Левые с.-р. сами ясно и отчетливо сознавали, что перешли фактически в лагерь контрреволюции, ибо нет ни одной буржуазной партии, которая не требовала бы войны с Германией, кроме тех, разумеется, партий, которые перешли на сторону Германии по соседству с германскими войсками. Все газеты, органы правых с.-р. и меньшевиков, требовали немедленного разрыва Брест-Литовского договора и в то же время бесчестно умалчивали о том, что англо-французские войска в настоящий момент продвигаются вперед на Мурманском побережье, и что мы сосредоточиваем там наши силы, чтобы охранять Советскую Республику, как мы сосредоточиваем их на Сев. Кавказе и в других местах против турецкого, гайдамацкого и, в случае опасности, германского наступления, ибо мы везде, в меру наших сил, стремимся отстоять Советскую Республику не только против германских войск, там, где они переходят в наступление, нарушая Брест-Литовский договор, но и против англо-французских войск, которые сейчас пытаются нанести нам предательский удар. Об этом буржуазная печать молчит, об этом молчит буржуазия. Помогая ей, левые с.-р. попытались нас вовлечь в войну с Германией, зная, что эта попытка есть уже сама по себе восстание против Советской власти. Вообще, характером, который они придали своему восстанию, левые с.-р. поставили себя в лагерь контрреволюции. Свой первый удар они направили на председателя Всероссийской Чрезвычайной Комиссии. В этом факте все получило символическое выражение: левые с.-р. арестовывают председателя Комиссии по борьбе с контрреволюцией, со спекуляцией и с саботажем. Этим одним они показали, в каком лагере они были!
Даже тем из нас в нашей среде, которые склонны были с благожелательной, выжидательной терпеливостью относиться к поведению партии левых с.-р., как таковой, которые говорили: «это может быть отдельные безумцы и преступники совершили террористический акт, но ЦК партии не может быть в этом замешан» – даже им через час, через полчаса после убийства Мирбаха уже было ясно, что дело идет о прямом заговоре, о восстании мятежников, организованном под непосредственным руководством ЦК партии левых с.-р. И, разумеется, мы не могли, как раньше, отдать в первый момент приказ немедленно изловить для предания суду двух провокаторов, которые пытались путем террористического акта вовлечь нашу страну в войну, ибо был отдан приказ немедленно сосредоточить достаточные военные силы, для того чтобы подавить контрреволюционный мятеж, организованный под знаменем ЦК партии левых с.-р.
Для того чтобы в общих чертах ввести вас в ход военной операции, протекавшей в эти дни, я прочитаю вам выдержки из тех рапортов, которые были нам по этому поводу представлены.
Начальник латышской дивизии, бывший полковник генерального штаба Вацетис, человек, стоящий вне политических партий, солдат, докладывает, что ему стало известно из правительственных источников, что около 9 час. вечера 6 июля отряд Попова сосредоточился в Трехсвятительском переулке; что он состоит из всех родов войск и находится в полной боевой готовности; что в составе этого отряда находятся лидеры левых с.-р. По получении этих сведений, стало совершенно ясно, что перед нами продуманный, организованный план действия и полная боевая готовность со стороны левых с.-р. к немедленному выступлению. Вацетис дальше дает перечень тех сил, которые находились в распоряжении мятежников, причем относительно главной массы сил показания у него колеблющиеся, и это вызвано тем, что сами мятежники не могли указать точно, какие вовлеченные ими части действительно с ними, какие против них, какие нейтральны. Он указывает, что пехоты у них было от 800 до 2.000 человек, артиллерии – тоже, в зависимости от тех же обстоятельств, от 4 до 8 орудий, пулеметов 60; кроме того, были бомбометы и ручные гранаты. Было также получено сообщение, что некоторые части перешли на сторону поповцев. Внушительная численность отряда, а, главное, полная боевая готовность и сосредоточенное расположение давало нашим противникам, ввиду предстоящих действий, большое преимущество для захвата инициативы действий. ЦК партии левых с.-р. имел все преимущества в этом деле, ибо он имел на своей стороне преимущества вероломства: все члены ЦК партии левых с.-р. имели всегда, когда этого желали, свободный доступ в Кремль, в частности, доступ к тов. Ленину и, стало быть, могли произвести арест, убийство, выкрасть те или другие бумаги, что они и сделали в Комиссии, председателем которой является тов. Дзержинский. Они имели эту возможность, ибо, повторяю, за ними было преимущество вероломства, и этим орудием они пользовались по отношению к революционной партии, которую считали или объявляли братской партией.
