Между тем карьера Куклачева резко взлетит вверх, после того как его благословит сам Брежнев. Произойдет это именно в 1976 году при следующих обстоятельствах. Однажды генсек надумает посетить цирк на Вернадского и попросит, чтобы в программе обязательно был клоун (их он особенно любил). А там, как на грех, в тот момент ведущий клоун заболел. И тут кто-то из брежневского окружения вспомнил про клоуна с кошками, которого видел как-то в одной из программ. «Да вы что?! — возмутились в цирке. — Куклачев молод еще, чтобы выступать перед самим генеральным секретарем. Да и нет его сейчас в Москве — он в Горьком на гастролях». — «Значит, вызовите! — последовал грозный приказ. — А что касается молодости, то здесь не вам решать».
Спустя насколько часов Куклачева на специальном автобусе доставили в Москву. Причем не в цирк, а сразу к министру культуры Демичеву: тот лично хотел убедиться в его способностях, Куклачев показал ему несколько номеров со своими пушистыми питомцами, которые привели Демичева в неописуемый восторг. «А я думал, что кошки дрессировке не поддаются», — признался министр после просмотра. Далее послушаем самого Ю. Куклачева:
«Брежнев пришел в цирк, посмотрел мой номер и сказал: «Во-о-от эта-а да-а!» Меня пригласили в ложу, подобного вообще в цирке не припомнят. Поднимаюсь, а Брежнев говорит: «Это только в нашей стране человек мог такое придумать. Надо же! С кошками выступает. Налейте ему рюмочку». — «Да я не пью». — «Как это, русский человек — и не пьет, — растерялся Леонид Ильич. — Нехорошо». Выпил — куда денешься! И началась новая жизнь. Меня уже больше никто не трогал, не душил…»
Но вернемся в конец марта 76-го.
В эти же дни в Свердловске начался очередной чемпионат СССР по боксу. На него съехались лучшие боксеры со всей страны, а одного спортсмена доставили туда прямо… из следственного изолятора Москвы. Этим боксером был Олег Коротаев. Что же произошло?
Коротаев был лучшим полутяжем страны, побеждавшим в большинстве боев своих соперников нокаутами (в 196 боях одержал 187 побед, 160 из них с помощью нокаутов!). Некоторые спортсмены специально «нагуливали» вес и уходили из полутяжев в тяжеловесы, лишь бы не попасть под удары коротаевских кулаков. Именно за это Коротаева буквально боготворил Фидель Кастро, который подарил ему нож мачете в знак особого уважения после того, как он отправил в нокаут одного из любимцев вождя кубинской революции. А другой коммунистический вождь — югославский лидер Иосиф Броз Тито — подарил Коротаеву пепельницу с золотым ободком и надписью: «С уважением от И. Тито». В 1974 году на чемпионате мира Коротаев одержал победу над звездой мирового бокса Мохаммедом Али. Коротаев пять раз становился чемпионом СССР, был вторым на первенстве мира-74 и третьим на Европе.
Однако в середине 70-х началась затяжная драма в жизни талантливого спортсмена. Недоброжелателей и завистников в спорте у него хватало, вот они и постарались, чтобы Коротаев как можно раньше сошел с дистанции. В 72-м за незначительное нарушение дисциплины его не взяли на Олимпийские игры в Мюнхене, а в 75-м, когда он позволил себе в Америке зайти в гости к друзьям-эмигрантам, его и вовсе открепили от сборной и не взяли на первенство Европы. Зато сказали, чтобы он ехал на сборы перед первенством профсоюзов. Коротаев отказался: он семь лет был в сборной, больше чем кто-либо, а тут ему предлагали, словно новичку, сборы второразрядного соревнования. Чтобы заглушить обиду, боксер пустился во все тяжкие: связался с темными личностями, кутил в ресторанах. На том и погорел.
Как-то в ресторане гостиницы «Варшавская», что возле метро «Парк Культуры», Коротаев надумал «снять» путану. Дав ей деньги, он отправил ее в номер, а сам задержался. Однако девушка по дороге к месту назначения нашла себе более выгодного клиента — бизнесмена из Западной Германии. Увидев это, Коротаев бросился в погоню. Он настиг воркующую парочку в лифте и, не говоря ни слова, «припечатал» своим пудовым кулаком сначала бизнесмена, а потом и путану. После чего поднял иностранца за грудки и приказал ему выворачивать карманы. Тот беспрекословно подчинился, отдав Коротаеву всю имеющуюся у него наличность — целую «котлету» баксов. Путана потом будет рассказывать, что боксер вышел из лифта чрезвычайно довольный и, потрясая долларами, сказал: «Ну, оплатить оркестр хватит!..»
