на свободу в своей сфере влияния. Это предопределило сдержанность реакции на чехословацкие события. Внимательно следя за происходящим в Чехословакии, представители Государственного департамента США призывали Прагу по дипломатическим каналам к осторожности, давали понять, что никакие эксперименты по реформированию коммунизма не должны стать причиной конфронтации между великими державами и, в частности, поставить под угрозу запланированные переговоры об ограничении стратегических вооружений. Придерживаясь выжидательной позиции, официальный Вашингтон старался не делать каких-либо жестов, которые могли быть истолкованы как попытки вмешательства во внутренние дела ЧССР и стать предлогом для силовых действий со стороны СССР. Необходимо учитывать и продолжавшуюся войну во Вьетнаме, и подъем антивоенного движения в США весной 1968 г. В этих условиях американское общественное мнение явно не поддержало бы новой военной авантюры, тем более в непосредственной сфере влияния СССР. Политика администрации Л. Джонсона в чехословацком вопросе была, таким образом, подчинена задаче сохранения диалога с СССР на основе поддержания межблокового равновесия (показательно, что и после 21 августа в Вашингтоне, осудив силовую акцию, вместе с тем «проглотили» ее, выразив готовность пожертвовать более чем сомнительным, с точки зрения американской системы ценностей, проектом по установлению «социализма с человеческим лицом» ради восстановления стабильности в отношениях с СССР). Соответственно лидеры европейских держав, в том числе президент Франции Ш. де Голль, в свете грандиозных майских выступлений в Париже, подъема левого движения в ФРГ даже (втайне) несколько опасались чехословацкого эксперимента, связывая с его возможным успехом дальнейшее укрепление влияния левых сил в своих странах. Никакой социальный эксперимент в советской сфере интересов не должен был угрожать, по их мнению, европейской стабильности.
При всем недоверии к политике западных держав Москва также не сомневалась в прочности Ялтинско-Потсдамской системы и выстраивала свои действия с учетом малой вероятности вмешательства Запада в восточноевропейские дела. Показательны слова министра иностранных дел СССР А.А. Громыко, произнесенные 19 июля 1968 г. на одном из заседаний Политбюро: «международная обстановка сейчас не таит никаких неожиданностей для нас», «большой войны не будет». Они почти слово в слово совпадают с тем, что говорил соратникам Н.С. Хрущев в конце октября 1956 г. при обосновании силового решения венгерского вопроса. За 12 лет Ялтинско-Потсдамская система не утратила прочности, продолжая оставаться в силе вплоть до конца 1980-х годов. Неготовность Москвы защищать свою сферу интересов перед лицом центробежных вызовов могла создать во всем мире впечатление слабости ее позиций. «Если упустим Чехословакию, соблазн великий для других», — заметил на том же заседании Громыко.
Пражская весна как и социальные потрясения 1968 г. на Западе стали симптомами появления новых вызовов сложившемуся в 1945 г. статус-кво мирового порядка, в сохранении которого были заинтересованы как СССР, так и США, и западноевропейские державы. Как генерал де Голль во Франции, так и Брежнев, вопреки всем нормам международного права, своей силовой акцией в союзнической Чехословакии по сути поддержал этот статус-кво. Это отвечало и интересам США, чьи лидеры не предприняли никаких серьезных шагов для противодействия военной акции стран-участниц ОВД. Таким образом, обеим сверхдержавам (СССР и США) было гораздо важнее сохранить существующее равновесие в международных отношениях, нежели оказать реальную поддержку внесистемным движениям в противоположном стане (будь то в Париже или в Праге). При этом западные лидеры не могли не принимать во внимание в известном смысле оборонительный характер грубой акции стран ОВД, направленной на восстановление пошатнувшихся позиций СССР в одной из ключевых стран своей зоны безопасности, на сохранение достигнутого паритета, а отнюдь не на овладение новым геополитическим пространством (на это обратил внимание в своих выступлениях Ш. де Голль).
Ввод огромного количества войск и боевой техники стран-союзниц по ОВД в Чехословакию состоялся в ночь на 21 августа 1968 г. В акции, положившей конец одному из наиболее интригующих социальных экспериментов XX в., участвовали СССР, Польша, Венгрия, Болгария; вводить в Чехословакию войска ГДР (кроме некоторых вспомогательных частей) сочли в свете исторической памяти о Второй мировой войне политически нецелесообразным, они были лишь пододвинуты к границам на случай межблокового конфликта. Еще один член ОВД, Румыния, как и титовская Югославия решительно высказались против военной акции по смене власти в Чехословакии. Венгерский лидер Я. Кадар также осознавал ее серьезные издержки для своей репутации жесткого, но реформаторски настроенного коммунистического политика. Позже он так никогда и не признал ее политической целесообразности для интересов мирового коммунистического движения. Как бы то ни было, в момент развязки он не решился открыто противопоставить свою страну союзникам по ОВД (только пребывание в рамках блока и подчинение внутриблоковой дисциплине, говорил он в 1980-е годы, давало венграм возможность хоть как-то влиять на принятие столь ответственных решений). Вынужденный компромисс Кадара был отражением неблагоприятных условий и объективных исторических лимитов, в которых должна была реализовываться реформаторская программа венгерской модели социализма. Между тем попытка спасти ценой такого компромисса венгерские экономические реформы явно не удалась. Как настроения, доминировавшие в Кремле, так и общая ситуация в социалистическом лагере, сложившаяся после 1968 г., не оставляли шансов на их проведение. Реформы были свернуты к 1973 г. как в результате внутренних трудностей и противоречий, так и вследствие непрекращавшегося советского давления.
Немалую роль в создании образа наступающей в Праге «контрреволюции», требующей скорейшего вмешательства СССР и его союзников, сыграли дипломатические донесения. При этом посольство СССР в ЧССР формировало явно искаженные представления о соотношении сил в КПЧ, общественных настроениях, явно переоценив так называемые «здоровые силы», способные «навести порядок». Ставка Кремля на эти силы полностью провалилась уже в первый день, превратив все последующее в позорный фарс. Сформировать альтернативное правительство, готовое взять на себя ответственность (как Я. Кадар в Венгрии в ноябре 1956 г.), не удалось. В возникшей тупиковой ситуации А. Дубчек, премьер-министр О. Черник, председатель парламента Й. Смрковский и ряд других политиков были быстро освобождены из-под ареста и усажены за стол переговоров. Чтобы сохранить хотя бы часть завоеваний Пражской весны, они пошли на компромисс, взяв на себя целый ряд обязательств по нормализации положения в соответствии с предписаниями Москвы. В октябре 1968 г. было подписано соглашение о пребывании советских войск на чехословацкой территории без конкретных сроков действия.
Фрагмент из эссе Милана Кундеры «Чешская доля» (осень, 1968)
Попытка создать наконец-то (и впервые в его мировой истории) социализм без всесилия тайной полиции, со свободой печатного и устного слова, с общественным мнением, которое выслушивается, и с политикой, которая на нем