Читать интересную книгу Почетный караул - Джеймс Коззенс

Когда они шли назад через дорогу, лейтенант Липпа сказала сержанту Леви:

— Вид у них недурной, верно, Норма? Нам они очень кстати. Остается только надеяться, что не у всех у них есть специальности.

Сержант Леви, высокая плотная брюнетка, сказала:

— Я обнаружила только пятерых. Кончили в Дайтоне курсы вождения. Думаю, их заграбастает база.

— Наверное.

Они поднялись по ступенькам и прошли за сетчатую дверь в маленький кабинет лейтенанта Липпы. Лейтенант Липпа сдернула с головы фуражку и ловко набросила на крюк в стене. Она повернула выключатель вентилятора в углу и рухнула в кресло за письменным столом.

— Так на чем мы остановились?

Сержант Леви поскребла в затылке.

— А, да! Вот текст письма, которое затребовала капитан Бертон. — Она вытащила лист из корзинки на столе.

— О, черт! — сказала лейтенант Липпа. — Чтоб ей! Я думала, она забудет.

Держа лист перед собой, сержант Леви начала читать вслух:

— «Дорогая миссис Имярек. Ваша дочь скобка, фамилия и имя, скобку закрыть, теперь боец Женской вспомогательной службы армии Соединенных Штатов. Все время, пока она несла службу здесь, она не только прекрасно выполняла свои обязанности, но и была гордостью роты…» — Сержант Леви состроила гримасу. — Каждое печатать отдельно, чтобы оно выглядело как личное письмо, указано здесь. Но не расстраивайтесь. В понедельник посажу на них и Страус, и Чини. Я знаю, где раздобыть вторую машинку.

— Ладно. Что еще?

— Вы собирались выяснить насчет настила для прачечной.

— Выяснила. Капитан Бертон говорит, что доски мы получим. Их привезет инженер. Да! Надо последить, чтобы они перестали портить электроутюги. Надо последить, чтобы, отключая их, они не дергали провод. Пусть вытаскивают вилку из розетки рукой. Но только прежде пусть проверят, что руки у них сухие. Я в жизни вилку рукой из розетки не вытаскивала. Так как же я их заставлю?

— Надо повесить табличку над каждой розеткой. Для напоминания.

— Отлично. Так займитесь этим. Что-нибудь еще?

— О переводе Вандербек в косметический салон.

— Да-да. Сделать нам надо вот что. Ее необходимо застраховать. Используем фонд части. Позволение получено. У нее есть разрешение торговой палаты ее штата делать машинную перманентную завивку, так что, наверное, существует стандартный страховой полис, который подойдет для нее. Но только он должен включать еще и меня, и капитана Бертон. Отдел военно-юридической службы дал справку, что любой из нас троих могут вчинить иск, если аппарат спалит у кого-нибудь все волосы. Когда у вас будет свободная минута, приготовьте мне на подпись заявку о выделении средств. Сумму не ставьте. Они пока еще выясняют. Теперь все?

— Не-а! — сказала сержант Леви.

— Ой, Норма, только не это! Только не Бак! — сказала лейтенант Липпа. — Ну, пожалуйста, пожалуйста! Не сегодня! Не сейчас. В понедельник. Я поговорю с ней в понедельник. В понедельник у меня получится куда лучше. По субботам я до того одуреваю, что просто не понимаю, где я и что я. В понедельник я ей задам жару.

— В понедельник, — сказала сержант Леви, — вы скажете, что это было уже давно. Вы скажете, подождем, пока она еще чего-нибудь не выкинет.

— О Господи, о Господи! — сказала лейтенант Липпа. — Наверное, так и было бы. — Она поднесла руку к расстегнутому воротнику, зажала между большим и указательным пальцами свою лейтенантскую эмблему и начала расстроенно полировать ее подушечкой большого пальца. — Может, она правда чувствовала себя скверно. В конце-то концов она все-таки встала, верно?

— Встала. В одиннадцать часов, — мрачно сказала сержант Леви. — Центр наведения сообщил, что она не явилась на дежурство. Мне пришлось сказать, что она заболела.

— И в рапорт это занесено? — с надеждой сказала лейтенант Липпа, беря суточную ведомость.

— Нет, — сказала сержант Леви. — С какой стати? Она же просто отказалась выполнить приказ. Бак слишком много сходит с рук. Вечером в прошлую субботу она была в «Придорожном отдыхе» с какими-то рядовыми армейской авиации. Ее там видела одна женщина и сказала Хоган, что она совсем окосела. И хуже того, пошла с ними в машину. И все знали, чем она там занимается.

— Но она вернулась, как положено?

— Да, если положено быть вдребезги пьяной. Ее вели под руки двое. Сама бы она и шагу не прошла. И вид у нее был дикий — ее кто-то видел в умывальной. Помада размазана по всей физиономии, чулки болтаются на лодыжках. Пояса нет.

