Я принес его чоти и сказал: «Если оно вас так интересует, вы можете забрать его. Если это ваша духовность, ваш брахманизм, вы можете привязать его и спрятать в свой тюрбан. В любом случае, оно мертво, оно было мертво, когда было у вас на голове, оно было мертво, когда я ею отрезал. Вы можете держать его в своем гюрбане».
И я сказал своему отцу: «Моя награда?» перед этим человеком.
Тот человек спросил: «О какой награде он говорит?» Мой отец сказал: «В этом проблема. Вчера он предложил соглашение, что если он говорит правду… и искренно, но он не только говорит правду, он даже доказывает ее. Он рассказал всю историю и за этим даже скрывается лонжа что это было мере то, так зачем же беспокоиться о мертвом? И он ничего не скрывает».
Он вознаградил меня пятью рупиями. В те дни, в этой маленькой деревне, пять рупий были большой наградой. И этот брахман с ума сошел от гнева на моего отца. Он сказал: «Вы испортите этого ребенка. Вы должны быть его наказать, вместо того, чтобы давать ему нить рупий. Теперь он будет отрезать чоти у других людей. Если он будет получать за каждую чоти пять рупий, со всеми браминами в городе будет покончено, потому что они спят ночью на улице, а когда вы спите, то не можете рукой держать чоти. А вы что делаете? Это станет прецедентом».
Мой отец сказал: «Но это мое соглашение. Если вы хотите наказать его, я не буду принимать в этом участие. Я не награждаю его за его озорство, я награждаю его за его правдивость, и всю свою жизнь я буду его за это награждать- А что касается озорства, вы свободны делать с ним все, что угодно».
Этот человек сказал моему отцу: «Вы толкаете меня в еще большую беду. Если я что-нибудь сделаю с этим мальчиком, вы думаете, все прекратится? Я семейный человек: у меня есть жена, мои дети, мой дом завтра мой дом будет сожжен». Он был очень зол, и он сказал: «Особенно сейчас это является проблемой, потому что завтра я собираюсь проводить церемонию в другой деревне, а люди увидят меня без моей чоти…»
Я сказал: «Нет необходимости беспокоиться - я возвращаю вам чоти. Вы также можете вознаградить меня за то, что я вам это возвращаю. Просто не снимайте свой тюрбан в другой деревне, даже ночью. Вот и все. Это не большая проблема, это всего лишь дело одной ночи. А ночью кто собирается смотреть на вашу чоти? Все будут спать».
Он сказал: «Ты мне советов не давай. Я хотел бы побить тебя, по я точно знаю, что это вызовет целую цепь последствий».
Я сказал: «Она уже была создана. Вы пришли, чтобы жаловаться, вы не вознаграждаете меня за то, что я абсолютно честен и искренен и говорю вам, что не мог устоять от искушения. А я никому не причинил никакого вреда, не было совершено насилия ни одна капля крови не упала с вашей чоти. Просто пожаловавшись моему отцу, вы создали цепную реакцию».
Он сказал моему отцу: «Послушайте…!»
Мой отец сказал: «Это не мое дело».
И я сказал своему отцу: «Вот чему учит весь брахманизм цепной реакции».
Мой отец сказал: «Оставь свою философию при себе. И прекрати ходить на эти лекции садху, монахов и махатм, потому что из того, что ты получаешь из них, ты делаешь очень странные выводы».
Я сказал: «Вот, о чем я говорил, но это не странно. Это в точности то, чем является теория кармы: вы совершаете одно действие, после него следует реакция. Он совершил действие жалобы на меня, теперь последует реакция».
И реакция последовала, потому что он сказал мне, что отправляется в другую деревню… Он был очень зол на меня, но когда вы злитесь, вы злитесь а он действительно был разъярен. Он был зол на жену, на детей… Я видел все это, он как-то сумел собраться и уехать.
В то мгновение, как он уехал, я сказал его жене: «Вы понимаете, куда он едет? Он уезжает навсегда — а вы не знаете! Он пришел, чтобы сказать об этом моему отцу, что он уезжает навсегда и никогда больше не вернется».
Жена неожиданно начала плакать и кричать: «Остановите его!» Люди побежали и остановили его повозку.
Он сказал: «Почему вы останавливаете меня? Я должен успеть на поезд!»
Ему сказали: «Не сегодня. Ваша жена плачет и бьет себя в сердце — она умрет!»
Он сказал: «Но это странно. Почему она должна бить себя, и почему она должна плакать?»
Но люди не позволили ему ехать, и они снимали его сумку и чемодан.
Человек, который правил повозкой, сказал: «Я не повезу вас. Если такое дело, что вы покидаете свою жену и своих детей навсегда, я не буду такое делать».
