Читать интересную книгу Мир в XX веке: эпоха глобальных трансформаций. Книга 2 - Коллектив авторов

и по демократической оппозиции. Экономические реформы 1960-х годов, связанные с повышением самостоятельности отдельных предприятий (в том числе в сфере внешней торговли), расширением сферы рыночных отношений, в целом не привели к большей эффективности хозяйственного механизма. Экономические интересы Югославии уже к 1971 г. предопределили стабилизацию отношений с СССР и странами СЭВ при сохранении независимого внешнеполитического курса и продолжающемся активном участии СФРЮ в Движении неприсоединения. Внутриполитическое развитие Югославии характеризовали попытки найти оптимальный баланс между интересами центра и субъектов федерации, при этом сверхзадача сохранения федеративного государства заставляла И. Броз Тито и его окружение идти на существенные уступки местным (республиканским, национальным) элитам. Курс на дальнейшую децентрализацию в экономике и других сферах общественной жизни получил закрепление в новой конституции 1974 г.

Фрагмент из эссе оппозиционного югославского публициста М. Михайлова «Взгляд в глубину» (1973)

Все происходящее в Югославии лишний раз подтверждает мысль о том, что в борьбе с наднациональной однопартийной монополией успех может иметь только движение, несущее свободу всем, а не только одной нации. До тех пор, пока вину за тоталитаризм будут сваливать на один только народ (на сербский в Югославии, на русский в СССР), демократии не видать победы, так как национальное неравенство, наряду с другими всевозможными неравенствами, существующими в коммунистических государствах, есть следствие однопартийной монополии, а не ее причина.

Власть имущие это понимают и наднациональной, демократической оппозиции часто боятся больше каких-либо националистов, и поэтому эпитет националиста привешивают к правому и виноватому.

Хотя именно такая реформаторская конструктивная, демократическая оппозиция могла бы явиться лучшим залогом единства югославского государства и мирной демократизации, сохраняющей все то положительное (которого не так мало) в югославском социализме.

Чешское гражданское общество после 21 августа встало на путь сопротивления, принявшего разнообразные, чаще пассивные формы. Это касалось и правящей КПЧ. Качественные изменения, произошедшие в ней за месяцы Пражской весны, отразил проведенный уже 22 августа в подполье, в одном из рабочих районов Праги ее «высочанский» съезд, осудивший в своем обращении к компартиям всего мира военную акцию ОВД. В дальнейшем команда А. Дубчека, связанная положениями подписанных ею московских протоколов, не только не смогла возглавить борьбу за сохранение доавгустовского курса, но в ряде случаев действовала заодно с партийными консерваторами, пресекая оппозиционные выступления, имевшие место в октябре 1968 — апреле 1969 г. главным образом в молодежной, студенческой среде. Она резонно полагала при этом, что излишний радикализм помешает спасти хотя бы те завоевания Пражской весны, которые можно было сохранить. Однако призывы к спокойствию и порядку воспринимались как капитулянтство. 28 октября при разгоне демонстрации были применены дубинки, что указывало на полную несовместимость логики сохранения реформ с логикой нормализации по-брежневски и вело к дальнейшей демобилизации и деморализации чешского гражданского общества. Не слишком плодотворным был поиск новых форм протестной активности, сводившийся иной раз к жестам отчаяния (акт самосожжения в начале 1969 г. студента Я. Палаха, призванный разбудить охваченную депрессией чешскую общественность, не только проникшуюся конформизмом, но начавшую привыкать к утрате свободы).

Взяв на себя непосильную задачу — убедить Кремль в способности контролировать ситуацию в соответствии с его ожиданиями, а чехословацкое общество в якобы сохранявшейся возможности спасения реформ — реформаторы из КПЧ оказались в полном проигрыше, не завоевав доверия Москвы и утратив в среде соотечественников авторитет, приобретенный в месяцы Пражской весны. Это значительно ослабляло их позиции в условиях непрекращавшегося давления как извне, так и со стороны собственных партийных «консерваторов». Острое проявление массовых антисоветских настроений во время матчей советских и чехословацких хоккеистов в апреле 1969 г. послужило поводом для смещения А. Дубчека с поста первого секретаря ЦК КПЧ. Новая властная команда полностью отказалась от диалога с оппозиционно настроенной частью общества, взявшись за жесткое выкорчевывание силовыми методами следов Пражской весны. К 1970 г. страна окончательно вступает в полосу так называемой «нормализации», связанной с именем Г. Гусака, около двух десятилетий стоявшего во главе КПЧ. Любая легальная оппозиционная деятельность оказалась невозможной, первым делом была разгромлена наиболее активная молодежно-студенческая оппозиция. Сторонники «социализма с человеческим лицом», проявившие себя в 1968 г., не только исключаются из партии, но зачастую лишаются возможности работать в сфере интеллектуального труда, многие из них эмигрируют. В этом смысле методы обращения с оппозицией в Чехословакии в 1970-е годы были куда жестче, нежели в кадаровской Венгрии, где власти считали зазорным и нецелесообразным использовать людей интеллектуального труда в качестве дворников и истопников, видя в этом признак слабости режима. Едва ли не единственное, что было реализовано на практике из программы Пражской весны, это реформа по федерализации чехословацкого государства, значительно расширившая полномочия словацких национально-государственных органов. Закон о федеративном устройстве государства, вступивший в силу 1 января 1969 г., удовлетворил основное требование словаков и пригасил оппозиционные настроения в их национальной среде. Специфика процесса нормализации в Словакии заключалась отчасти в том, что репрессии и гонения носили более адресный, не столь всеохватывающий характер.

В Польше после августа 1968 г. коммунистический ревизионизм как идеологическое течение фактически перестал существовать. Оппозиционеры марксистского толка, потрясенные как внутренними репрессиями, так и подавлением Пражской весны, отринули свои прежние коммунистические убеждения, эволюционировав в направлении социал-демократии. Значительная их часть эмигрировала из страны. Немалое число студентов-участников мартовских волнений оказались за решеткой либо были исключены из учебных заведений. Стремясь ковать железо пока горячо, власти лишили вузы автономии и ввели поправки в уставы ряда объединений (и в том числе творческих союзов), облегчавшие борьбу с инакомыслящими.

При том что в условиях сохранявшегося непризнания Западной Германией границ Польши по Одеру и Нейсе значительная часть польского общества весьма пассивно взирала в августе 1968 г. на демонстрацию (с участием Войска Польского) «ограничения суверенитета» соседней страны, V съезд ПОРП, радикально обновивший верхушку партии, прошел в ноябре 1968 г. под знаком приверженности партийной элиты не только коммунистическим, но и национально-патриотическим ценностям. Само его проведение было приурочено к торжествам по случаю 50-летия восстановления в 1918 г. польской государственности. Но примирение на польской почве коммунизма с национальной идеей оказалось фиктивным, о чем свидетельствовали последующие события. В июне 1970 г. польская служба госбезопасности раскрыла крупную подпольную организацию «Рух», готовившую в стране мощнейшее антикоммунистическое восстание. Организация в основном объединяла людей националистических взглядов и претендовала на преемственность с Армией Крайовой. По делу проходили 75 человек, схваченных в разных городах. Участники «Руха» выпускали подпольный «Бюллетень» и проводили свои съезды.