В том же году в печати стало впервые появляться имя «старца Григория» (Распутина). Было известно, что он, с одной стороны, пользуется большой популярностью в некоторых придворных кругах; с другой - распространялись слухи о его непристойном поведении. В «Московских Ведомостях» появилась изобличавшая его статья «Духовный гастролер» известного церковного деятеля М. Новоселова. Когда в июне в Петербург прибыл саратовский епископ Гермоген, «Речь» сообщила, будто он приехал «хлопотать за Распутина». Епископ по этому поводу заявил: «Три года назад он произвел на меня впечатление человека высокой религиозной настроенности; после, однако, я получил сведения о его зазорном поведении… История Церкви показывает, что были люди, которые достигали даже очень высоких духовных дарований и потом падали нравственно».
К.-д. «Речь» продолжала заниматься личностью Распутина; и «Новое Время», отметив неопределенность выдвигаемых фактов, писало (18.VI.1910): «На всю обличительную кампанию «Речи» трудно смотреть иначе, как на темную и в высшей степени опасную игру», - и само намекало на «высокопоставленных вдохновителей» этой кампании.
«Старец» Григорий Распутин, родом из крестьян Тобольской губернии, действительно бывал принимаем в высшем свете; в нем многие видели «вещего человека», своего рода «пастыря душ». Несомненно, что у Распутина бывали моменты искреннего религиозного вдохновения; но в то же время он умел и «грешить бесстыдно, непробудно». Достаточно владея собой, чтобы в придворном обществе выдерживать свою роль благочестивого проповедника, он затем, попадая в иную среду, давал волю самым низким своим страстям.
Государь видел Распутина впервые в 1906 г. и отметил, что он «производит большое впечатление». Впоследствии он говорил кн. В. Н. Орлову, что Григорий - человек «чистой веры». Он также интересовался иногда тем, как Распутин отзывается на те или иные вопросы государственной жизни; в его ответах он чувствовал нередко подлинную «связь с землей»; но особого значения его отдельным мнениям государь, конечно, не придавал.
На государыню беседы старца Григория на религиозные темы производили более сильное впечатление. Однако особое значение он получил по иной причине. Он, по свидетельству самых разных лиц, обладал способностью «заговаривать кровь», путем внушения останавливать кровь.
Наследник цесаревич Алексей Николаевич, как это определилось уже в раннем возрасте, страдал опасным наследственным недугом - гемофилией. При этой болезни кровеносные сосуды отличаются особой хрупкостью, а кровь - слабой способностью к свертыванию. Вследствие этого всякая, самая легкая, рана могла привести к опасному для жизни кровотечению, а всякий ушиб - к тяжелому внутреннему кровоизлиянию. Болезнь наследника считалась государственной тайной, но толки о ней тем не менее были широко распространены. Необходимость тщательно оберегать наследника от ушибов и поранений создавала особые условия его воспитания. Это было тем более трудно, что наследник цесаревич отличался живым, деятельным характером и неохотно переносил всякие стеснения.
Когда выяснилось, что Распутин путем внушения лучше справляется с проявлениями этой болезни, нежели все доктора-специалисты, - это создало, разумеется, для старца Григория совершенно особое положение. Государыня видела в нем человека, от которого, в самом реальном смысле этого слова, зависела жизнь ее горячо любимого сына.
К несчастью, за пределами дворца Распутин продолжал вести себя весьма неподобающе, и это вызывало нежелательные толки. Государыня, имевшая о «старце» совершенно иное представление, не хотела верить ничему, что о нем говорили плохого, и, во всяком случае, отказывалась - из-за «клеветы», как ей казалось, - лишиться человека, умевшего несколькими словами побеждать тяжелый недуг ее сына.
Распутин сам ни на какое политическое влияние не претендовал; но для врагов императора он оказался точкой приложения искусной клеветнической кампании, совершенно извратившей истинное положение вещей.
Авиация быстро развивалась, в том числе и в России. И в Москве, и в Петербурге устраивались «авиационные недели». П. А. Столыпин живо интересовался полетами и (22.IX. 1910) сам поднимался на воздух с летчиком Мациевичем (который через два дня после этого разбился насмерть)168. Столыпин был одним из первых премьеров, поднимавшихся на аэроплане.
