дымом. Испуганные судьбою Канева, городки: Черкассы, Мошна
и Жаботын покорились Хмельницкому.
По возвращении посланного в Канев турецкого отряда визирь
с Капустиной долины двинулся со всем войском в турецкие
владения, и на прощанье с Хмельницким сказал ему: <если не
удастся тебе подчинить своей власти Украину, не посылай
просить помощи от турецкого султана, а обратись к Каменецкому
паше>. Тотчас после ухода союзников Хмельницкий отправил к
346
польскому королю какого-то Губаря-Бершадского требовать
вывода польских залог из украинских городов и хотел не только
той полосы, которая была уже уступлена Польшею Турции, но
также Белой-Церкви, Паволочи, Черногородки, - одним словом; всего, что при отце Юраски, Богдане Хмельницком, успела
захватить козацкая сабля. Король, сообразно Журавницкому
договору, недавно утвержденному послом Речи Посполитой при
турецком дворе, Гнинским, приказал выступать польским
жолнерам из Кальника, Немирова, Межибожья и других
подольских городков, входивших в черту уступленных Турции
земель, но в остальном отказал Юраске; напротив, войска Речи
Посполитой из покинутых подольских городков должны были
уйти в Белую-Церковь, Паволочь, Димер, Коростышев для
усилении тамошних залог. Немиров подарен был от падишаха
Юраске в вечное владение и был избран последним своею резиден-
циею.
Юраска с татарами и турками, своими защитниками, вступил туда не ранее как за несколько дней до рождественского
заговенья, Яненченка-Хмельницкого оставил в Корсуни, Ковален-
ка в Кальнике: “эти города подарены были последним от
падишаха во владение. У Хмельницкого, по отходе визиря, осталось
700 человек татар, да от господарей 800 <семэн>1; из этого числа
по 200 человек тех и других отправил Юраска в Корсун, а
остальных оставил при себе в Немирове.
Юраска расположился в опустелом посаде, называемом Вы-
китка, поместивши близко своего жилья по десяти человек
янычар в одной хоромине, а других турок и татар поместил в
другом посаде города Немирова, называемом Шполевцы. Своих
малороссиян было мало у Хмельницкого в отцовской земле. Сам
он им не доверял, и с первого раза стали они испытывать
тягость управления новопоставленного малороссийского князя. По
распоряжению Юраски, подчиненные ему малороссияне обязаны
были его татарам и <семэнам> поставлять достаточное количество
мяса, масла, сыра и иного съестного и, кроме того, по три
осьмачки овса на-каждого коня. Нуждаясь в средствах для
проведения своих замыслов, Юраска стал вымогать денег от богатых
обывателей, сажал-их в тюрьму и по турецкому обычаю
приказывал бить палками по подошвам,- пока не получал от них
несколько сот червонцев. Не щадил он и тех, которые пристали
к нему при первом его появлении; визирь, будучи с ним под
Чигирином,. давал ему совет не приближать к себе Козаков, возведенных в старшины, а надеяться исключительно на оборону
1 У татар назывались этим именем вооруженные огнестрельным
оружием.
347
от турок. Сообразно такому совету, Юраска убил Астаматия, бывшего у него недавно наказным гетманом, и кальницкого
полковника Вареницу, поставивши на место последнего Коваленка.
Другие, даже и такие, что были сродни Хмельницкому, ежедневно, как вол обуха, по выражению современника, дожидались
той же судьбы. Затевая поход на левую сторону Днепра, Юраска
послал немировского сотника Берендея к крымскому хану
просить присылки орды. Юраска в особенности злился на
запорожцев: <Кабы мне, - говорил он, - хоть бы их 1.000 человек из
коша удалось выманить, тотчас бы заслал их к турецкому
султану на каторги>. Но он надеялся на расположение к себе
малороссиян левой стороны и говорил: <мне достаточно каких-
нибудь двух-трех тысяч; я, зашедши от Днепра, в Киеве на
Подоле посреди города стану>. Действительно, многолетние
перевороты в крае до того сбили с толку малороссийские головы, что даже Юраска мог на некоторое время быть опасным, особенно когда ему покровительствовала грозная-турецкая сила. По
известию Куницкого, из Черкасс и из левобережной Малороссии
присылались к Юраске приглашения1.
