Краснолицый был представлен мне как капитан лесной гвардии Павор Сикора. Ещё тут присутствовали куратор яйца Маэс Тумпс, стержнёвщик яйца Уэллс Кром и драконьеро Бэзил Куорти, на шейную жилу которого я взглянула с невольным интересом.
— Всё готово, — доложил мастер Тумпс. — Ну что, начинаем?
Неожиданно они разместились вокруг яйца на равных расстояниях друг от друга, оставив для Кайлеана место на вершине пентаграммы… я почувствовала, как моё сердце проваливается куда-то вниз и стиснула зубы, наверное, так, что гримаса была заметна окружающим.
Кайлеан шагнул было к своему месту, но потом сказал:
— Минуту. Я сейчас.
Он отвёл меня метров на пять назад, взял за плечи, повернул спиной к гнезду и тихо произнёс:
— Я буду стоять на вершине, потому что там должен находиться представитель рода. Мы настраиваем каждого новорожденного дракона на подчинение крови Карагиллейнов. Это будет обычная рабочая процедура.
— Обычная рабочая пентаграмма… — глухо сказала я. — Почему ты раньше не сказал?
— Потому что тебе надо через это пройти. Ты — магически одарённая, тебе нельзя всю жизнь трястись при виде пентаграммного ритуала.
Я молча уставилась в темноту за его плечом, потом сказала:
— Я не трясусь. И у нас нет таких ритуалов.
— А у нас есть, — жёстко произнёс он. — И ты трясёшься. — Потом голос его смягчился. — Данимира, эта пентаграмма дарит жизнь, а не отнимает её. Не обращай внимания на то, что вокруг, на яйцо смотри. Там будет на что посмотреть.
Сделав несколько глубоких вдохов я сказала:
— Тебя ждут. Иди уже. А то твой капитан Сикора в моей спине сейчас дыру просверлит. Дай человеку дракона, а со мной всё будет в порядке.
Кайлеан повеселел, отвёл меня назад к гнезду и занял своё место.
Ритуал начался.
Вначале, когда зазвучало дружное бормотание — читалось заклинание, и вокруг гнезда один за другим начали загораться огоньки, так похожие на те самые чёрные свечи, я вновь почувствовала приступ паники. Очень хотелось выбежать из пещеры на открытое пространство, тем более, я была уверена, что благодаря красной нити пройду сквозь защитный полог. Но Кайлеан глядел на меня, не отрывая взгляда, я сообразила, что здорово отвлекаю его, а это могло повредить дракончику.
Я сосредоточилась на гнезде с яйцом. Зелёный камень-постамент начал медленно вращаться, но сам лотос оставался на месте. Зато его золотые лепестки удлинились и с отчётливым потрескиванием сгибались и разгибались, как живые. Постепенно лепестки, которые уже более походили на щупальца осьминога, поднялись вверх и облепили яйцо полностью скрыв его поверхность.
Бормотание стихло.
В наступившей тишине было слышно только потрескивание, будто действительно сминали фольгу. Треск становился всё громче, золотая оболочка разгладилась, зарозовела, затем накалилась докрасна (мне в лицо дохнуло жаром), потом потемнела, почернела и осыпалась белым светящимся пеплом на постамент. Стало темнее и тише, теперь и потрескивания не было слышно.
Маги стояли неподвижно в полумраке и явно чего-то ждали. Я нервно проглотила слюну и мне показалось, что все это услышали.
Наконец с яйцом стали происходить метаморфозы. Его бурая крапчатая скорлупа посветлела и истончилась так, что начала просвечивать. Вначале я заметила только смутную тень внутри, затем проявился продолговатый силуэт с большой головой. Силуэт производил какие-то замедленные движения. Вскоре оболочка стала совсем зелёной и прозрачной, отчего яйцо стало напоминать бутыль алхимика с диковиной внутри. Я вытянула шею, чтобы получше разглядеть дракончика, стоявшего внутри яйца на задних лапах, но тут оболочка лопнула, жидкость из неё хлынула во все стороны.
Огни пентаграммы погасли.
На мгновение стало совсем темно, но тут же раздался щелчок пальцами, по стенам загорелись факелы, в их колеблющемся свете я, наконец, увидала новорожденного дракона. Можно было даже не сомневаться — для его сотворения использовалась ДНК тираннозавра.