Брамин сказал: «Я не покидаю, я вернусь, но у меня нет времени убеждать вас. Поезд уйдет — станция находится в двух милях от моего дома».
Но никто не слушал его, а я провоцировал людей: «Остановите его, иначе его жена, его дети… вам придется смотреть за ними — кто будет кормить их?»
Люди привели его обратно со всеми сумками, и, конечно, он был зол и кинул все сумки в жену. Его жена спросила: «Что мы сделали? Почему ты…?» А я находился в толпе.
Он сказал: «Никто ничего не сделал. Тот мальчик сказал мне, что будет реакция. Причина в том, что три дня назад, в храме, я учил философии действия и реакции, а этот мальчик там был. Теперь он учит меня».
Он сказал мне: «Прости меня, и я никогда не скажу ни единого слова об этом действии и реакции. И ты можешь срезать у любого человека чоти, я не буду жаловаться. Ты можешь отрезать мою голову, и я не буду жаловаться, потому что я хочу остановить эту цепь. Мой поезд ушел».
Тогда все спросили: «Что случилось? Мы не понимаем. Кто отрезал твою чоти?»
Я сказал: «Смотрите! Цепь последствий не может остановиться. Эти люди спрашивают: «Чью чоти? Кто отрезал ее? Где чоти?» Я сказал: «Просто посмотрите в тюрбане, на его голове!» И человек, который считался в нашем городе борцом, пришел и снял его тюрбан, и чоти выпало.
Мой отец тоже был там и видел это. Когда мы возвращались домой, он сказал мне: «Я награжу тебя, но не пользуйся нашим соглашением».
Я сказал: «Я не пользуюсь. Это не соглашение между мной и гобой. Мое соглашение состоит в том, что я всегда буду говорить тебе правду, а ты меня будешь за это награждать». И он согласился. Что бы я ни сделал, что бы ни было плохо в его глазах, он постоянно награждал меня. Но сложно найти такого отца как этот - отец обычно очень сильно насаждает вам свои идеалы.
Моего отца осуждал весь город: «Ты портишь ребенка».
Он говорил: «Если это его судьба, быть испорченным, пусть он будет таким. Я не буду нести ответственность за вмешательство в его судьбу, он никогда не сможет сказать: «Мой отец испортил меня». Если он счастлив, будучи испорченным, то что в этом плохого? Когда бы, что бы ни произошло в его жизни, я не хочу вмешиваться. Мой отец вмешивался в мою жизнь, и я знаю, что если бы этого не было, я был бы другим человеком.
И я знаю, что он прав, что каждый отец прекращает ребенка в лицемера, потому что я превратился в лицемера. Когда я хочу смеяться, я серьезен. Когда я хочу быть серьезным, мне приходится смеяться. И пусть он будет серьезным, когда захочет быть таким».
Он сказал: «У меня одиннадцать детей, но я думаю, что у меня только десять». И он всегда думал, что их десять. Меня он никогда не считал среди детей, потому что он сказал: «Я дал ему полную свободу быть собой. Почему он должен нести мой образ?»
***
Когда я учился в начальной школе, мой дом был совсем рядом. Поэтому, когда звонил школьный колокол, для меня это было время идти в ванную. Вся семья стучалась и дверь, а я молчал даже ничего не отвечая .
Это был каждодневный порядок когда приходил директор школы и вытаскивал меня, потому что сам я не шел никуда. Он приходил, и мой отец говорил: «Что делать? Не звоните в колокол, потому что в тот момент, когда вы начинаете звонить, он немедленно идет в ванную и запирает дверь! А потом все становится совершенно бессмысленным, потому что бы вы ни сказали, он не ответит».
Наконец, в школе решили не звонить в колокол, и директор обычно приходил — сначала, чтобы изловить меня — а потом колокол звонил для всех остальных детей.
Каждого ребенка заставляют многое делать для его же блага. Я очень благодарен учителю. Он был действительно щедрым - только для единственного ученика он изменил весь порядок в школе!
Я благодарен споим родителям за их терпение ко мне. Вся семья стояла перед ванной и уговаривала меня: «Выходи! Если ты не хочешь идти в школу, не нужно. Мы попросим директора, чтобы он отпустил тебя на сегодня». Но я продолжал молчать.
И я также благодарен, потому что те мгновения молчания столько дали мне. И все вокруг кричали и бегали — я был центром этого циклона, просто сидел под душем и наслаждался.
В деревне, где я родился, была колония гончаров. А в Индии гончары возят свои горшки на ослах. Это единственное для чего в Индии используются ослы. Колония находилась рядом с моим домом, и там было столько прекрасных ослов, но все они весь день были заняты перевозками. Только ночью они были свободны, и я тоже был свободен, так что я катался на ослах.