Глава XVIII
ПЕРЕМИРИЕ
Молодого человека разбудил свежий утренний ветерок. Луна сошла с горизонта, рассвет еще не наступал, но уже сквозь утренний туман можно было разглядеть окружающую местность. Узенькая полоска света обозначилась на востоке. Наступало утро. Генрих вспомнил, что Сэгин хотел тронуться в путь очень рано; но в ту минуту, как он собрался встать, до ушей его долетели какие-то голоса, он услыхал несколько возгласов и топот лошадей по каменистой почве.
«Охотники уже встали и едут», — подумал он.
Предположение это заставило его вскочить и побежать к бивуаку, однако, сделав шагов десять, он убедился, что шум идет с противоположной стороны. Он остановился, прислушался — да, действительно так. Первою мыслью его было, что отряд ушел, потом хватился его, и Сэгин послал за ним несколько человек; допустив такое объяснение, Генрих закричал, чтобы дать о себе знать искавшим его людям. Последовало минутное молчание, затем опять лошадиный топот. Велико было удивление Генриха, когда он разглядел, что всадники находились не на этом, а на другом берегу пропасти.
Не успел Генрих прийти в себя от изумления, как всадники поравнялись с ним и остановились. Их разделял овраг в сто сажен ширины; туман был настолько редок, что не мешал им видеть друг друга. Всадников было около ста; по длинным пикам, по убранным перьями головам, по полуобнаженным фигурам легко было узнать индейцев.
Генрих не стал их разглядывать, со всех ног он бросился предупредить своих. Всадники двинулись в ту же сторону. Генрих застал своих в большом переполохе, они седлали лошадей. Сэгин с несколькими охотниками подъехал к краю обрыва и осматривал противоположный берег. Об отступлении нечего было и думать: их уже увидели с той стороны и благодаря наступившему рассвету узнали их численность и их силу.
Хотя оба отряда были друг от друга на расстоянии не более ста сажен, но их разделяла пропасть, и нужно было проехать, по крайней мере, двадцать миль для того, чтобы встретиться.
По этим соображениям Сэгин решил оставаться у ручья до тех пор, пока не обнаружится, какие индейцы явились и с какой целью. Индейцы тоже остановились и расположились на привал прямо против бивуака охотников. Очевидно, и они ждали света, чтобы узнать, кто их противники. Удивленные непредвиденной встречей, индейцы громко кричали и жестикулировали с большим одушевлением.
Наконец совсем рассвело. Индейцы увидели одежды, обоз и узнали охотников за черепами. Дикий, торжествующий крик навагоев пронесся над пропастью.
— Это отряд Дакомы! — причал один охотник. — Они, верно, заблудились.
— Нет, — возразил другой, — не может быть: отряд Дакомы не так мал.
— Ну вот еще, это они самые; а что мало их, так половина, верно, утонула при наводнении.
— Да как же они могли потерять такой заметный след?
— Это отряд главного вождя навагоев, — сказал Рубе. — Смотрите, вот он сам, старый негодяй, на пегой лошади.
— Ты думаешь, Рубе, что это они? — спросил Сэгин.
— Наверное.
— Но где же другая часть войска? Они не все тут.
— Да, но я уже слышу их приближение. Посмотрите, что за туча надвигается.
Из тумана, действительно, выплывала целая масса черных всадников; они громко кричали, как будто гнали целое стадо. И правда: в середине было огромное стадо лошадей, рогатого скота и овец, и своими длинными пиками индейцы заставляли их двигаться вперед.
— Вот так добыча! — воскликнул один из охотников. — Молодцы совершили удачный поход, не то что мы — возвращаемся с пустыми руками.
Генрих поджидал своего Моро, которого седлал Годэ. Как только он взобрался на седло, так сейчас же устремил взоры на индейцев, не на их богатую добычу: все его внимание было поглощено той кучкой, по-видимому, пленных женщин, которая двигалась на лошадях под конвоем нескольких индейцев. Сердце его забилось: он думал о Зое, но дальность расстояния не давала возможности разглядеть лица. Генрих обернулся к Сэгину. Глаза капитана были прикованы к подзорной трубе. Вдруг он вздрогнул, лицо его побледнело, потемнело как-то, труба выпала из рук, и он с воплем, обессиленный, опустился на землю.
— Боже мой, Боже мой! Еще удар судьбы!
Генрих бросился к капитану, но, увидя его на руках Эль-Соля и доктора, поспешно поднял трубу и направил ее на стан индейцев. Прежде всего он увидел на другом берегу своего Аль-па, пес радостно лаял, узнав своего хозяина. Альп, которого Генрих поручил Зое, здесь; нет сомнения, что и сама Зоя в числе пленных!
Генрих не замедлил убедиться в этом: он увидел ее собственными глазами. Она была бледна, с заплаканными глазами; ее прелестные светлые косы рассыпались по платью. Вел ее индеец в мундире мексиканского гусара. И госпожа Сэгин была тоже в числе пленных, только в другой группе. Конвой с пленными и добычей присоединился к главному отряду. По-прежнему охотники и индейцы стояли друг против друга по разным сторонам разделявшей их пропасти.
Странное совпадение — две враждующие армии, и каждая из них возвращается после нападения и грабежа в неприятельской стране с добычей и жертвами, захваченными в плен. Враги стояли друг от друга на расстоянии немногим более ружейного выстрела и все-таки схватиться не могли. Для этого надо было той или другой стороне совершить утомительный переход в несколько дней. И те и другие в пленных на противоположной стороне узнавали близких сердцу жен и дочерей.
Враги бросали друг на друга свирепые взоры, дышавшие местью. Если бы они могли броситься друг на друга, то это был бы страшный смертный бой. Казалось, само Провидение положило пропасть между ними.
Генрих в отчаянии придумал план и хотел сообщить его Сэгину. Тот понемногу приходил в себя от поразившего его удара. Охотники, узнав о новом несчастье своего начальника, окружили его и клялись все до одного умереть, но выручить из плена его жену и дочь. А Генрих шел именно с тем, чтобы предложить им все свое состояние, только бы добиться освобождения пленных.
Сэгин был глубоко тронут