Чилийские русские
Русская зарубежная православная церковь находится на улице Аланда (Голландия), в одном из сравнительно престижных городских районов. В воскресенье утром перед службой стали собираться прихожане. Если в советские времена русские эмигрировали по политическим мотивам, то сейчас за границу едут в первую очередь из экономических соображений. Те, кто не мог заработать себе на жизнь в послеперестроечной России, надеются на лучшую долю за рубежом. А «новые русские» мечтают найти лучшие условия для своего бизнеса.
Александр Максимов перепробовал уже несколько дел: привез и даже успешно продал контейнер матрешек; организовал снабжение чилийских дискотек русской водкой; торговал запчастями для «Уралов» и «Жигулей». А сейчас занимается еще более грандиозным проектом.
– Основной вид транспорта в Сантьяго – «желтые дьяволы». Именно так называют шумные чадные автобусы, бесконечные вереницы которых создают на улицах многокилометровые пробки, но, что еще важнее, являются основным источником смога. Я хочу пробить строительство троллейбусной линии. У этого проекта уже есть поддержка со стороны мэра Сантьяго и гарантия правительства Москвы на банковский кредит, необходимый для закупки оборудования и саратовских троллейбусов. Но все дело «тормозит» профсоюз владельцев и водителей автобусов. Сломить его сопротивление без поддержки на самом высоком уровне невозможно. Но сейчас я организую поездку чилийских бизнесменов в Москву в составе правительственной делегации, сопровождающей визит президента Чили. Надеюсь, там мне удастся установить необходимые контакты.
Русская колония в Сантьяго никогда не была большой. Наибольшей численности она достигла в годы Второй мировой войны. Но и тогда русских было меньше четырех тысяч. Колония была расколота «по идеологическому признаку» на два лагеря. «Антисоветский» союз русских насчитывал 60–70 активистов, которые были сторонниками поражения Советского Союза и потому считались чуть ли не «нацистами». А Центр русских патриотов, наоборот, агитировал за поддержку Москвы, собирал продовольствие и деньги для Красной Армии.
«Белые» русские собирались в собственном доме на углу улиц Брасиль и Лас– Делисиас; а «красные» – в одной из комнат Чилийско-советского института. Вражда в колонии не прекращалась и в годы «холодной войны». В угаре антисоветизма все славянские организации в Латинской Америке считались рассадниками большевистской заразы и громились по всему континенту. Чилийские русские в поисках лучшей доли разъехались – кто в Канаду, кто в Австралию. Из тех, кто остался или приехал в последние годы, большая часть – члены смешанных русско-чилийских семей.
С одной из таких семей я познакомился на общем чаепитии, которое после окончания службы проходило в прицерковном зале. Александр Горелов в 1974 г. вернулся в Ленинград после службы в армии и поступил в финансовый институт. Там он познакомился с молоденькой чилийской студенткой Нелли. Вскоре они поженились, вместе закончили учебу и стали работать экономистами. В России у них родилось двое сыновей. Все было нормально: хорошая квартира, интересная работа. И тут грянула перестройка. В начале девяностых годов многим казалось, что будет только хуже. Все, у кого была возможность уехать за границу, старались ею воспользоваться.
У Нелли в Чили оставались родственники, которые усердно звали ее назад домой. Ей удалось уговорить своего мужа. Однако в Чили они не смогли найти работы по специальности, несмотря на наличие высшего образования, а у Нелли еще и степени кандидата экономических наук. Сейчас они работают инженерами, вернее, простыми клерками в дорожно-строительном управлении и живут в служебном доме, на территории гаража строительных машин.
Александр пытался заниматься бизнесом, продавая «Уралы» и запчасти к ним.
– У меня талант продавца. Бывало, придет ко мне покупатель, собиравшийся купить запчастей на 100 тысяч, а я так ему мозги запудрю, что он покупает на 2 миллиона. «Жигулями» я тоже торговал. В начале 90-х ими завалили всю страну. Тогда это были хорошие машины – они бегают по чилийским дорогам до сих пор. А новые «Жигули», с модифицированными карбюраторами, у нас не прижились. Поэтому, если «пятерки» и «шестерки» в Чили не редкость, то ни «восьмерок», ни «девяток», ни тем более «десяток» не увидишь.
Нелли под псевдонимом Виктория Варгас пишет стихи и ведет культурную программу на местном радио.
