Они говорили не от себя, а от лица «Союза промышленников» и генералитета — поистине ход конем.
Шулленбург задумчиво смотрел вдаль. Он бывал здесь не раз и раньше, на приемах у Гитлера.
Курорт Берхтесгаден. У подножья горы поселок Оберзальцберг с виллой Гитлера — Берхгоф. Здесь Гитлер принимал государственных деятелей многих европейских стран, кричал на них, угрожал, диктовал им условия. Так было с Чехословакией, Венгрией, Польшей. Сюда на поклон к Гитлеру приезжал английский премьер-министр Невиль Чемберлен.
Сегодня утром Шулленбург снова проехал прежним, хорошо знакомым путем: асфальтированная дорога поднималась в гору, а на полпути от Берхгофа вырвалась на окруженную скалами площадку. Впереди поднималась гора с видневшимся на ее вершине замком Гитлера. Гора обнесена высоким забором, сложенным из тесаных камней. Как и не раз раньше, сегодня перед Шулленбургом медленно открылись железные ворота, украшенные барельефами. За воротами дорога спирально извивалась по склонам горы. Мощный «Хорх» упрямо лез все выше и выше.
Шулленбург снова прошел у знакомой скалы и попал в широкой грот. Его ждали: офицер распахнул дверь подъемника и пропустил генерал-полковника вперед.
Подъем продолжался несколько минут — глубина пробитой в скале шахты превышала сто метров. Никакого иного пути попасть в «Орлиное гнездо», как Гитлер называл свой замок, не имелось.
Офицер молча провел Шулленбурга в большую круглую комнату, где, кроме стола да нескольких кресел, ничего не было. Тотчас вошли генерал Шпейдель и Карл Функ — хмурые, озабоченные. Шулленбург понял — час решений настал.
Теперь, за время послеобеденного перерыва, надо было еще и еще раз о многом подумать и найти выход.
Шулленбург видел и понимал комбинации, к которым прибегали другие, но сам так действовать не мог. Лучше честно уйти в сторону, чем вести себя так, как вели себя крупные промышленники и генералы при Гитлере: старались, как говорят, и невинность соблюсти и капитал приобрести, заботились о фальшивом алиби. Как только Гитлер решал приступать к очередной авантюре, так Шредер, Тиссен и их приятели мчались за границу. Вместе с Гитлером генералы старательно разрабатывали планы походов на Восток, но когда поход начался и блицкриг провалился, они заметались, стали думать о будущем. Шулленбург с горечью усмехнулся: немцы слишком много думают о своем будущем, но, кажется, думают не с того конца… Фельдмаршал фон Браухич тоже думал о том, чтобы «сохранить себя для нации», и как только русские начали крепко драться под Москвой, он явился к Гитлеру и предложил отступить. Его поддержал один из крупнейших гитлеровских генералов — фон Бок. Это произошло 15 октября сорок первого года. Гитлер грыз ногти, страшно пучил глаза и бешено ругался: наступать, только наступать, русским скоро конец! Но генералы перетрусили: конца сопротивлению не было видно, кажется, наоборот, русские только-только начали воевать… Вскоре — первое крупное контрнаступление советских войск: «Они даже наступают, громят нас!» Это было ужасно смешно — можно подумать, что Гитлер и его генералы собрались не на войну, а на пикник, из которого, к сожалению, ничего не получилось.
Но генералы вспоминали 1918 год: они не хотели «снова быть захваченными врасплох». Девятое декабря. Опять совещание в ставке Гитлера. Фон Бок, фон Лееб, Рунштедт, Клейст, Манштейн, начальник генштаба Гальдер тряслись в панике и довели фюрера до исступления. Через три дня Браухич подал в отставку. Генералы шушукались о будущем, веру в которое они потеряли, как только поняли, что из молниеносной войны ничего не вышло. Гитлер послал Гиммлера на юг, к Рейхенау. Но теперь речь шла не только о назначении на пост главнокомандующего, а о большем… Гиммлер предложил Рейхенау ввести эсэсовских офицеров во все штабы, а разведывательный отдел армии слить со «службой безопасности СС» — это было условие: Гитлер попытался заставить своих генералов думать о войне, а не об их личной судьбе. Через две недели, одиннадцатого января сорок второго года, Рейхенау поставил в известность Гиммлера о том, что он не возьмет на себя командование и что требования СС армия не примет. Так повел себя Рейхенау, интимный друг Гитлера, этого терпеть было нельзя… Еще через пять дней эсэсовские офицеры Фриц Лайне, Пауль Радунский и Макс Пельке по поручению Гиммлера посетили Рейхенау в его штабе в Полтаве. Они ушли через полчаса, заявив, что с господином Рейхенау произошел удар и он скончался. Рейхенау был здоровяк, спортсмен, но фюрер оказался сильнее.
Потом поднялась возня, как в банке, наполненной скорпионами: генералы искали ту «черную лошадку», которая возьмет на себя ответственность за исход войны и за их военные преступления. Это было не ко времени и чертовски мешало успешному развитию военных действий, по крайней мере так думали за океаном, и американские агенты Канарис и Варлимонт убедили Гитлера самому превратиться в «черную лошадку» — фюрер стал главнокомандующим. Вот когда генералы почувствовали себя в «седле», теперь они не стеснялись: истребляли и угоняли на каторгу женщин, детей и стариков, расстреливали заложников и пленных — закона для них не существовало. Гитлер отдал приказ: всех голландцев выселить из их страны, чехов поголовно истребить. Топоры палачей падали на шеи тех немцев, которые пытались как-то возражать. Гестапо и СС, созданное Гиммлером специально на случай гражданской войны, бесчинствовали. Все эти функи и шредеры превозносили фюрера. Шулленбург отлично помнил бронепоезд, преподнесенный ими в подарок Гитлеру. Это был роскошно обставленный поезд из двенадцати вагонов, выкрашенных в маскировочный зеленый цвет: один вагон для географических карт — Гитлер часами изучал их, другой — для совещаний, третий — спальня, салон-вагон, в двух — личная охрана во главе с Дитрихом. Стекла окон, сделанные из непробиваемого пулями материала, почти всегда закрыты стальными шторами. Восемь зенитных пушек, от которых не отходили солдаты. К поезду не смел подойти никто, не принадлежащий к непосредственному окружению Гитлера или за кем он специально не посылал. Шулленбург помнил свой последний визит в ставку — тогда в вагоне Гитлера он встретил фельдмаршалов Листа, Кейтеля, проходимца Йодля. Шофер Гитлера — штурмбанфюрер СС Кемпа, провожая генерал-полковника, озабоченно шепнул: — Кажется, конец.
До катастрофы под Сталинградом все шло как будто ничего — война есть война. Однако гибель 6-й армии Паулюса и разгром южных группировок Манштейна и Гота изменили положение и поставили вот сейчас, через двенадцать лет после окончания войны, генерала Шулленбурга перед решением, которое он теперь должен будет принять.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});