Задача, которая была поставлена перед военными властями, состояла в том, чтобы, после того как инициатива попала в руки мятежников, сосредоточить достаточные военные силы, для того чтобы сокрушить их в самый короткий срок. Как отнеслись советские части к своей задаче, на это указывает, в частности, по отношению к некоторым из них, рапорт комиссара латышской стрелковой дивизии тов. Петерсона, известного здесь многим революционного деятеля.
Предварительно я должен отметить, что в распоряжение Советской власти отдал себя отряд интернационалистов, руководимый старым венгерским товарищем Бела Куном. По этому поводу со стороны левых с.-р. и со стороны крестьянской секции ВЦИК, руководимой ими, была пущена в оборот клевета, будто мы вооружаем германских пленных, немцев, тогда как, на самом деле, нам предложил услуги небольшой, но тесно сплоченный коммунистический социалистический венгерский отряд, руководимый старым венгерским социалистом, – отряд, который состоит из родных братьев тех венгерских рабочих, которые сейчас своей революционной борьбой потрясают Будапешт и всю Венгрию. Однако, войска не могли быть сосредоточены в течение ночи именно потому, что враги имели преимущество инициативы, и поэтому операции приняли характер дневного боя. Наши части были расположены у храма Христа Спасителя, на Страстной площади – у памятника Пушкину, на Арбатской площади и затем, разумеется, в Кремле. «К трем часам утра 7 июля, – докладывает тот же Вацетис, – я узнал о том, что главные силы противника остаются пассивными в районе Трехсвятительского переулка, но что за ночь они временно захватили почтамт и пытались захватить электрическую станцию, что им не удалось».
Я не упомянул о том, что в ночь с 6 на 7 небольшой отряд левых социалистов-революционеров, или поповский отряд, захватил телеграф; захвачен он был не силой, а вероломством. Солдаты отряда Попова захватили Народного Комиссара почт и телеграфов тов. Подбельского, овладели его автомобилем и в этом автомобиле подъехали к зданию и беспрепятственно проникли туда со своими руководителями. Везде и всюду мы видим один и тот же метод действий: левые с.-р. выступают с фальшивыми паспортами в руках, с паспортами Советской власти, и этим объясняется то преимущество их, слишком мимолетное, которое казалось им очень значительным в первый момент, в тот момент, когда их сторонники уже с телеграфа распространяли приказ не доверять более никаким распоряжениям и телеграммам Совета Народных Комиссаров, ибо они вредны для "правящей ныне партии левых «эсеров».
В дальнейшем боевые операции повернулись следующим образом: лево-эсеровский отряд с телеграфа был вытеснен товарищами-латышами и отрядом Бела Куна. Все отдельные приказания были войсками выполнены, но так как они ночью шли на сборные пункты, то не успели ориентироваться.
Левые эсеры открывали огонь по Кремлю. Необходимо отметить, что в данном случае перед нами были действия, которые можно назвать символическими: когда мы из здания в Кремле наблюдали падавшие во двор, к счастью, немногочисленные, снаряды, мы говорили себе: Совет Народных Комиссаров является сейчас естественной мишенью для левых с.-р., они подняли знамя восстания против Советской власти и они должны были открыть, в силу логики, артиллерийский огонь по Кремлю, где помещается столп Советской власти.
7 днем левые эсеры беспорядочно отступили из района Трехсвятительского пер., рассеиваясь по пути на Курский вокзал. После оставления поповцами вокзала, они не представляли более организованных сил. Для их преследования были предоставлены соответствующие силы в распоряжение тов. Антонова. В докладе Подвойского и Муралова рассказывается, что Антонов обнаружил на 12-й версте Владимирского шоссе, по которому отступали мятежники, взорванный броневик с орудиями и на 20-й того же шоссе – орудия, бомбы и т. д. Нами взято всего в плен к 12 час. 8 июля около 300 человек.
Равным образом, были задержаны и разоружены отряды левых с.-р., которые направлялись сюда из Петрограда, в несколько десятков человек. Был задержан также отряд в 300–400 человек, направлявшийся сюда с западной пограничной полосы. Была перехвачена телеграмма, в которой рекомендовалась борьба теми или другими рискованными средствами. В Петрограде дело ограничилось разоружением лево-эсеровских дружин; разоружение прошло быстро, причем в Пажеском корпусе, где это происходило, мы потеряли 10 чел. убитыми и 10 ранеными. В других частях Петрограда разоружение произошло безболезненно и без жертв.