– Ну видел.
Я положила бумажку на стол и прикрыла рукой.
– Когда?
– В прошлый вторник. Утром.
День он назвал правильно. Я пододвинула банкноту к нему и достала другую.
– Он был один?
Старик облизнул губы.
– Дай сообразить. Нет, не один… он вон там сидел. – Он указал на столик позади нас. – А с ним еще двое парней. Один такой… ну, я его сразу запомнил.
– Какой?
Старик потер большим пальцем указательный – жест, древний, как сама жадность. Я продолжала допытываться:
– Расскажи-ка мне о тех двух мужчинах.
– Молодой-то… ну, твой… он был с этим, как их… ну, чудики такие в балахонах – природа, мол, и все такое прочее. Их еще по ящику все время показывают. Ну, на деревьях летают.
– На деревьях? Тамплиер, что ли? – спросила я в полном изумлении. Что мог тамплиер делать здесь, в баре на Возрождении-В? И если он что-то замышлял против Джонни, почему явился в мантии? Это как если бы убийца пошел на дело в шутовском колпаке.
– Ну да. Тамплиер. В такой коричневой штуке, их еще восточными называют.
– Это был мужчина?
– Говорю же – парень.
– Можешь описать его подробнее?
– Не-а. Тамплиер и все. Высокий такой сукин сын. А рожу я не разобрал.
– А второй?
Старик пожал плечами. Я достала еще одну бумажку.
– Они пришли вместе? Втроем?
– Да не знаю… Хотя нет, погоди-ка. Твой парень и тамплиер вошли первые. Того, второго, еще не было, а тряпку эту я сразу запомнил.
– Опиши мне второго.
Старик махнул роботу и заказал третий стакан. Я достала карточку и расплатилась. Гудя генераторами, официант укатил.
– Как ты, – поразмыслив, сказал старик. – На тебя похож.
– Невысокий такой, крепкий? С Лузуса, что ли?
– Ага, наверно. Я его здесь раньше не встречал.
– Ну, дальше.
– Бритый, – сказал старик. – Только фиговина такая болтается. Ну, как у моей племянницы… на конский хвост похоже.
– Коса? – спросила я.
– Во-во. – Он протянул руку к бумажкам.
– Еще пару вопросов. Они спорили?
– Не-а. Тихо сидели. Тут в это время вообще пусто.
– А когда это было?
– Я ж говорю – с утра. Часов в десять.
Примерно то же время было указано в кредитной карточке.
– А о чем говорили, не слышал?
– Не-а.
– Кто из них говорил больше?
Старик отпил еще глоток и наморщил лоб, пытаясь вспомнить.
– Сперва тамплиер говорил. А этот, твой, отвечал. И удивленный он был какой-то.
– Сильно удивленный?
– Не-а. Похоже, тот парень с тряпкой сказал что-то такое, чего он не ожидал.
– Значит, сперва говорил тамплиер. А кто говорил потом? Тот парень, которого я ищу?
– Не-а. Тот второй, с хвостом. Потом все ушли.
– Все трое?
– Не-а. Твой и тот, с хвостом.
– А тамплиер остался?
– Вроде бы да. Кажись, так. Потом я пошел в сортир, а когда вернулся, его уже не было.
– Куда пошли те двое?
– Да не знаю я, черт тебя задери. Чего мне к ним приглядываться? Я сюда пить хожу, а не шпионить.
Я кивнула. Робот подкатил снова, но я отправила его обратно. Старик хмуро посмотрел ему вслед.
– Значит, они не спорили, когда уходили? Не ругались? Никто никого не прогонял?
– А кого надо было прогнать?
– Моего. Или второго, с хвостом.
– Да не знаю я ни черта! – Он помял деньги в грязных руках, посмотрел на них, потом окинул взглядом бутылки, выставленные на витрине. Осознав, что от меня ему больше ничего не дождаться, он спросил: – Слушай, подруга. А на хрена тебе все это?
– Я ищу своего парня, – сказала я и огляделась. В баре сидело человек двадцать. Большинство, похоже, были завсегдатаями. – А больше их никто не видел? Может, вспомнишь, кто тут тогда сидел?
– Не-а, – ответил он. Я вдруг разглядела, что глаза у старика того же цвета, что и виски в его стакане.
Поднявшись, я положила на стол последнюю бумажку в двадцать марок.
– Спасибо, старина.
– Всегда пожалуйста, сестрица.
И не успела я дойти до двери, как к нему уже подкатил робот.
Я пошла назад, к библиотеке. На оживленной площади, где располагались порталы, я задержалась и постояла там с минуту. Сценарий на данный момент складывался такой: Джонни встретил тамплиера, а может, тамплиер сам подошел к нему в библиотеке или на улице. Дальше они решили пойти в какое-нибудь место, где можно было побеседовать без помех, например в бар. И там тамплиер сказал нечто такое, что очень удивило Джонни. Затем к ним присоединился некто бритый и с косой – возможно, лузианец – и перехватил инициативу. Джонни и Коса ушли вместе. Вскоре после этого Джонни отправляется на ТКЦ, а оттуда – в обществе единственного спутника (возможно, все того же Косы или тамплиера) на Мадхья. Там его пытаются убить. И убивают.
Слишком много пробелов. Слишком много «кто-то». Для целого дня работы маловато.
Я стояла и раздумывала, возвращаться ли мне домой, на Лузус, как вдруг мой комлог просигналил на секретной частоте, которую я сообщила Джонни.
– Госпожа Брон, – голос Джонни звучал хрипло, – приезжайте как можно быстрее. По-моему, они снова попытались меня убить. – Дальше следовал уже знакомый мне адрес в улье Бергсон-Восточный.
Я помчалась к ближайшему порталу.
Дверь в квартиру Джонни была чуть приоткрыта. В коридоре – ни души. Из квартиры не доносилось ни единого звука: полиция была явно не в курсе.
Я вытащила из кармана пальто отцовский пистолет, вставила обойму и одним движением включила лазерный прицел.
Потом пригнувшись и выставив вперед руки, вошла в квартиру. Красная точка заскользила по темной прихожей, задела дешевую гравюру на дальней стене и побежала дальше. Пусто. И в гостиной пусто. И в нише для просмотра голограмм.
Джонни лежал в спальне на полу, опираясь головой о кровать. Простыни были в крови. Он попытался приподняться, но снова упал. Дверь на балкон была открыта; с улицы тянуло сыростью и выхлопными газами.
Осмотрев уборную, небольшой холл и кухню, я вышла на балкон. Вид с него открывался захватывающий. Балкон (узенький карниз с перилами) располагался на высоте около двухсот метров на изогнутой стене Улья, и Главная Траншея просматривалась отсюда километров на десять – двадцать. Вверху взгляд упирался в темную массу ферм и балок – крышу Улья, до которой было метров сто, а внизу сверкали тысячи фонарей, голографических реклам и неоновых вывесок, сливаясь вдали в пульсирующее электрическое зарево.
К стене Улья прилепились сотни подобных балкончиков – и все пустые. Ближайший находился метрах в двадцати. Наличие балкона у риэлтеров считается «повышенной комфортностью» (с Джонни, вероятно, содрали за наружную комнату астрономическую сумму), хотя преимущество это очень сомнительное: воздушный поток, который создают вентиляторы, несет пыль и мусор. К тому же в улье всегда воняет нефтью и озоном.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});