По этим приглашениям Хмельницкий из Немирова 27-го
декабря послал универсал к левобережным малороссиянам и
приглашал всех, и старейших и меньших, покориться ему для
избежания разорений. Вслед затем Яненченко с двумя крымскими
мурзами, присланными ханом, перешел Днепр у Стаек и, минуя
городки Переяславского полка, направился на Остер и Козелец.
Награбивши добычи и набравши пленников, татары ворочались, но на дороге в селе Глубоком переяславский полковник Лисенко
разгромил их загон и отбил яссыр. Яненченко ушел в Корсун.
Это было предварительное нашествие на левобережный край. Отец
Яненченка, Павел Яненко, шурин Дорошенков, проживавший в
“Соснице, не только не пристал к Юраске, но посылал сыну своему
выговор за его’поступки; неизвестно, впрочем, делал ли он это
по собственному побуждению или по воле гетмана,- разославшего
по всей управляемой им стране увещание не <верить обманчивым
прельщениям расстриги, который попрал христианский закон, предания церкви и угождает бусурманам, хотя те сами его ставят
ни во что и презирают>.
По донесениям Самойловича московское правительство, в
ожидании вступления Хмельницкого с своими союзниками, отправило
1 Уже осенью 1678 года были охотники уходить на жительство с левой
стороны на правую. Самойлович приказывал охотному полковнику
Новицкому, поставленному на сторожу над Днепром: <Прочан на той бок
над заказ тиснучихся зо всего обирайте, а хоча бы и самых не живити
допустите; бо и тые туды намерившися, ничого доброго нам не. мыслять>
(Акты Зап Росс, V, 153).
348
в Переяслав отряд ратных людей под начальством стольника Не-
плюева, в качестве резервов указало быть с другими ратными князю
Козловскому в Путивле и князю Урусову в Киеве, а Косагову в
Сумах со слободскими полковниками сумским и ахтырским. Гетман
придал Неплюеву по нескольку сот человек выборных Козаков
полков Нежинского, Лубенского, Прилуцкого и Киевского, и велел им
занять поднепровскне городки: Ирклеев, Крапивну, Золотоношу, сносясь с переяславским полковником, которому поручалось
главное ведение защиты края, образовавшего его полк. Попытались
между тем мирным путем подействовать на Хмельницкого.
По приказанию гетмана, знаменитый в свое время ученый
проповедник черниговский архимандрит Иоанникий Галятовский, бывший, когда-то учителем Юраски, 4-го декабря 1678 года
послал Хмельницкому письмо, советовал снять с себя мирское
платье и облечься снова в иноческое, доказывал, что перед Богом
великий грех отречься от данного раз монашеского обета, а в
пример приводил бывшего французского маршала Геброна, снявшего с себя монашеский сан: когда он умер, то бесы ликовали, душу его в ад несли. Хмельницкий получил это письмо в Кор-
сунс, будучи уже на походе в левобережную Украину, и отвечал
на него длинным письмом, наполненным школьною болтовнёю, где ни к селу, ни к городу приводились имена Перикла, Улисса, Брута и других античных героев, но о себе, о своих видах, намерениях и побуждениях Юраска почти не говорил и только
вскользь привел указание на 19-й стих 48 главы Бытия, а в
заключение выразился так: <никогда не пиши ко мне, превысо-
кость твоя, чтобы не раздразнить шершней>.
Не удались попытки обратить на истинный путь заблудшего
Хмельницкого: Юраска с татарами перешел на левый берег
Днепра1. Первое местечко, которым он овладел, была Веремеевка: там Козаков не было вовсе, а мужики не в силах были
обороняться и потому сдались. За Веремеевкою последовали Чигрин-
Дуброва, Горошин, Городище, Жовнин. Хмельницкий писал в
своем универсале: <не отговаривайтесь и не медлите, приказываю
вам идти на житье за Днепр с семьями и пожитками; там будет
вам назначено место по нашему отеческому радению; а не
пойдете, так увидите над собою такое, чего я вам не желаю>.
Сдавшихся в числе трех тысяч Хмельницкий приказал водворить
в Жаботыне. Другие, назначаемые к переселению, отпрашива-
1 Число пришедших с ним молва считала тысячами (Арх. Юст., кн.
50, л. 751), но один современник малороссиянин по этому поводу