величество,
госпожа Норин?
Мельком пробежавшись по списку глазами и отметив в нём несколько действительно важных имён, я отложил бумажки куда-то в сторону, отрицательно покачав головой. Этого мне было более чем достаточно, так как с самого начала, я старался не допускать даже мысли о том, что Лудо может иметь отношение к чему-то столь низкому, как покушение на Вика. И, слава всему, он потрудился доказать обратное лишь за тем, чтобы внутри меня не осталось ни капли сомнения в его безграничной преданности. Лудо — мой дорогой советник, любимый брат и близкий друг. Он никогда не предаст — это просто-напросто невозможно.
Вот только, похоже, Ада всё ещё не собиралась сдаваться: стоило мне лишь попытаться убрать, предоставленные Лудо, бумажки, и она тотчас перехватила мою руку на полпути. Вырвав из неё содержимое, девушка стала внимательно вчитываться в каждую строчку. И я, и Лудо просто ждали, глубоко в душе надеясь, что, не найдя ничего подозрительного, она, наконец, оставит это дело. Но зря.
— Вчера с двадцати десяти до двадцати одного тридцати ты был с Пандорой в дворцовом саду. Чем же, интересно, вы там занимались? — поинтересовалась париса, пробегая записи уже по второму кругу.
— На самом деле, это секрет госпожи, и мне бы очень не хотелось его раскрывать…
— Лучше скажи, Лудо, — посоветовал я, будучи полностью уверенным в том, что брат не скрывает ничего криминального.
— Как прикажете, ваше величество. Госпожа Пандора хочет организовать во дворце бал, приуроченный к первому дню осени, что вот-вот наступит, и вчера вечером рискнула просить у меня несколько советов по этому поводу. Я просто объяснил ей, как устроить всё так, чтобы это понравилось даже вам. Если вы мне не верите — можете узнать у неё подробности прямо сейчас.
— В этом нет необходимости: я тебе верю, — вздохнув с облегчением, заверил я брата. — И ещё… Прости, что заставил пройти через это. На самом деле, я не хотел, чтобы всё зашло так далеко.
— Вам не о чём волноваться, ваше величество. Я всё понимаю и рад тому, что смог развеять ваши сомнения. А теперь, если вы не против, мне нужно идти.
— Конечно. Не перетруждай себя сегодня. Лучше отдохни. Этот день выдался тяжёлым для нас всех, — попросил я Лудо, после чего, когда брат был уже у двери, вспомнил ещё одну, немаловажную, деталь: — И обязательно отговори Пандору от этой затеи! Скажи, что я не даю разрешения. После произошедшего нам точно не до балов.
Пообещав исполнить всё в лучшем виде, Лудо закрыл за собой дверь. По правде говоря, мне показалось, что напоследок он окинул Аду каким-то уж слишком презрительным взглядом, однако я быстро выбросил из головы подобную ересь. Когда же о присутствии брата перестали напоминать даже гулкие шаги в коридоре, Ада встала и направилась вслед за ним. Однако ей помешали. И, отчего-то, я был безумно этому рад.
В тронный зал без стука ворвался тот самый лекарь, что лишь с утра взял Вика под свою опеку. Он еле дышал, сильно кашлял и был вынужден тотчас опереться о стену, чтобы не упасть. Мы с Адой застыли в гробовом молчании и неописуемом напряжении, но, тем не менее, не мешали эксилю приводить себя в чувства: и я, и она решили, что будет лучше, если он расскажет всё сам. Спустя две или три минуты лекарь, наконец, выровнялся и подошёл впритык к моему трону, оставив тем самым Аду, что была уже почти у самого выхода, где-то далеко позади.
— У меня есть новости для вас, ваше величество! Господин Виктор, он… господин…, — дыхание лекаря вновь стало прерывистым, и он никак не мог найти в себе силы сказать то, что так сильно хотел.
— Да говори же! — закричали мы с Адой чуть ли не в один голос.
— Господин Виктор… Его жизни больше ничто не угрожает, ваше величество!
Ноги девушки подкосились, и она опустилась на пол с глухим стуком. Самособой, я тут же поспешил помочь ей, однако, этого вовсе и не понадобилось: Ада была в полном порядке и тотчас от радости бросилась ко мне на шею. Девушка тихо прошептала: «Слава всему! Обошлось!», и я обнял её лишь сильнее. Лишь тогда мы осознали в полной степени, сколь сильно, на самом деле, переживали всё это время.
— Где сейчас Вик? — спросил я лекаря, всё ещё слегка поддерживая Аду за руку. — Мы можем его увидеть?
— Не сейчас, ваше величество. Я дал господину снотворное, чтобы тот сумел отдохнуть, и не думаю, что он проснётся раньше завтрашнего утра.
— Хорошо, мы не будем спешить. В любом случае и я, и Ада очень тебе признательны. Более того, ты вправе считать, что сегодня спас не жизнь Вика, а мою. Самособой, и золота получишь столько, сколько сможешь унести.
— Премного благодарен вам, ваше величество, — просиял лекарь, словно ребёнок, получивший свой первый подарок на день рождения.
— Это тебе спасибо. Большое спасибо, — то, что и так собирался сказать, Ада произнесла на пару секунд раньше.
Про себя я отметил: если бы это произошло в нашем, родном мире, то, скорее всего, Вик вряд ли сумел бы выжить. Невооружённым глазом видно, что эксильские врачи не теряли времени зря и в течение последних десяти лет действительно углубили свои знания в области медицины за счёт земных наработок. А ещё нам повезло в том, что многие человеческие методы лечения оказались вполне себе эффективными даже для нас, эксилей.
Лекарь удалился, и Ада, по моему совету, последовала вслед за ним в свою комнату с целью отдохнуть хоть немного. Конечно, после столь замечательных новостей она уже не походила на ходячий призрак, но, даже так, истощенность и усталость были написаны на её лице огромными, жирными буквами. Вот только перед тем, как закрыть за собой дверь, девушка произнесла нечто, совершенно лишённое смысла и оставившее меня в полном замешательстве.
— Скрип двери. Вечером, в полдевятого. Сквозняк? Или же…
Не поняв ничего из вышесказанного и даже не зная, кому из нас двоих эти слова вообще предназначались, я уже был готов спросить её, что же именно она имела в виду, вот только, удалившись, Ада громко хлопнула дверью, не дав мне и намёка на верный ответ.
***
За вторую половину того жуткого дня я переделал множество действительно бесполезных дел — начиная от чтения кулинарной книги Японии и заканчивая перепланировкой дворцового сада до неузнаваемости (оттуда, после сегодняшнего, определённо нужно было убрать «рощу самоубийц») — о которых, самособой, не стал бы даже упоминать, если бы