Красноармейцы в пансионате не задержались, и перед Марией встал вопрос о дальнейшей судьбе вверенного ей детского учреждения, а для этого надо было ехать в недавно освобожденный Павловск. Но поговорив с девушками, уже достигшими совершеннолетия, решила отложить поездку до весны.
Время шло и вот теплым майским днем в ворота пансионата снова постучали. Максим Семенович открыл калитку и увидел слегка ссутулившуюся женщину в черном, которая тяжело опиралась на сучковатый посох, явно подобранный в лесу.
- Здравствуйте, добрый человек. Нельзя ли отдохнуть у вас, издалека иду, - сказала она.
- Здравствуйте. Отчего ж нельзя. Заходите. У нас детское учреждение было до войны. Сейчас пока детей нет. Я вас провожу к нашему директору Марии Ивановне, а она уж определит вас на постой.
Мария была в своем кабинете, когда вошел Максим с незнакомой женщиной.
- Вот, скиталицу привел. Просится отдохнуть с дороги, - сказал он.
- Здравствуйте. Как вас звать, величать? Времена нынче суровые, - сказала Мария, - у меня тут молодые девушки живут. Вы уж расскажите, куда путь держите и откуда.
- Здравствуйте. Иду я в Павловск, а по пути в ваше детское учреждение решила заглянуть, - степенно начала женщина. – Звать меня Маргарита Ильинична, и документ имеется. Вот, извольте взглянуть.
Мария заглянула в протянутый ей паспорт. И внимательно посмотрела на женщину. Ей было от силы тридцать пять, моложе ее самой лет на пять. Серые глаза, казалось, излучали доброжелательность, но тонкие губы, таили змеиную усмешку, прямые черные волосы и нос с горбинкой, все вместе выдавали уроженку южных широт.
- Ну, что ж. Можете остановиться у нас, на день, другой. Максим проводит вас в комнату, где вы сможете отдохнуть. Пища у нас простая, наше детское учреждение еще не функционирует и не имеет государственного обеспечения.
Глаза Маргариты вспыхнули радостью, она поблагодарила Марию и, подхватив свой посох, вышла вслед за Максимом. Ничего необычного в этом визите не было. Случалось, и раньше забредали сюда и мужчины и женщины. Мужчин Мария, обычно, не принимала, под предлогом, что это пансионат для девочек, а женщин пускала всегда. Но в этой путнице ее что-то настораживало. Слишком уверенный взгляд, мягкие, кошачьи движения, все это бывает у опытных бойцов, таких, как ее амазонки. А еще внушал сомнение ее посох. Тяжеловат он был для простой деревяшки. Да и само появление у ворот пансионата женщины, отнюдь не выглядевшей усталой трудно было объяснить. Мария вышла во двор и окликнула, проходившую мимо Александру.
- Зайди ко мне!
- Я слушаю, - ответила девушка, войдя в кабинет.
- У нас появилась женщина, Маргарита Ильинична. Поживет пару дней. Я бы хотела, чтоб вы с ней общались осторожно, да и вообще держитесь наготове. Не нравится мне она. И посох у нее, не простая деревяшка, имейте в виду.
- Я поняла, мама. Но мы девушки тоже не простые. Себя в обиду не дадим.
- Ну, хорошо. Иди. Может, я зря про нее плохо думаю.
Александра ушла к себе. В течение дня и вечера, Маргарита пыталась заговорить с девушками, но натыкалась на односложные уклончивые ответы. Вечером Маргарита снова заглянула к Марии в кабинет.
- Мария Ивановна, - изобразив простодушную улыбку, начала она, - я ведь неспроста к вам заглянула. Когда-то здесь был пансионат искусств, ведь так?
- Верно. Только давно это было. Четверть века прошло.
- И среди прочих искусств, некоторые девушки изучали здесь боевые искусства.
- Возможно, и это было, - осторожно ответила Мария.
- Родственница моя тут воспитывалась, Вера Александровна Павловская, - продолжила Маргарита.
- Я не припомню такой девушки. Да и работаю я тут с двадцать шестого года.
- А списки воспитанников разве не сохранились? Раньше все документы строго вели и хранили бережно.
- В двадцать втором году пансионат был разграблен, несколько воспитанниц, учителей и директриса погибли от рук бандитов, а все документы были уничтожены. Да и во время этой войны, сюда заходили немцы, тоже пограбили и часть документов сожгли. Вряд ли вы здесь что-либо узнаете о своей родственнице. Кстати, в пансионат брали, как правило, круглых сирот.
- Она моя сводная сестра, яркая, красивая блондинка с зелеными глазами, в пансионат попала из приюта в Павловске, там запись сохранилась. Отец у нас общий: граф Лямин.
- Был такой граф в наших краях. Если верить слухам, много он оставил сводных братьев и сестер. Только мне кажется, он умер еще до вашего рождения. Впрочем, можете считать себя графиней, только в наше время титулы не в почете. А насчет вашей сводной сестры, увы, ничем помочь не могу.
- Подруга у нее еще была, Ника ее звали, тоже красавица, только черноволосая с голубыми глазами. Полное имя, Никандра Александровна.
- Из тех времен, Маргарита, здесь никого не осталось. Воспитанницы разъехались, а учителя, я вам уже говорила, погибли во время налета банды.
- Иногда воспитанники возвращаются в родные пенаты, - улыбнувшись, продолжала настаивать Маргарита.
- Бывает и такое, но ведь со временем женщины сильно меняются: и фамилии меняют и внешность. Ваша блондинка может оказаться брюнеткой. А уж что делает время с женской красотой… Учет посетителей нашего учреждения мы, конечно, тоже ведем, но после оккупации ничего не сохранилось.
- У меня такое чувство, Мария Ивановна, что вы не все мне рассказали.
- И у меня такое же чувство, Маргарита Ильинична. С чего бы вам разыскивать сводную сестру, которую вы ни разу не видели. Да и сестра ли она вам? Граф-то давненько умер. Мне лет семь было.
- Ну, насчет моего возраста вы заблуждаетесь, можете в паспорт еще раз заглянуть, я хорошо сохранилась. А сестру я разыскиваю, опять же, из-за наследства графа. Не богатства и сокровища, боже упаси, я законы знаю, а две простые вещицы: крестик и медальон. Опять же не золотые. Очень мне хочется на них взглянуть.
- В вашем рассказе секретов меньше не