зверя больше нет, явлено царствие святых во главе со Христом, дракон «связан» и не может клеветать на Бога открыто, и теперь «живущие на земле» могут увидеть явление новой жизни в добре и свете, соприкоснуться с Агнцем. Бог никого не исключает, Он приглашает всех к жизни в добре и гармонии, но важен отклик самого человека, который призван научиться жить в духовной свободе. Для этого необходимо выйти из прежних рамок мышления и внутренне измениться, – однако путь духовного очищения хотят пройти не все. Это можно сравнить с историей книги Исход: когда народ Израиля был избавлен из египетского рабства, у многих сохранились прежние «рабские» установки, в том числе привычка подчиняться силе и ничего за себя не решать. И поэтому израильскому народу не хватило смелости и доверия Богу, чтобы в соответствии с замыслом Божиим войти в благословенную Землю обетованную. Бог дает людям все возможности к достижению своей мечты, но теперь каждому нужно внутренне измениться, чтобы войти духовно свободными людьми в открывающиеся врата. Не всем это оказывается под силу[400].
И когда дракону было дано вновь появиться, к нему словно магнитом притянулись те, в ком еще остались «метастазы» его лжи и хитросплетения его клеветы. И когда многочисленные «щупальца» клеветника – все злое и ложное, что осталось в душах людей, – обнаруживают себя, огонь Божий с неба попаляет все и уничтожает «коллективного» дракона уже безвозвратно.
Зло, сбросив маску и открывшись всем, само устанавливает меру своего осуждения
Итак, в Откр 20 мы видим момент предельной ясности – зло наконец явилось во всей своей бездонной черноте и сущностной пустоте. И теперь над злом может быть свершен окончательный суд, – можно сказать, что Бог привел всех людей к такому рубежу, когда все смогли увидеть, чтó есть зло и почему оно заслужило справедливое осуждение. И поэтому именно после повествования Откр 20:1–10 следует картина последнего Суда, при котором все творение подтверждает, что Суд Бога, пребывающего на белом престоле, праведен и истинен.
И нет удивления, что завершение пути клеветника-дракона – в «смерти второй»: можно сказать, что он сам имел в себе эту смерть, поскольку распространял вокруг себя именно смерть. Поэтому неверным будет считать, что Бог изрекает некий внешний суровый приговор, осуждая дракона-сатану на «смерть вторую». Тем более из ветхозаветной книги Премудрости Соломона мы знаем, что «Бог не сотворил смерти и не радуется погибели живущих, ибо Он создал все для бытия» (Прем 1:14).
Приведенное нами понимание позволяет акцентировать важную роль Откр 20:1–10 в смысловой динамике повествования Апокалипсиса. Проанализировав образы отрицательных персонажей, мы описали некоторые последовательные духовные этапы развития и саморазоблачения зла. При этом вовсе не обязательно, что описанная нами динамика непременно должна иметь четкие последовательные хронологические соответствия в истории – в том смысле, что подобное «духовное прояснение» может иметь место не только в масштабах всего человечества, но и в более малых масштабах. Опять же напомним, что повествование Апокалипсиса свободно переходит от прошлого времени к настоящему и будущему, обозначая тем самым, что для Бога не существует ни прошлого, ни будущего, но все пребывает в вечном нетленном настоящем.
Тема 6. Воскресение людей и Суд Божий. Участь грешников и полное уничтожение сил зла (Откр 20:11–15)
Описание последнего Суда – раскрытие книг
После описания устранения дракона следует описание последнего Суда над всем человечеством, совершаемого после «второго воскресения». Сказано, что «смерть и ад», а также море, повинуются Богу и отдают умерших людей словно своих пленников. И теперь все без исключения могут предстать пред Богом – своим Творцом и Владыкой, определяющим пути людей в вечности.
Процитируем описание Суда практически целиком:
«И увидел я великий белый престол и Сидящего на нем, от лица Которого бежало небо и земля, и не нашлось им места.
И увидел я мертвых, малых и великих, стоящих пред Богом, и книги раскрыты были, и иная книга раскрыта, которая есть книга жизни;
и судимы были мертвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими.
Тогда отдало море мертвых, бывших в нем, и смерть и ад отдали мертвых, которые были в них; и судим был каждый по делам своим.
И смерть и ад повержены в озеро огненное. Это смерть вторая» (Откр 20:11–14).
Нетрудно заметить, что в довольно сжатом описании Суда ведущую смысловую роль играют «книги» – уже встречавшаяся нам «книга жизни», а также «книги», в которых записаны все дела, совершенные людьми. Этот второй образ книги принято называть «книгой людских деяний». Книга людских деяний является традиционным образом для апокалиптического жанра, она упоминается в книге пророка Даниила (Дан 7:10–11) и в иудейских апокалипсисах (Книга Юбилеев 4:17–26; Первая книга Еноха 98–104; Завещание Авраама). В этих текстах мы видим сходную сцену – в момент эсхатологического суда на небесах торжественно раскрываются книги, и именно на основании записанного в них вершится суд.
Книга людских деяний упоминается коротко и только в двух стихах в сцене Суда Откр 20 – вероятно, потому, что этот образ был довольно известен читателям, и в Апокалипсисе он соответствует традиционному библейскому значению. В этом проявляется контраст с образом книги жизни, которая упоминается в Апокалипсисе шесть раз, причем в разных главах (Откр 3:5; 13:8; 17:8; 20:12, 15; 21:27), и его традиционное ветхозаветное значение обогащено новыми важными смыслами, основанными на новозаветном откровении[401].
Смысловые особенности образов книги жизни и книги людских деяний
Откр 20 говорит, что на Суде Божием раскрываются две книги – но каково соотношение между ними? Очевидно, что книга жизни отличается от книги людских деяний: в ней записаны не дела, а имена всех верных Богу людей – членов народа Божия. Некоторые библеисты выдвигают предположение, что две упомянутые в Откр 20 небесные книги относятся соответственно к праведникам и к грешникам, то есть в книге жизни записаны имена праведников, а в книге людских деяний – злые дела грешников, на основании которых изрекается справедливое решение Судии.
В этом «разведении» книг присутствует своя логика, однако соответствует ли она ветхозаветным прототипам и общему контексту сцены суда? Действительно, в ветхозаветных книгах часто акцентируется запись именно «злых» дел (Дан 7:10–11; Ис 65:6–7), поскольку этим подчеркивается, что от Бога не скрыты никакие людские беззакония и Он несомненно воздаст самонадеянным грешникам по делам их. Эту мысль ярко формулируют и иудейские апокалипсисы. Однако в библейской традиции также указывается, что и добрые дела людей не остаются без внимания у Бога – «запись» дел праведников