– Во времена хунты из Чили выехало около миллиона человек. И большей частью это были представители интеллигенции. Это был большой удар по чилийской культуре. Сейчас чилийских врачей, журналистов, историков, литераторов и ученых можно встретить во всех испаноязычных странах. Но возвращаться на родину они не спешат.
Земля мапуче
Чили в ширину имеет в среднем всего 180 километров. Но в длину с севера на юг страна протянулась почти на 4500 километров. По площади она превосходит Германию, Австрию и Италию, вместе взятые. По узкой полосе земли, зажатой между Тихоокеанским побережьем и горной цепью Анд, идет Панамериканская автострада. Она пересекает все десять административных регионов страны, от Атакамы – самой засушливой пустыни в мире, до Чилийской антарктической территории.
Сантьяго находится примерно на середине страны. Мне нужно было ехать на север, в сторону Перу. Когда я только собирался в кругосветку, я планировал проехать вокруг света чуть ли не по кратчайшему пути. Но, начиная с Таиланда, идея проехать вокруг света как-то незаметно стала постепенно превращаться в идею проехать по всему свету. Поэтому, попадая в новую страну, я не думал о том, как побыстрее ее проскочить. Вот и в Чили мне было интересно побывать хотя бы на острове Чилоэ, чьи церкви наряду с истуканами острова Пасхи являются памятниками всемирного наследия ЮНЕСКО.
Сантьяго окружают убогие кампаменто – пригороды, с вопиющей бедностью обитателей которых не справились ни Пиночет, ни демократические правительства.
Видимо, все же зря так нахваливают чилийский автостоп. Казалось, я все сделал правильно. На Панамериканское шоссе вышел рано утром. Да и стартовал не в городе, а в 20 километрах к югу. Но все равно, первые 100 километров я не ехал, а мучился. Для разнообразия впечатлений периодически сворачивал с шоссе в сторону особенно выдающихся сооружений. Так я попал к необычной по архитектуре церкви Санта-Роза. Большей же частью вдоль дороги тянулись бесконечные фруктовые сады и виноградники. Чили сейчас активно внедряется на мировой рынок. Чуть ли не 90 % столового винограда, продающегося в США, выращивается именно здесь.
Подвозили меня преимущественно местные фермеры – потомки немецких эмигрантов. К вечеру я успел добраться только до города Талка. Это всего-то 200 километров на юг от Сантьяго. Совсем никудышный результат для целого дня, проведенного на самой оживленной трассе страны.
Панамериканское шоссе идет на юг в обход всех крупных городов, за исключением Темуко – «столицы» индейцев мапуче («людей земли»), известных также как арауканы. Никто не знает, откуда они пришли сюда и сколько веков прожили в мире среди гор, лесов и озер Южного Чили.
Голосовал я, естественно, прямо на шоссе. Это, конечно, запрещено. Но при такой слабой интенсивности движения, как на юге Чили, выбирать не приходится. Со страшным скрипом тормозов остановился дальнобойщик.
– Парень, садись. Я уже третий раз вижу тебя на дороге!
По пути мы остановились пообедать в придорожном ресторане. Потом свернули с дороги, чтобы заехать в деревню за хлебом. Конечно, с хлебом в Чили проблем нет. Но только в этой деревне продолжают печь хлеб старым индейским методом. Круто замешенное пресное тесто раскатывают и делают из него лепешки. Эти лепешки кладут в печку, наполненную хорошо прогретым черным вулканическим песком. Когда они запекутся, остается очистить прилипшие песчинки. Несколько женщин берут в руки металлические щетки и начинают энергично тереть лепешки со всех сторон. Хлеб получается удивительно вкусным, а оставшиеся песчинки хрустят на зубах, придавая ему дополнительное своеобразие.
Остров Чилоэ
В Пуэрто-Монт я попал уже в темноте под проливным дождем. На центральной улице ярко светились огни баптистской церкви. Туда я и завернул в поисках крыши над головой. После окончания вечерней службы прихожане окружили меня с расспросами. Англоговорящих среди них не нашлось. Пришлось объясняться на своем плохом испанском.
– Я путешествую вокруг света. Нельзя ли мне переночевать где-нибудь под крышей? Может, прямо здесь, в церкви.
– А если в доме одного из наших братьев? – спросила женщина-пастор.
– Можно и так, – сразу же согласился я.
Добровольца долго искать не пришлось. Меня к себе пригласил Луис, мужчина лет сорока, у которого, как вскоре выяснилось, прадед был русским.