одобрением. Страшно было подумать, что было бы, случись Твердяте узнать, что в гости они поджидали не просто вельможу из Стародуба, а самого князя.
Но Гнеда волновалась, и её названная мать, вернувшаяся с ней по такому случаю из поля, угадывала это.
Зачем приезжал Стойгнев? Лихорадка, в которой девушка едва не сгорела после заточения в холодной клети, навсегда выжгла из её сердца любые добрые чувства к нему, и теперь Гнеда понимала, что за мнимой тоской по Стойгневу прятала то настоящее, что на самом деле испытывала к его побратиму. И всё же Гнеда не могла думать о молодом князе равнодушно.
Действительно ли Стойгнев лишь охотился неподалёку, или у него была скрытая цель? О чём они могли говорить после всего, что произошло? Не держал ли князь камня за пазухой? Быть может, вопреки словам Фиргалла, он всё ещё лелеял обиду или месть? Но в глубине души Гнеда знала, что сид бы не уехал, если бы у него оставались хоть малейшие подозрения.
Девушка не понимала, для чего Стойгневу была нужна встреча, и это заставляло её строить самые разные догадки. Она не испытывала страха, но неожиданное появление князя в её устоявшейся жизни взбудоражило и вселило тревогу. А самое главное, Гнеда умирала от неведения, гадая, будет ли Бьярки в свите названного брата.
— Едут, едут! — переполошённо крикнула Твердята, вбегая в дом, и девушка подскочила с лавки, где сидела, теребя изумрудную ленту в косе. Она заставила себя улыбнуться, успокаивая их обеих, но уголки рта непослушно дрогнули.
Гнеда коротко пожала кончики пальцев молочной матери, подбадривая то ли её, то ли саму себя, и вышла за порог. Голова кружилась, а сердце стучало, словно готовилось вот-вот выскочить наружу, и Гнеда положила ладонь на грудь, стараясь утихомирить его.
В ворота въезжало пятеро всадников. Она сразу увидела Стойгнева, но взгляд девушки не задержался на нём, торопливо следуя дальше, к его спутникам. По левую руку князя держался рыжеватый незнакомец, помогавший своему господину выбраться из седла. Чуть поодаль — широкоплечий гридин, которого Гнеде уже приходилось видеть в Стародубе. Четвёртый — высокий кметь из княжеской стражи, чьё имя девушка от волнения не могла вспомнить.
Внутри похолодело, и что-то больно зацарапало под рёбрами. Живот скрутило в тугой комок, и Гнеду затошнило, но в этот миг показался последний из спутников, и она узнала Бьярки.
Воздух куда-то делся, и Гнеде потребовались все силы, чтобы сделать новый вдох. В висках загрохотало.
Он был здесь. Совсем рядом.
Спешившись и привязав коней, гости направились к дому.
Гнеда вздрогнула, когда ей на поясницу легла рука Твердяты.
— Батюшки мои, — боязливо прошептала она.
— Здравствуй, хозяйка, — громко поприветствовал подошедший Стойгнев и поклонился. — Здравствуй, Гнеда Яромировна, — перевёл он улыбающиеся глаза на девушку, которая оцепенела, впервые услышав имя отца подле своего собственного. Краем глаза Гнеда заметила, как медленно повернулась к ней Твердята. Догадалась ли?
Они возвратили поклон.
— И ты будь здоров, господин, — ответила Гнеда, сделав всё возможное, чтобы голос её звучал ровно.
— Проходите, гости дорогие, отдохните с дороги, разделите с нами хлеб-соль, — засуетилась Твердята, но князь остановил её.
— Спасибо, хозяюшка. Проездом я. Дозволь нам словом перемолвиться, да и уеду я прочь с твоего двора, не стану докучать.
Твердята рассеянно попыталась снова зазвать гостей в дом, но Стойгнев заметил лавку, стоявшую в отдалении на пригорке над рекой.
— Сделай честь, Гнеда, посиди со мной немного, — попросил он, и девушка почувствовала, как что-то съёжилось внутри под его слегка насмешливым и грустным взором.
Она кивнула и бросила быстрый взгляд на Бьярки. Юноша с безразличным видом смотрел себе под ноги.
Из дома выскочила Твердята с рушником и крынкой кваса, принявшись хлопотать возле гостей, и Гнеда поспешила вслед за Стойгневом. Они устроились на разных концах лавки вполоборота друг к другу.
— Не думала ты меня ещё увидеть? — спросил Стойгнев, и девушка лишь покачала головой. — Неподалёку лежит мой ловчий путь. С которого мы однажды сбились. Помнишь?
Их взгляды встретились.
— Надо же, — промолвил князь, изучая её лицо, — как я раньше не замечал в тебе сарынской крови.
Гнеда сглотнула.
— Я не хочу, чтобы ты держала зло на меня. Я простил тебя, Гнеда, и ты прости меня. Мы не в ответе за дела наших отцов, но в наших руках исправить то, что было совершено неверно.
Стойгнев поднял ладонь, сделав знак своему человеку, и вскоре тот явился с увесистым ларцом в руках. Когда слуга удалился, князь отщёлкнул замок и поднял крышку, разворачивая содержимое укладки к девушке.
Первое, что она заметила в обитом аксамитом коробе, был нож в потёртом кожаном чехле с рукоятью, покрытой тонкой сканью. Он не выглядел богато, но производил впечатление добротно сделанной и часто использовавшейся вещи. Тут же лежали витые серебряные гривны, чернёные позолоченные наручи, широкий пояс, усеянный тусклыми бляхами. Внизу поблёскивали узорчатые ткани.
Гнеда вопросительно подняла глаза на Стойгнева.
— Это принадлежало твоему отцу, князю Яромиру. А, значит, ныне принадлежит тебе.
Девушка снова поглядела на содержимое ларца. Помолчав, она ответила, разлепляя пересохшие губы:
— Думаю, этим должна владеть Яронега. Я… — она осеклась, — я даже не знаю, каково было моё настоящее имя.
— И всё же ты его дочь.
— Но не та, что была наречена тебе в жёны, — ответила Гнеда, удивившись собственной храбрости.
Кажется, Стойгнев немного опешил, но неожиданно на его лице появилась странная тень улыбки.
— А что, — его голос зазвучал тише и вкрадчивей, — что, если мне это неважно?
Гнеда нахмурилась. По её коже пробежала змейка дрожи.
— Что, если мне неважно, что решили промеж собой наши отцы? Если я хочу решать сам за себя.
— Я дочь рабыни, — сдавленно проговорила Гнеда, уцепившись за бока укладки.
— Ты — дочь князя, — возразил Стойгнев, — и достойна стать княгиней.
Он пристально смотрел на девушку, и зелёные искры в его глазах сияли, как светлячки.
Гнеда судорожно вздохнула. К чему он вёл? Неужели намекал на женитьбу?
В её жилах, действительно, текла кровь Бориветричей, и те, кто пытались поставить под сомнение законность прав Стойгнева на престол, могли бы быть усмирены таким союзом. Кроме того, сестра Гнеды должна была вскоре стать правительницей Ардгласа, что помогло бы заручиться поддержкой влиятельных соседей. Что же до сарынского происхождения девушки, то и тут Стойгнев мог бы использовать его