовершенствовала эту технику еще в детстве, чтобы не закричать, когда посторонние эмоции становились особенно невыносимы.
Келья Крууса — прямо под моей спальней!
Напрашивается вопрос: обманчивое лето, заставляющее расти траву и распускаться цветы, вызвано жаром соседнего мира или все же Принцем, скованным льдом подо мной?
* * *
Я решаю, что, возможно, смогу вынести Риодана, по крайней мере, сегодня, потому что, когда я сказала, что надо отключить «Честер», чувак даже не задал мне ни одного вопроса.
Он по периметру огибает ледовое изваяние и направляется прямиком к металлической двери в земле. Обледенение заканчивается в четырех с половиной метрах от нее, и я рада этому, потому что та дверь, о которой я якобы только знать и должна, находится далеко отсюда. Подземные переходы могут занять много времени. И, насколько я его знаю, как только он выяснил, что я пронюхала об этом лазе, он, вероятно, закрыл его и его люди сделали где-то другой. Но я и его тоже найду. Он словно играет со мной. Его попытки скрыть какие-то вещи просто добавляют мне больше решимости их отыскать.
Я спешу за ним, довольная тем, что он верит мне на слово. Джо и Кристиан, конечно, не верят. Они идут за мной, закидывая меня вопросами, на которые и Танцор не сможет ответить, думаю, потому что он до сих пор занят сбором воедино всех ответвлений всего того, что мы там надумали. Либо это, либо он, как и я, заразился навязчивой идеей как можно быстрее повырубать всевозможные приборы в пределах досягаемости.
Мне до сих пор недостает нескольких фактов, но не думаю, что смогу их найти, потому что все замороженные места повзрывались. Все, что нам остается — размышления. Я знаю, что Король Морозного Инея любит «мороженое», но не знаю, какое именно. Зато точно уверена, что в выборе он капризен. Иначе мы еще несколько месяцев назад были бы уже все заморожены.
Я следую за Риоданом в его офис, где он вырубает электричество в подклубах. С каждым прикосновением к тачскрину еще один подклуб умирает, и это все, что мы можем сделать, чтобы прекратить гул и вопли, особенно когда детский клуб так же погружается в кромешную тьму.
Свет гаснет. Музыка замолкает.
Люди — эти сраные овцы, которым еще несколько недель назад следовало повытаскивать из задниц свои головы и сплотиться, чтобы спасти свой город — шумно протестуют. Некоторые все еще продолжают танцевать, будто ничего не случилось, и они по-прежнему слышат музыку у себя в голове.
Другие пожимают плечами и снова принимаются за свои грязные, мерзкие извращения на танцполе в полуголом виде, словно всем вокруг хочется видеть, насколько они похудели от слияния с детишками Папы Роуча.
— А я могу обратиться ко всем клубам сразу? — интересуюсь я. — У тебя есть тут что-то типа системы громкой связи?
Он бросает на меня взгляд, говорящий: неплохая попытка, но хрена лысого я дам тебе обратиться ко всем посетителям.
Я хмыкаю. Хах, разумно. Я могла бы часами разглагольствовать перед этими тупарями:
— Объясни им, — растолковываю я, — чтобы они допетрили, что вообще происходит. Расскажи про Короля Морозного Инея, и что им не стоит высовываться наружу и поднимать шум, иначе окочурятся. И предупреди о взрывающихся ледяных местах, на случай если все же кто-то уйдет, чтобы не натворили глупостей с теми замороженными скульптурами, избежав участи оказаться нашпигованными ледяной шрапнелью. И не забудь сказать им, что даже находясь здесь, они должны сидеть как мышки и…
Риодан нажимает кнопку на рабочем столе:
— Огни и музыка будут выключены, ждите дальнейших объявлений.
— И это все?! — возмущаюсь я. Мля, какое счастье, что он не сочиняет что-то вроде «Клочка Риодана»! Сквозь стеклянный пол я наблюдаю за тем, как люди недовольно шумят. Многие из них пьяны и не согласны таким раскладом. Они хотят своих привычных хлеба и зрелищ. Собственно именно за этим они сюда и приходят. — Босс, это че за фигня была вот сейчас? Может, ты хотя бы сказал им, чтобы не вздумали покидать помещения, иначе могут подохнуть?
Он снова нажимает кнопку:
— Не выходите, или погибнете.
Все пространство наполняется «т-с-с» и «ш-ш-ш», как будто они считают его Богом или типа того. Фейри и люди прекращают все, чем занимались, и садятся. Только через продолжительное время они снова начинают шушукаться.
— Думаю, тебе стоит закрыть двери, — подает голос Джо. — Не выпускай их наружу ради их же собственной безопасности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});