Арлинг не ответил, потому что его снова окружила тишина. Она была похожа на топи мастаршильдских болот, которые затягивали в свое месиво все живое. Вязкие, непроходимые, безнадежные. Впрочем, затишье было недолгим.
Сапог Сохо врезался ему в бок, вернув в его слепой мир звуки, запахи, чувства, но, главное – боль. Ее стало слишком много, но для того чтобы кричать нужен воздух, которого не было. Пытаясь вздохнуть, Регарди перекатился на колени, уткнувшись лбом в песок, но так стало еще хуже.
– Будет тебе урок, драган, – процедил Сохо, носком сапога опрокидывая его на бок. – Нужно было оставаться в Согдарии, есть свою репу и не совать нос в наши дела. Хочешь пройти Испытание Смертью? Для таких, как ты, его несложно устроить. Могу даже одолжить джамбию. Ты удивишься, как много есть способов отправиться в загробный мир с помощью этого маленького куска металла.
Голос Сохо утонул в тихом звоне, который наполнил Огненный Круг, заставив Регарди гадать, слышался ли он ему на самом деле, или только казался. Да что это с ним? И откуда на площадке вода? Песок, на котором он лежал, вдруг стал влажным, собираясь грязью на сведенных судорогой пальцах. Неужели он... Но нет, пахло не мочой. Пахло кровью. Она чувствовалась повсюду – на Сохо, на песке, на деревянном человеке, на халруджи, и даже на имане, который, возможно, ему мерещился, а, возможно, и правда, стоял в пяти салях от Песочницы, мирно разговаривая с сыном.
Стиснув зубы, Арлинг выдохнул и попытался подняться, но ноги предательски не слушались, а земля не отпускала. Мистика можно было принять за мираж, если бы не запах Беркута, который слышался неподалеку. Да и Сохо обращался явно не к привидению.
– Как же так, отец, – притворно сокрушался он. – Ты целых пять лет потратил на этого драгана, а он даже не умеет защищаться. Прости, я нарушил твои правила, но обещаю, мои слуги наведут здесь порядок. Атрея сказала, что этот парень подает большие надежды, и мне захотелось проверить его лично. Что я могу сказать... Не стоит тратить на него время. У тебя хватает бесполезной работы. Не хочу возвращаться к вопросу о Белой Мельнице, но сравнения напрашиваются сами по себе. Представь, что этот драган – Согдарийская Империя, ты – Белая Мельница, а Рэм – Подобный, возвращения которого ты так боишься. Мой халруджи мог сотни раз убить твоего пятого ученика, а ты узнал бы об этом лишь тогда, когда все случилось. Подобный перейдет Гургаран тихо и незаметно, а Белая Мельница узнает о его приходе, когда армия уже будет стоять под воротами Балидета.
«Неправильный расклад, Сохо, – подумал Арлинг, прислушиваясь к боли и пытаясь понять, перешла ли она на новый уровень или начала затихать. – Ты забыл о Беркуте. Он был той самый скрытой силой, которая предупредила Белую Мельницу о грозящем несчастье». Впрочем, в его случае, она вмешалась слишком поздно, потому что Рэм успел с ним сделать что-то нехорошее. Регарди предпринял еще одну попытку встать, но липкие от крови ладони увязли в песке. В голове царил хаос. Почему иман не помогал ему? Боялся Сохо? Не хотел неприятностей?
– Кстати, мне все равно придется рассказать Бертрану, что ты обучаешь ученика, который не прошел ни одного летнего экзамена, – донеслись до него слова Сохо, но они уже ничего не меняли в положении Арлинга, который чувствовал себя насаженной на крючок рыбой.
Со стороны имана послышалось движение. Когда Регарди понял, что учитель задержал двинувшегося к нему Беркута, на его губах расползлась улыбка. Он не знал, что за игру затеял мистик, но она ему начинала нравиться. Наконец-то учитель ответил на давно мучивший его вопрос: сын или ученик? Выбор падал на Сохо.
– Не думаю, что сейчас лучшее место для обсуждения этого вопроса, – сухо произнес иман. – Мы вернемся к нему позже. Ты навестишь Зерге? Она хотела тебя видеть. Постарайся это сделать сегодня. Завтра обещают сильный ветер. Еще успеешь наглотаться пыли на обратной дороге.
Учитель говорил спокойно и неспешно. Так разговаривают за чашкой горячего чая в питейной. Но слова имана подействовали на Сохо совсем иначе.
– Никуда я не поеду! – неожиданно вспылил он. – Ты же знаешь, как я отношусь к этой старухе. Пора бы запомнить, чтобы я не повторял это каждый раз. От нее воняет, словно она ходит под себя и спит в дерьме.
«А теперь он оскорбил вашу мать, учитель, – равнодушно подумал Арлинг. – Снова выберете Сохо?».
– Ты просил меня ответить, как долго, я останусь в Балидете, отец. Думаю, ждать вечера нет смысла. Мой ответ – ни секунды. Я увидел, что хотел, и не собираюсь тратить здесь время. Передай друзьям из Белой Мельницы, что Пустошь Кербала желает им доброго здравия и советует заниматься тем, для чего они рождены. Их удел – торговля. А насчет... драгана, – Сохо выплюнул это слово, словно соринку, попавшую в рот вместе с пищей. – В следующий раз, когда приедет комиссия, ему лучше пройти экзамены, либо исчезнуть. На твоем месте я бы выбрал второе.
«Будь ты проклят, Сохо, и будь прокляты жрецы, которые наложили такой хилый шов, что он разошелся от одного удара», – подумал Регарди, плотнее заворачиваясь в кокон боли.
Когда в голове раздался голос учителя, он не стал относиться к нему серьезно. Что ему еще один мираж? Несмотря на огненные стрелы, торчащие из живота, он слышал, что иман, стоящий в паре салей от него, говорил совсем иные слова, чем те, что звучали в его ушах. Учитель жалел, что Сохо придется уехать так рано и просил сына остаться.
Но голос в голове стал громче, не желая, чтобы его игнорировали:
– Вставай, Арлинг, – безжалостно требовал иман. – Это не больно. Боли нет. Не верь своим чувствам.
Он говорил до тех пор, пока Регарди не понял, что волшебного затишья больше не повторится.
– Подумай, Сохо, зачем тебе уезжать так скоро, дождись каравана, – сетовал мистик, стоящий в двух шагах от лежащего на песке Арлинга. И в то же время в голове Регарди раздавались совсем другие слова:
– Поднимись. Просто встань. Это не так трудно, как кажется.
Когда до Арлинга, наконец, дошло, чего хотел иман, он едва не рассмеялся. Смех вырвался из него отвратительным стоном, но звук придал силы. Игра оказалась проста. И правил в ней не было.
Однако принять решение было легче, чем его осуществить. Ему показалось, что прошла вечность, прежде чем колени уперлись в землю, а потом – с большим усилием и с помощью рук – оторвались от песка, поднимая скрюченное от боли тело. Иман не хотел, чтобы Сохо видел его слабость. Поэтому он не подошел к нему сам и не пустил Шолоха. Учитель был мудрым. Он понимал, что его ученик не должен валяться под ногами человека, который, будучи сам творением имана, ненавидел других его детей – Школу, Белую Мельницу, друзей. Арлинг был удостоен чести называться пятым, а значит, не мог рассчитывать на помощь. Он поднимется сам. Пусть это будет лишь еще одним заданием мистика, еще одной тренировкой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});