Он был маленький — меньше метра, мокрый, пузатенький и кривоногий. Чересчур большая голова дракончика, казалось, сейчас перевесит и он кувыркнётся с постамента. Но кривые лапки и толстый хвост твёрдо упирались в камень и взгляд, которым он обвёл присутствующих, не производил впечатления испуганного.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Тххх-а-а-а-а… — пообещал нам всем новорожденный с постамента, продемонстрировав пасть и кинжальные зубки.
Кайлеан приблизился к дракончику и протянул к нему руку. Тот предостерегающе клацнул и снова зашипел.
— Но-но, — сказал Кайлеан, — своих не узнаёшь?
При звуке его голоса дракончик как-то встрепенулся и по-собачьи склонил голову набок. Кайлеан дал ему время подумать, а следом поднёс руку совсем близко. Дракончик замер, а затем игриво боднул Кайлеанову ладонь.
— Тот-то же, — довольно усмехнулся Кайлеан, — а то шипеть вздумал. — Он подхватил дракончика под мышки и поднял над собой. — Отличный мальчишка, через месяц его уже так не поднимешь! Как же его назвать-то?
Сцена живо напомнила мне фрагмент из «Короля-льва» и я воскликнула:
— Симба!
Все обернулись и посмотрели на меня. Я пожала плечами и сказала:
— Просто имя хорошее. Королевское.
Все снова повернулись к Кайлеану.
— Ваше Высочество!.. — с плохо скрываемым возмущением произнёс Павор Сикора.
Кайлеан аккуратно опустил дракончика на пол.
— Предлагайте свои варианты. Вы знаете, драконья сущность сама изберёт себе имя.
— Грозный! — Капитан лесной стражи призывно похлопал себя по ноге. — Грозный, сюда, ко мне, мой мальчик! Грозный, ко мне!
Услыхав призыв, дракончик вытянул шею, опять смешно повернул голову набок… но не сдвинулся с места.
— Анцелиус… — раздумчиво произнёс мастер Тумпс и пояснил для нас: — Легендарный дракон древности, личный дракон Его Величества Георгиана Первого… Анцелиус, сюда!
— Лютый! — перебивая мастера Тумпса, повысил голос Павор Сикора. — Ко мне, Лютый!
Дракончик остался равнодушен к древним именам из прошлого, Лютым он тоже, видимо, себя не чувствовал..
— Смарагдин, — предложил мастер Кром. — Изумруд на эльфийском.
И эльфийское имя не прельстило дракончика. Он, правда, переступил с ноги на ногу, но по-прежнему оставался возле Кайлеана.
— Свирепый! — предпринял очередную попытку капитан Сикора. Впрочем, его призыв был снова проигнорирован.
— У меня с фантазией плохо, — подал голос драконьеро Бэзил. — Воздерживаюсь.
Дракончик сделал шажок вперёд.
Красное лицо капитана Сикоры изменилось и даже, кажется, позеленело. Наверное, он вообразил, что сейчас заполучит дракона по имени Воздерживаюсь. Я мигом представила, как капитан носится по лесу с криками «Воздерживаюсь, где ты, мальчик мой? Воздерживаюсь!», и хихикнула про себя. Затем присела на корточки, протянула руки к дракончику и проворковала:
— Симба… Симба… Иди, иди ко мне, маленький… Симба…
Кайлеан было предостерегающе качнулся, но остановился, только глядел напряжённо. Зато дракончик оживился, приподнял хвостик и нетвёрдо, вперевалочку поковылял ко мне на крепеньких задних ножках. Он дошёл, положил переднюю лапу мне на колено (если учитывать длину когтей, то лапа была размером побольше человеческой ладони), и, поворачивая голову сбоку набок, начал золотистыми змеиными глазами разглядывать моё лицо.
Да, у меня была часть Карагиллейновской пентаграммы, и не всё было честным в этом голосовании. Но я беззаботно решила, что жизнь вообще штука несправедливая, а Симба — имя хорошее и не помешает дракону вырасти грозою лесных тварей.
— А кто у нас такой хорошенький, а кто у нас такой глазастенький… — приговаривала я, поглаживая дракончика вдоль гребня. Поймав немигающий взгляд Павора Сикоры, я поправилась: — А кто у нас такой ужасненький! Кто такой свирепенький, такой кошмарненький! — Потом всё-таки наклонилась к треугольному, еле заметному ушку и тихонько, чтобы не травмировать чувства капитана, нежно прошептала: — Ми-ми-ми!..