Читать интересную книгу Книги моей судьбы: воспоминания ровесницы ХХв. - Маргарита Рудомино

Надо помнить, когда мы говорим о Библиотеке иностранной литературы, что она не рядовая среди 600 библиотек Москвы, а совершенно уникальное учреждение, очень многоаспектное, вышедшее за привычные для нас рамки понятия "библиотека". Ведь здесь есть и издания, и учебные заведения, массовые мероприятия, это и клуб, и лекторий, одним словом, здесь сосредоточено многое из того, что составляет понятие "культурная среда". Первой задачей Библиотеки было внести мировую культуру в сознание людей. Эта же задача осталась и сейчас, уже на другом витке общественного сознания. Ведь учиться надо всегда, и мировая культура развивается, к ней должны приобщаться наши сограждане. Вот "длинная", как любил говорить Блок, идея деятельности нашей Библиотеки. И вы не можете себе представить, как я рада, что это понимают молодые ее сотрудники. Они теперь довольно часто бывают у меня, это талантливые, энергичные, эрудированные молодые женщины. Мы говорим о многом, и я рада, что еще могу послужить своей Библиотеке. Жаль, конечно, что четырнадцать лет вычеркнуто — можно было бы так много сделать, но перестройка дала надежду, и действительно многое меняется.

Сейчас для нашей Библиотеки — непочатый край работы, новое поколение должно быть качественно другим, надо заниматься всесторонним воспитанием прежде всего учителей. Но что меня очень тревожит, так это то, что Библиотека наша пустует — во всяком случае от 2000 ежедневных посещений, которые были пятнадцать лет назад, осталась едва ли четверть. И я вас уверяю, что это не оттого, что москвичи и гости столицы завели у себя дома хорошие иностранные книги, а от падения уровня культуры. Замечу, что библиотечные залы могут многое рассказать о нравственном и культурном здоровье общества.

— О здоровье общества можно судить и по школе, по учителям. Ваша мама, чьи книги стали основой Библиотеки иностранной литературы, была учительницей. В чем разница между учителями прежними и теперешними?

— Конечно, в культуре старых учителей. Они давали не только сам предмет, но и знания вокруг него, те элементы культуры, которые и делали, например, выпускников классических гимназий людьми с достаточно широким кругозором. В отличие, к большому моему сожалению, от большинства наших молодых людей. Впрочем, не будем брюзжать. Сейчас надо заставить учителей учиться. Куда это годится, если учительница литературы не может отличить "ямба от хорея" (это могла еще позволить себе Марина Цветаева, но то, что дозволено Юпитеру…), вульгарный Пикуль считается чуть ли не великим историческим писателем, и по его сочинениям изучают историю России, а иностранный язык преподают несчастные преподаватели, никогда не жившие ни дня в стихии того языка, который они по недоразумению выбрали своей специальностью. Именно преподавателям иностранных языков могла бы действительно помочь наша Библиотека. Это сейчас, когда налаживаются нормальные связи с другими странами, крайне важно. Ведь большинство наших сограждан глухи и немы за границей. Жалко смотреть бывает и на чиновника, и на ученого, и на писателя, которые не только мало-мальски серьезную дискуссию ни на одном из европейских языков провести не могут, но и завтрак в гостинице заказать не в состоянии. Что же сделали с нашим народом? Почему на Западе любой школьник, не говоря уж о выпускнике университета, знает, практически свободно, хотя бы один иностранный язык, а у нас свой-то стали забывать. Впрочем, я знаю причину. Если вспомнить, сколько довелось пережить мне за полвека в борьбе за библиотеку, многое станет понятным.

— В чем же эта борьба выражалась?

— О, во многом. Одни чиновники никак не могли понять, зачем вообще нам нужна какая-то иностранная литература, и постоянно хотели нас ликвидировать, держали в вечном напряжении, другие хотели отобрать здание, мебель, книги и т. д. Во время культа порой было жутко. Одна комиссия за другой. Почему, например, эта книга выдается, вы протаскиваете буржуазные идеи. А другая комиссия, глядя на эту же книгу через месяц уже в закрытом фонде, обвиняла в том, что мы лишаем народ хорошей, нужной книги… И так постоянно.