6 января 1911 г. государь приехал неожиданно в Мариинский театр, где шла опера «Борис Годунов». После третьего действия занавес на мгновение опустился и затем снова взвился: весь хор «бояр», с Шаляпиным во главе, опустился на колени и трижды пропел «Боже, Царя храни»; хором управлял известный дирижер Направник. Гимн был подхвачен публикой. «Такого исполнения гимна я никогда более в жизни не слышал», - пишет очевидец. Левые круги долго потом не могли простить Шаляпину этой манифестации.
В условиях преобразованного государственного строя «демофильское» направление в верхах русской власти приобретало перевес над «аристократическим». Настроения народных масс, особенно той их части, которая была верна государственной идее, становились фактором, с которым трудно было не считаться.
В тех частях России, где население было смешанное, где русским приходилось сталкиваться с другими народностями, большинство русских примыкало к правым течениям. Так было в Киеве, в Одессе, во всех городах Западного края и отчасти на Кавказе. Если в Москве и Петербурге правые собирали какие-нибудь 5-10 процентов голосов, на западе за них голосовало местами 40-50 процентов городского населения, и левые кандидатуры побеждали голосами только не-русских элементов.
Западные правые крути, опиравшиеся на массы, выступали с определенными требованиями к власти. В Г. совете редактор «Киевлянина», проф. Д. И. Пихно, внес законопроект о реформе выборов в верхнюю палату от Западного края. Он указал, что от 9 губерний в Г. совет избрано 9 поляков, тогда как в некоторых из этих губерний всего 2-3 процента польского населения. Пихно требовал, чтобы поляков выделили в особую курию, а большинство мест предоставили бы русским.
Этот проект нарушал имперский принцип равенства национальностей: поляки имели большинство не как таковое, а потому, что фактически большинство крупных землевладельцев в Западном крае было польского происхождения. В Г. совете предложение Пихно не встречало большого сочувствия, и при его обсуждении б. обер-прокурор синода, кн. А. Д. Оболенский так формулировал старую «имперскую» точку зрения: «Основное начало нашей государственности заключается в том, что в Российской монархии есть Русский царь, перед которым все народы и все племена равны. Государь Император выше партий, национальностей, групп и сословий. Он может спокойно сказать: «Мои поляки, Мои армяне, Мои евреи, Мои финляндцы». Все они - Его…»
Однако, к удивлению многих, председатель Совета министров П. А. Столыпин высказался сочувственно о проекте Пихно, который большинством голосов был передан на комиссию. С этого момента, в мае 1909 г., определился новый курс Столыпина - провозглашение нового принципа русского национализма.
В русском обществе, до 1905 г. «чуравшемся» национализма, в это время тоже начинали проявляться национальные течения. В. Б. Струве выступил в «Слове» с рядом статей о «национальном лице». «Русская интеллигенция, - писал он, - обесцвечивает себя в российскую… Так же, как не следует заниматься обрусением тех, кто не желает «русеть», так же точно нам самим не следует себя «оброссиивать». В тяжелых испытаниях последних лет вырастает наше национальное русское чувство, оно преобразилось, усложнилось и утончилось, но в то же время возмужало и окрепло. Не пристало нам хитрить с ним и прятать наше лицо».169
В литературном журнале «Весы» известный поэт Андрей Белый выступил (в 1909 г.) с резкой статьей против «засилья» нерусских элементов в литературе и художественной критике. «Главарями национальной культуры, - писал он, - оказываются чуждые этой культуре люди… Чистые струи родного языка засоряются своего рода безличным эсперанто из международных словечек… Вместо Гоголя объявляется Шолом Аш, провозглашается смерть быту, учреждается международный жаргон… Вы посмотрите на списки сотрудников газет и журналов в России: кто музыкальные, литературные критики этих журналов? Вы увидите сплошь имена евреев… пишущих на жаргоне эсперанто и терроризирующих всякую попытку углубить и обогатить русский язык».
Такие статьи, необычные для русской интеллигенции, свидетельствовали о значительной перемене умонастроений. Но, конечно, между этим национализмом в области культуры и великорусским государственным национализмом Столыпина разница была велика.