— Ну так почему же об этом не упомянуто в рапорте?

— Хоган сама ее не видела. А остальные не хотели на нее ябедничать. Хоган они сказали в надежде, что Хоган поговорит с ней, сумеет ее образумить. Достаточно одной такой, как она, и все ребята на базе сразу про нее узнают, и если девочка примет приглашение, так олух уже воображает, будто раз она из ЖВС, так тут же ляжет на спину. И злится, когда получает по рукам.

— Да знаю я, знаю, — сказала лейтенант Липпа. — Ну, если вы сказали центру наведения, что она больна, надо будет внести это в рапорт. А по-вашему, она не больна?

Сержант Леви пожала плечами.

— Во всяком случае, ничего серьезного. Ну, разве что спазмы. Но уж не такие, чтобы помешать явиться к врачу. Если бы они были сильными, Хоган занесла бы ее в список заболевших и разрешила бы ей лечь. Я знаю, зачем она все это затеяла. Хоган все-таки поговорила с ней про субботу, и она на Хоган обозлилась, вот и постаралась нагадить, как могла. Прямо заявила: нет, ссылаться на болезнь она не собирается и к врачу не пойдет. Хоган говорит, пусть тогда встанет. А она говорит: нет, ей не хочется. Хоган ей приказывает, а она говорит: «А ты попробуй заставь!» — Сержант Леви побагровела. — Я знаю, что я бы сделала, — сказала она. — У Хоган силенок маловато. А я бы просто опрокинула кровать вместе с ней на пол. Встала бы как миленькая!

Все еще полируя эмблему, лейтенант Липпа сказала:

— Что бы вы там ни чувствовали, Норма, рукам воли не давайте.

— Так я бы до нее пальцем не дотронулась. Просто ухватила бы кровать и перевернула. — Она напрягла плечи, изображая, как сделала бы это. — Хорошо, мэм! Я знаю, что от меня требуется. От меня требуется доложить об этом командиру роты, каковая примет надлежащие дисциплинарные меры.

— Пошлите за Бак, — сказала лейтенант Липпа. — Только на сегодня вам придется включить ее в список заболевших. И позвонить в отдел личного состава, чтобы объяснить, почему она не значится в утреннем списке. Скажите, что это был недосмотр, поскольку обращаться к врачу не понадобилось. Просто сильные менструальные боли, и я освободила ее на день. Это их устроит, а мы подвяжем все концы.

— Только честно ли это по отношению к Хоган, мэм?

— Может, пока мы одни, вы перестанете то и дело называть меня «мэм»? И не злитесь. Я хочу привести документацию в порядок, не то мы не оберемся хлопот с центром наведения. А Бак я про это говорить не собираюсь. Ну, вы успокоились?

— Могу я присутствовать?

— Можете. И не давите на меня, Норма! Я знаю, что обязана принять меры. Просто мне трудно себя заставить. Ведь сегодня суббота.

— Да не виню я вас, — сказала сержант Леви. — И не стала бы вас просить, но только, если она сегодня вывернется, дальше будет хуже. Одно хорошо: она подала рапорт об отправке в действующую армию. Думаю, эта сучка рассчитывает, что там конкуренции меньше и от желающих у нее отбоя не будет. Можете нажать под этим углом, хотя, Бог свидетель, посылать ее туда никак не следует.

— Однако в центре ею довольны, ведь верно?

— Да. Говорят, что построитель она хороший, — с неохотой сказала сержант Леви. — Ладно, я ее сейчас приведу. Собственно, она ждет в канцелярии. Я решила, что немножко потомиться ей будет полезно.

— Как ее зовут? Я забыла.

Сержант Леви уже у двери оглянулась и нахмурилась.

— Может, вам и лучше не знать, — сказала она. — Она же настоящая сучка, это-то хоть не забудьте! Называет она себя Сибиллой.

Когда сержант Леви вышла, лейтенант Липпа встала, подтянула чулки, поправила форменную рубашку, одернула юбку и, достав из ящика стола зеркальце, свободной рукой пригладила волосы. Затем села, придвинула кресло к столу, разложила бумаги более аккуратно и, взяв суточную ведомость, принялась ее читать.

Почти тут же в дверь постучала сержант Леви. Она пропустила перед собой девушку с землисто-бледным лицом, остреньким носиком и золотистыми волосами, более темными у корней. Вопреки уставу волосы у нее ложились на воротник, а ногти покрывал потрескавшийся, лупящийся лак довольно-таки ядовитого оттенка. Однако она встала прямо и сказала, хотя и угрюмо:

— Мэм, рядовая Бак к командиру роты.

Учитывая поведение рядовой Бак утром, можно было с большой долей уверенности предположить, что, получив время на размышления, она заметно присмирела. Лейтенант Липпа сказала сухо: