руки убийцы всего через год после коронации.
Слева лежала единственная в их истории правительница-тиран – королева-кошка. Глориан отогнала от себя видение раскрывающихся каменных век. Она шагнула дальше, поочередно касаясь холодных лиц. Карнелиан Миротворица, лишившаяся при неудачной попытке ограбить могилу носа и куска сложной прически. Перед своей тезкой Глориан задержалась надолго.
Глориан Оленья Смерть не улыбалась в смерти. Волосы у нее были обрезаны вровень с подбородком, и в руке она сжимала свой мощный лук.
Рядом покоился ее супруг Исалрико Благожелательный – тот, что привел Искалин к Добродетелям. Он отрекся от старых богов ради любви, как король Бардольт – ради королевы Сабран.
Еще одно изваяние – с платком на голове, и другое, в наполовину скрывавшем лицо плаще. А все же все они, все королевы – на одно лицо, до самой Сабран Первой, дочери Девы и Святого. Одинаковые подбородки, те же высокие скулы, те же очертания губ.
Королевы Клеолинды среди них не было. Она покоилась в простой могиле в святилище Святой Девы.
Следующая гробница ожидала ее бабушку. Рядом уже лежал ее супруг – покойный Алфарик Вити. Глориан коснулась ладонью его груди, она почти не помнила деда. Еще несколько шагов, и перед ней два новых изваяния.
Она долго не двигалась с места. Наконец погладила ближайшую могилу в сиянии свечей:
– Я по тебе скучаю, папа.
Скоро он воссядет за Большой стол. Святой, должно быть, приберег для него почетное место – но пока еще, в час перед вознесением, дух его должен быть где-то рядом. Он услышит.
– Я узнаю правду, – со звоном в голосе проговорила Глориан. – Я добьюсь холодного правосудия, папа, клянусь тебе.
Мать лежала рядом, молитвенно сложив ладони.
– Матушка, извините меня. Мне жаль, что мы так холодно попрощались. – Она провела пальцем по каменной пряди волос. – Я и по вас скучаю, и люблю вас, хоть вы и не позволили бы мне этого сказать.
Шевельнулся на сквозняке огонек свечи. Когда он выровнялся, Глориан обвела взглядом всех – всех королев Иниса.
«Молю вас всех, не оставьте меня. Я – Глориан Третья. Озарите своим светом мое правление».
Она стояла в молчании перед могилой родителей. Гвоздь наконец вытаял из воска и зазвенел о блюдце подставки.
Когда упал следующий гвоздь, свидетели собрались между могилами и круглым возвышением, откуда надзирал за обрядом верховный святитель. Глориан, стоя между Робартом и Джулиан, вслушивалась в песнь моления за отошедшие души.
Пир на столе чудесен на вид, яблони, зелень вод,Вдали от ненависти и войн, не старится твой народ.Да узрят наши взоры небесный чертогЗа вратами радости.Добрые души ушедших, помяните нас в счастье своем,Пируя в радостных залах, танцуя в золоте трав.Рвутся к вам наши сердца, но мы остаемся ждатьВстречи в небесном чертогеЗа вратами радости.
– Мы собрались ныне под Халгаллантом, небесным чертогом, дабы упокоить нашу дорогую королеву Сабран, – нарушил долгую тишину верховный святитель. – Сабран Беретнет, шестая из носящих это имя, правила своим королевством без малого двадцать лет. Она была для нас светом солнца. Спасительницей нашей.
Плач. Это была дама Абра Марчин, одна из служительниц матери. Флорелл привлекла ее к себе и тихо утешала.
– Королева Сабран погибла в море на «Убеждении», – говорил святитель. – Корабль этот был даром ее преданного супруга Бардольта Храустра – первого из носящих это имя, короля Хротского, победителя в войне Двенадцати Щитов, принявшего Святого, дабы возродить свою страну и спасти ее от порока. Их любовью исцелялись все раны. Их союз сковал третье и прочнейшее звено Кольчуги Добродетели.
Глориан старалась держать спину прямо. Она вся онемела, как в первые дни горя.
– Их кончина принесла бессчетные горести – не только верным подданным, но и дочери их, королеве Глориан, которой отныне предстоит направлять нас и повелевать нами.
Появился послушник с деревянным ящичком. Верховный святитель щипцами извлек из него зуб и поднял вверх:
– Это зуб из уст королевы Сабран. Здесь ее спасение, ключ от небесного чертога. Да ляжет он в ее могилу, и да будет та могила навеки закрыта.
Он вернул зуб в раку и крепко запер ларец. Помощник отнес его к гробнице, где герцоги Духа вшестером сняли тяжелую крышку. Герцогиня Брангайн, приняв раку, опустила ее внутрь. Глориан хотела бы сделать это сама, но королевам запрещалось касаться останков.
– Зуб из уст короля Бардольта. Здесь его спасение, ключ от небесного чертога. – Верховный святитель поднял вверх и его. – Да ляжет он в его могилу, и да будет та могила навеки закрыта.
Слезы текли по щекам. Когда вторую раку опустили в могилу, Глориан постаралась сдержать дрожь.
Все было не так. Тела ее родителей должны были величественно и пышно пронести по улицам в окружении тысячи конных рыцарей. А все, что от них осталось в свидетельство, что они жили на свете, – два хрупких зуба.
Когда гробницы закрыли, верховный святитель прочел молитвы; венки из розмарина и королевского цвета возложили на крышки, и все кончилось – воздав почести, живые покинули умерших.
Небосклон окрасился первым светом. Глориан подняла капюшон, проходя по мосту через Литтель. Возвращаться в замок предстояло верхом по дороге вдоль набережной; восходящее солнце будет двигаться вслед за ними. Люди на улицах, завидев королеву, склоняли голову.
«Они ничего мне не сделают, – твердила себе Глориан. – Я – бесконечная лоза».
Герцог Робарт помог ей подняться в седло. Когда она тронула вслед за ним своего серого жеребца, печаль подступила к горлу, а с печалью прорвался голос. Он прозвучал звонко и ясно, как никогда не бывало на уроках, и Глориан в полный голос запела хротский гимн:
Плачьте, ушел отважный воин – святы кости, пусты кости!Вот он выше высоких башен – бей, барабан, трубите, рога!Узрите славу его. В пепел и в камень стен впишите имя его!
Регент оглянулся. Лицо его хранило обычное спокойствие, но в глазах таилось что-то похоже на любопытство.
В Аскалоне поселилось множество хротцев. Они подхватили третий стих, вскидывали к небу кулаки, топали ногами в такт песне.
Глориан вновь возвысила голос:
Бегите, он восстает, ушедший! – солнце, сияет солнце!На путь к Святому направьте его – готовьте корабль, он на борт взойдет!Не плачьте боле о павшем герое! Пусть горят маяки на высоком мысу!Ликуйте, он встал, наш Северный Вождь, – громок клич его, громок клич!Откройте ворота в небесный чертог, готовьте пир, лейте вино!Разбейте горны его врагов! Воспойте блеск его крепостей!
Алое солнце показалось из-за небокрая. Впервые за много дней Глориан ощутила в себе жизнь и силу.
А потом – еще что-то. Конь фыркнул, поводя ребрами. Что-то подсказало ей, куда смотреть, и она увидела первой.
Он тенью пал на Аскалон в кровавом свете зари – черная шкура, черные крылья, темные рога над ужасающим черепом. Малые звери летели ему вслед – щепки толстого, неподъемного бревна. Издалека они почти не отличались от