— Пираты… Мы попали в лапы к пиратам! — запинаясь, пролепетала Батистина.
Дядюшка и Макрель равнодушно пожали плечами Казалось, они хотели сказать: «Что те, что другие Какая разница!»
— Легалик! Легалик! Яан! Яан! — закричала Батистина, увидев вдруг среди спасшихся от гибели членов команды «Красавицы» помощника капитана. Она испытала невероятное облегчение, увидев около юта среди чудом — выживших моряков своего возлюбленного. Матросы и офицеры сгрудились вокруг капитана Робино. Их суровые лица горели от стыда и выражали безмерное отчаяние и страх за свою судьбу, ибо, скорее всего, им предстояло быть повешенными на реях или утопленными в волнах, на выбор.
Легалик услышал вопль Батистины и поднял голову. Он пытался разглядеть ее среди женщин, но безуспешно — Дядюшка, Золотая Ляжка и иные загораживали собой девушку.
Легалик, не увидев свою возлюбленную среди жалкого стада, решил, что ему почудился знакомый голос. Батистина же заметила, что он поддерживает матроса со смешным прозвищем Болты-Гайки, чье лицо было залито кровью, сочившейся из рваной раны на лбу. Дрожащий как осиновый лист господин Вейль исступленно цеплялся за руку Гонтрана д’Обинье, который тоже, по-видимому, нуждался в помощи — левая рука у него висела плетью, но это не мешало ему, однако, время от времени с трудом поднимать здоровую руку с повисшим на ней хирургом и поправлять кудри.
— Кто посмел кричайт? — бросил великан, грозно нахмурив брови. Он обвел сумрачным взглядом испуганно заблеявшее стадо и презрительно усмехнулся. Никто ему не ответил. Батистина соскочила с груды канатов и постаралась спрятаться среди девиц. Быстро все сообразившие Дядюшка, Макрель и Дитя окружили ее и встали стеной. Иностранка, стоявшая позади Батистины, нахмурилась. Она обратила внимание на маленького спутника девушки, висевшего на рее и подававшего той таинственные знаки. Казалось, какая-то мысль неожиданно пришла в голову этой злобной мегере. Если бы Батистина обернулась, она бы, пожалуй, испугалась больше взгляда этой гиены, чем взгляда великана. Иностранка во все глаза смотрела на Батистину и Жоржа-Альбера… Она буквально пожирала их взглядом, испепеляла…
А страшный колосс сошел с юта и спокойно, не спеша, направился к женщинам. Попутно он то и дело останавливался, поздравлял пиратов с победой, причем делал он это на разных языках, подбадривал раненых, отдавал четкие и ясные приказы на ломаном французском языке, который и здесь, среди пиратов, был, оказывается, языком международного общения, как и при королевских дворах Европы.
— Славный был битва! Хороший добыча! Вы заслуживайт отдых! Я не обижайт никто при дележ добыча!
Пираты восторженно приветствовали своего главаря, но не бросали работу, а усердно продолжали драить залитую кровью палубу, чинить паруса и мачты. Чувствовалось, что они во всем беспрекословно подчиняются своему обожаемому главарю.
— Эй! Смерть-в-штанах! Прикажи неграм носить груз на этот корабль. Мы покидайт наш посудина! — распорядился гигант, проходя мимо разряженного в пух и прах флибустьера, наблюдавшего с величайшим вниманием за сбором добычи.
— Хорошо, ваша милость, господин Фоккер! — сказал обладатель такого необычного прозвища нежным и тоненьким голоском, составлявшим разительный контраст с зычным, гортанным голосом великана.
Среди оставшихся в живых членов команды «Красавицы» возник испуганный шепот.
Батистина прислушалась к словам матросов:
— Фоккер! Тот самый свирепый Фоккер!
— Ну да! Этот тип так и назвал его господином Фоккером!
— Горе нам! Знаменитый голландский пират!
— Фоккер-Дьявол!
— Точно! Именно так его и называют повсюду!
— Он и есть настоящий дьявол, жестокий и коварный!
Пират, разумеется, слышал эти перешептывания, и они тешили его самолюбие. Он самодовольно похлопал себя по брюху, провел рукой по рубиновым пуговицам на камзоле. Да, он явно не без удовольствия слушал реплики пришедших в ужас матросов!
— Какие трусы! Какие презренные, подлые трусы! Ах! Если бы я была мужчиной, я бы сделала из этого господина Фоккера отбивную! Я превратила бы его в окровавленный кусок мяса, а заодно и его смешного приспешника! — процедила сквозь зубы Батистина, намертво вцепившись в бизань-мачту. Пальцы у нее побелели от злости, губы тряслись от ярости.
— Однако это не мешает вам прятаться, трусишка! — насмешливо прозвучал чей-то голос прямо у нее над ухом. Задетая за живое, Батистина резко обернулась и встретилась взглядом с Иностранкой, которая уставилась на нее большими блестящими глазами. Батистина хотела было ответить дерзкой негодяйке какой-нибудь презрительной фразой, но не успела.
— Осторожно, подружки! Он подходит к нам! — испуганно зашипела Дядюшка.
— Надо постараться произвести хорошее впечатление! — дала всем мудрый совет Макрель.
Разумеется, это было сказано лишь для красного словца, ибо какое впечатление могли произвести на кого бы то ни было эти жалкие завшивевшие отбросы общества в нестерпимо воняющих лохмотьях!
Девицы заискивающе заулыбались. Некоторые даже попытались изобразить подобие реверанса, но выходило это у них из рук вон плохо. Фоккер-Дьявол разразился издевательским хохотом и вырвал кнут из рук одного из пиратов. Он медленно приблизился к отверженным и стал внимательно всматриваться в грязные лица.
— Смерть-в-штанах, вы нашли уже ту женщину, что убивайт Гроота на юте? — пророкотал Фоккер, неторопливо похлопывая ручкой кнута по затянутой в перчатку ладони.
— Никак нет… Еще нет, господин Фоккер! Ее ищут, она, должно быть, забилась в какой-то дальний угол, среди этого сброда ее нет! — подобострастно затараторил семенивший на полусогнутых помощник главаря банды. Элегантный кавалер с отвращением зажимал нос и выстраивал девиц в ряд, чтобы предводитель мог получше их рассмотреть.
При любых других обстоятельствах Батистина бы расхохоталась. Уж больно смешон и нелеп был этот человечек по прозвищу Смерть-в-штанах! Он чем-то напоминал Батистине шевалье д’Обинье, хотя она и не могла бы сказать, чем именно.
Фоккер-Дьявол внимательно осматривал девиц одну за другой, приподнимал с помощью ручки кнута их черные физиономии, открывал рты, осматривал зубы, ощупывал груди и зады. Батистина подумала, что все это страшно похоже на осмотр скота на ярмарке, которая бывала в Мортфонтене раз в год.
Фоккер уже начал осматривать третий ряд, где стояла Батистина. Она больше не старалась стать незаметной. Рассерженный дерзким и неразумным поведением своей хозяйки, Жорж-Альбер, сидя на рее, пытался показать ей, чтобы она хотя бы скрыла лицо под длинными волосами, но упрямая девчонка, наоборот, гордо откинула их назад. Она держалась очень прямо, задрав вверх курносый носишко и остренький подбородок.