Весы отношения к Библиотеке колебались все время. Причем, это шло от самых высоких инстанций. Вот что было опасно.

Помню, как однажды рассматривалось дело Библиотеки. Нас тогда обвиняли в насаждении вредной буржуазной культуры. Жуткая была проверка. Чуть ли не полы вскрывали. Я даже сказала, выйдя из себя, одному из проверяющих: "Вы что, оружие что ли ищете? Так здесь только книги". А затем на заседании комиссии меня обвинили во всех смертных грехах. И вдруг за меня заступилась председательница этой комиссии, как жаль, что я забыла ее фамилию. Она вдруг сказала совершенно правильные, нормальные слова, что Библиотека нужна, она несет народу культуру, воспитывает новую интеллигенцию. И меня отпустили с миром домой. <…> И я такая счастливая шла. Это была настоящая помощь. Вообще, вокруг Библиотеки было много друзей, и многие нам помогали. Спасибо им.

— Но и вы помогли очень многим, принимали на работу ученых, в том числе генетиков, которых не брали никуда, у вас работали правозащитники и близкие им люди, словом, Библиотека иностранной литературы была для многих последним прибежищем и спасением.

— Я считала своим долгом помогать нашей интеллигенции и делала все, что могла.

Так закончилось это импровизированное интервью. Сейчас, прослушав впервые этот текст через три года после того, как он был записан, мы поразились остроте суждений этой, в общем-то, очень старой женщины. Но к Маргарите Ивановне понятие "старость" никак не подходило. Читая в 1991 г. текст этой записи, видишь, что кое-что, о чем говорила тогда Маргарита Ивановна, сдвинулось с места, решается, и, самое главное, ожила ее родная Библиотека — все более возвращая себе приоритет одного из культурных центров столицы.

Безмерно жаль, что Маргарита Ивановна не закончила, как хотела, свои воспоминания. Понимала, что это нужно, но усадить себя за стол и предаться одинокому труду не могла. Она была деятелем. Ей нужны были слушатели. Мы советовали М.И. избрать форму писем к внуку, который тогда служил в армии. Она как будто соглашалась и даже воодушевлялась, говорила, что обязательно хочет написать для внуков историю своего рода, что все же сделала. И то, что сын Маргариты Ивановны Адриан Рудомино сумел собрать воедино ее разрозненные мемуарные записи и подготовить эту книгу — большая удача для всех, кто ее прочтет. Ибо современный читатель узнает о совершенно уникальной судьбе одной из великих русских женщин XX века, талантом, настойчивостью, обаянием и интеллектом сумевшую совершить, вопреки тысячам препон и опасностей: революций, террора, войн, чиновничьему равнодушию и гонениям — великое дело культурного строительства — создать свою Библиотеку, которой нет равной в мире. Трудно найти в истории русской культуры XX века кого-то похожего на Маргариту Ивановну Рудомино. Она была настоящим Героем Труда. Пожалуй, ее можно сравнить и поставить в один ряд с профессором И.В.Цветаевым, строителем и создателем Музея изящных искусств им. Александра III в Москве (ныне знаменитый Государственный музей изобразительных искусств им. А.С.Пушкина на Волхонке). Тот же совершенно героический путь от замысла к завершению нового прекрасного Дома — у него — для классических слепков с римских и греческих подлинников; у нее — для иностранных книг. И та же ежедневная, изнурительная, отчаянная борьба за свое детище. Все же И.В.Цветаеву, пожалуй, было легче. У него был достойный меценат, миллионер В.Нечаев-Мальцев, который порой со скрипом, часто из последних сил, но финансировал строительство, сознавая значение Музея для России. А М.И.Рудомино приходилось сражаться с государством, с бюрократами за свою Библиотеку, за свою воплощающуюся идею. И то, что в Москве есть Музей изобразительных искусств, которому давно пора присвоить имя И.В.Цветаева, и Библиотека иностранной литературы им. М.И.Рудомино, заслуга этих двух выдающихся людей. "Отец и его Музей" назвала Марина Цветаева свой очерк "Мама и ее Библиотека", говорят дети М.И., считая, как это было и у Цветаевых по отношению к Музею, Библиотеку членом своей семьи.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});