Гийом Аполлинер
333. МОСТ МИРАБО
Под мостом Мирабо вечно новая Сена. Это наша любовь Для меня навсегда неизменна,Это горе сменяется счастьем мгновенно.
Снова пробило время ночное. Мое прошлое снова со мною.
И глазами в глаза, и сплетаются руки. А внизу под мостом — Волны рук, обреченные муке,И глаза, обреченные долгой разлуке.
Снова пробило время ночное. Мое прошлое снова со мною.
А любовь — это волны, бегущие мимо. Так проходит она. Словно жизнь, ненадежно хранима,Иль Надежда, скользящая необгонимо.
Снова пробило время ночное. Мое прошлое снова со мною.
Дни безумно мгновенны, недели мгновенны, Да и прошлого нет. Все любви невозвратно забвенны…Под мостом круговерть убегающей Сены.
Снова пробило время ночное. Мое прошлое снова со мною.
334. КОМЕДИАНТЫ
Вдоль садов бредет их орда,Удаляется в никуда,Мимо серых харчевен, мимоДеревень безлюдных гонима.
Впереди ватага ребят.В смутных грезах взрослые спят.Им достаточно лишь привета,Чтобы вишни падали с веток.
У них золотом блещет всё —Мандолины, бубны, серсо.Подмигнул медведь обезьяне —Просят умники подаянья.
335. ЦЫГАНКА
Ты, цыганка, заранее знала,Что впотьмах наши жизни бредут.Попрощались мы с нею, и тутНас Надежда в пути обогнала.
А любовь тяжела, как медведь,Что старается танцам учиться.Есть бесперая синяя птица.Да и нищие молятся ведь.
Знают люди, что время их судит.Но надежда любить по путиНам позволила руки сплести.Что сулила цыганка, то будет.
336. ЧТО ЕСТЬ
Есть корабль, увозящий мою дорогую.Есть вверху дирижабли и полночь в личинках, где вызрели звезды.Есть подводная лодка врага, что грозит моей милой.Есть вокруг меня тысячи маленьких елок, разбитых снарядами.Есть бедняк пехотинец, ослепший от газа фосгена.Есть траншеи, где мы искромсали Ницше, и Гёте, и Кёльн.Есть письмо запоздавшее — вот отчего я зачах.Есть в планшете моем фотографии милой моей.Есть тревога на лицах у пленных, бредущих гуськом.Есть прислуга вокруг батарей орудийных,Есть обозный, бегущий рысцой к одинокому дереву.Есть шпион — говорят, он остался невидимым, как горизонт.Есть цветущий, как лилия, лик моей милой.Есть еще капитан, ожидающий в сильной тревоге известий с Атлантики.Есть солдаты, которые делают в полночь доски для новых гробов.Есть вопящие женщины в Мехико, они молят Христа о маисе.Есть Гольфстрим, благодатный и теплый.Есть повсюду кресты, здесь и там.Есть на кактусах винные ягоды в знойном Алжире.Есть сплетенные длинные руки любви.Есть осколок снаряда — чернильница сантиметров в пятнадцать, потерять ее я не могу.Есть седло у меня, всё промокшее в ливне.Есть бегущие реки, которые не возвращаются.Есть любовь, что влечет меня нежно вперед.Был и бош, он попался нам в плен с пулеметом.Есть на свете счастливцы, которые не воевали ни разу.Есть индусы, которые смотрят на запад, на наши поля удивленно.Они думают грустно о тех, что, наверно, назад не вернутся,Оттого что на этой далекой войне научились играть в невидимок.
337. ЕСЛИ Я ТАМ ПОГИБНУ…
Если я там погибну, в бою у переднего края,Целый день ты проплачешь, Лулу, о моя дорогая.Быстро память моя улетучится, дай только срок.И снаряд, разорвавшийся там, у переднего края,Тот красивый снаряд превратится в непрочный цветок.
В скором времени память моя растворится в пространстве,Моей кровью она окровавит миры, и моря,И долины, и горы, и звезды в предвечном убранстве.И, окрашена кровью в распахнутом настежь пространстве,Возмужает окрепшая, полная силы заря.
Всей потерянной памятью снова живущий вовеки,Я прильну к твоей нежной груди и смежу твои веки,Распущу твои волосы и зацелую уста.Ты со мной не состаришься, ты обновишься навеки,—Ты останешься вечно такой, молода и чиста.
Это кровь моя брызжет и заново мир украшает,Это солнце свершает свой круг, запылав от нее,Крепче пахнут цветы, и волна за волной поспешает,И любовь моя заново, заново мир украшает,И счастливый любовник вторгается в тело твое!
Если я и погибну, Лулу, обречен на забвенье,—Вспоминай меня всё же, задумайся хоть на мгновеньеО любви нашей юной, о пламени наших ночей.Моя кровь превратилась в прозрачный и звонкий ручей, —Не горюй ни о чем, хорошей, не жалей о забвенье,О единственная — в сумасшедшем бреду вдохновенья!
Жан Кокто
338. БАРАБАННАЯ ДРОБЬ
Я тебя обожаю, солнце, дико,Пред тобой ползу на брюхе, владыка!
Лакировщик винограда, яблок и груш,На меня свой яркий лубок обрушь!
Дуби мне кожу, вытри мой пот,Избавь меня от прочих забот.
Блеснул зубами негр. Смотри —Он черен снаружи, розов внутри.
Я черен внутри, розов снаружи,—От превращенья не стану хуже.
Повтори меня в существе другом,Как ты Гиацинта сделал цветком.
Стрекоза ненормально вверх сиганула.На меня из печки хлебом пахнуло.
Преврати сейчас же полдневный знойВ прохладу ночи, в сумрак лесной.
Преврати мой бред в то самое Древо,Под которым Змей любезничал с Евой.
Помоги привыкнуть к миру обид,К тому, что мой бедный друг убит.
Лотерею свою быстрей разгрузи,Расставляй на полках дорогие призы.
Не нуждаемся мы в стеклянных бусах, —Припаси их в Антилах для голопузых.
Выбирай нарядней нам барахло,Чтобы в ноздри било и сердце жгло!
Чтоб арпеджио скрипок пело мажорноВ салоне зеркал, в палатке обжорной!
Укроти мой нрав, распали мой бред,Шарлатан, хозяин золотых карет!
Пусть вьется по жилету цепь золотая.… Я сам не знаю, о чем болтаю…
Моя тень внезапно ушла от меня.Твой зверинец, солнце, полон огня.
Директор цирка, синьор Чинизелли,Завари мне покрепче пьяное зелье!
Ты клоун-смехач, матадор-лихач,Циркач, летящий по небу вскачь.
Ты негр, чемпион мирового бокса,О твои лучи экватор обжегся.
Я всё терплю. Я лишь хорошею,Когда ты дубасишь меня по шее.
Я славить ныне и присно рад,О солнце, твой упоительный ад!
339. «Весь грузный хлам веков, всё золото музеев…»
Весь грузный хлам веков, всё золото музеев — Как мне постыло всё!Пускай же сокрушит дремоту ротозеев Работа Пикассо!
Пускай всплывает вверх вся мебель наших комнат, Все двери отперты,Все руки ищут рук, все рты себя не помнят — Ждут поцелуев рты.
Художник с музами сдружился в пляске вечной И властною рукойИз беспорядочности создал человечный Порядок и покой.
Поль Элюар