Этот инцидент так и остался бы неразглашенным (иностранец счел за благо не заявлять в милицию), если бы накануне его Коротаев не отметился бы точно таким же образом в другом питейном заведении — ресторане «Русь». Причем там под его пудовые кулаки угораздило попасть не какому-нибудь иностранцу… а сыну министра внутренних дел СССР Игорю Щелокову! Поэтому на момент драки с иностранцем за Коротаевым уже охотилась милиция, и, едва он вернулся из «Варшавской» домой, как его тут же и повязали. Во время обыска у него нашли наркотики и «боеприпасы» — сувенирный патрон, подаренный боксеру американским полицейским в знак уважения.
Самое интересное, но, даже несмотря на то что за арестом Коротаева стояли весьма влиятельные люди, нашлись и такие, кто попытался помочь боксеру. Под их давлением уголовное дело на него было закрыто. Но затем кто-то из «доброжелателей» накатал анонимное письмо в адрес XXV съезда КПСС, и дело возбудили снова. Коротаева поместили в СИЗО, правда, разрешили в последний раз выступить в первенстве страны, поскольку проходило оно на родине боксера — в Свердловске, и он таким образом мог в последний раз навестить родных. Прямо из КПЗ его отвезли к самолету, который и доставил боксера на турнир. Однако выступить на должном уровне Коротаеву помешало здоровье — у него началась ангина, да такая сильная, что из ушей боксера шел гной. В полуфинале — 26 марта — он должен был биться с Квачадзе, у которого до этого уже неоднократно выигрывал. Тренеры и организаторы чемпионата поставили вопрос о том, чтобы Коротаев пропустил этот бой и выступил в финале (28 марта). Передышка дала бы ему возможность хоть немного выздороветь. Но тренеры Квачадзе выступили против. И бой состоялся. Вот как о нем вспоминает В. Агеев:
«Квачадзе поначалу побаивался Олега, а он своеобразный был боксер, с хорошей защитой, и вот Олег его бил, бил, бил, хотел побыстрее уже в первом раунде закончить бой, но спешка в таком деле плохой помощник, хотя, конечно, она была оправданна — когда ты едва стоишь на ногах и из ушей хлещет гной, тут волей-неволей будешь спешить. Как бы там ни было, а у Олега все никак не мог пройти сильный удар. И где-то к концу второго раунда он выдохся, и тут Квачадзе стал выходить потихоньку из защиты, отвечать ударами, и в итоге судьи отдали победу Квачадзе…»
Стоит отметить, что после этой победы у Квачадзе пошел рост — он стал чемпионом Европы, участником Олимпийских игр и так далее. А звезда Коротаева закатилась — состоявшийся вскоре суд приговорит его к 8 годам тюремного заключения. Но вернемся в конец марта 76-го.
Утром 26 марта в Театре на Таганке состоялась репетиция «Гамлета» с новым составом — роль принца датского в нем исполнял Валерий Золотухин, новыми были исполнители ролей Короля, Лаэрта и др. Здесь же присутствовал и старый Гамлет — Высоцкий. Он сидел в зале и молча наблюдал за тем, что происходит на сцене. Чувствовал он себя, судя по всему, не очень весело. Именно поэтому сразу после репетиции он пришел в гримерку к Золотухину, чтобы расставить все точки над «i». Разговор получился незлобивый, о чем можно судить по дневникам Золотухина. Судя по ним, Высоцкий говорил следующее:
«В своей жизни я больше всего ценил и ценю друзей… Больше жены, дома, детей, успеха, славы… денег — друзей. Я так живу. Понимаешь? И у меня досада и обида — на шефа главным образом. Он все сводит со мной счеты, кто главнее: он или я, в том же Гамлете. А я — не свожу… И он мне хочет доказать: «Вот вас не будет, а Гамлет будет, и театр без вас проживет!» Да на здоровье… Но откуда такая постановка? И самое главное, он пошел на хитрость: он выбрал тебя, моего друга, и вот, дескать, твой друг тебя заменит… Я не боюсь, что кто-то лучше сыграет, что скажут: Высоцкий хреново играл, а вот — как надо. Мне было бы наплевать, если бы он пригласил кого угодно: дьявола, черта… Смоктуновского… но он поставил тебя… зная, что ты не откажешься… зная твою дисциплинированность, работоспособность и т. д…»
Золотухин пытался оправдываться, даже высказал предположение, что Гамлета в его исполнении ждет провал. На что Высоцкий заметил: «Нет, Валерий, ты не провалишься… Золотухин — Гамлет, новая редакция — ажиотаж будет… Единственное скажу, может быть, неприятное для тебя… Будь у тебя такой спектакль, шеф бы ко мне с подобным предложением не обратился бы, зная меня и мою позицию в таких делах. Но… я уважаю твой принцип: ты всегда выполняешь приказ, играешь то, что дают… не просишь никогда… Надо — надо, и честь имею…»