излишеств в виде университетского образования не требовалось. Чехи, с одной стороны, не доверяли индийскому краснобайству (особенно их раздражали профсоюзные переговорщики), а с другой – возмущались, что британский коммерческий истеблишмент Калькутты отказывается воспринимать их, таких же европейцев, как равных. Директорам, начальникам отделов и даже их ассистентам из управляющего агентства «Бентсен и Прайс», к примеру, даже в голову не приходило пропустить с каким-нибудь чехом стаканчик скотча в «Калькуттском клубе».
Между тем чехам удалось полностью изменить облик индийского обувного производства. Засучив рукава, они чуть ли не на болоте воздвигли прекрасную фабрику, окружив ее городком для рабочих, затем отстроили четыре фабрики поменьше (включая одну в Брахмпуре) и создали обширную сеть розничной торговли по всей стране. Словом, они занимались делом, а не любезничали с британцами в барах. Руководители фабрики, включая начальника управления, вышли отнюдь не из белых воротничков. Компания стала их жизнью, а устав компании – в буквальном смысле религией. Сеть филиалов, фабрик и магазинов «Праги» раскинулась по всему миру, и хотя в родной стране все присвоили коммунисты, те сотрудники «Праги» – «прагамены», – что оказались в ту пору за рубежом или успели сбежать, не лишились рабочих мест. Компанией «Прага» владел мистер Ян Томин, старший сын одноименного легендарного основателя первой фабрики, которого теперь все называли «старым мистером Томином». Старый мистер Томин заботился о своей стае – в Канаде, Англии, Нигерии и Индии, – а благодарная стая отвечала ему пылкой верностью, граничившей с вассальной. Когда он решил отойти от дел, вассалы присягнули на верность его сыну. Стоило молодому мистеру Томину приехать в Индию из лондонской (увы, уже не пражской) штаб-квартиры компании, как весь мир «Праги» начинал гудеть от счастья. По всему Прагапуру звенели телефоны, и из головного калькуттского офиса летели срочные депеши о перемещениях небожителя по стране: «Мистер Томин прилетел». «Сейчас он на эстакаде рядом со станцией Прагапур». «Он прибыл вместе с женой». «Мистер Томин посетил цех № 416. Отметил успехи господина Братинки и очень заинтересовался новой линейкой обуви с рантом». «Мистер и миссис Томин сегодня будут играть в теннис». «Мистер Томин сегодня плавал в клубе „Прагапур“, но вода была слишком теплой. Малыша тоже покатали на надувном круге».
Супруга мистера Томина была англичанкой. Ее изящное овальное личико удивительно контрастировало с открытым, добродушным, квадратным лицом мужа. Два года назад она родила сына, которого решили по традиции назвать Яном. В недавнюю поездку по Индии отец взял сына с собой, дабы тот с малых лет видел свои будущие владения.
Однако председатель совета директоров индийского представительства обувной компании «Прага», сидевший в роскошном кабинете головного калькуттского офиса на Камак-стрит (вдали от сирен и дыма Прагапура) и живший в резиденции «Прага» на Театр-роуд в каких-то пяти минутах езды на комфортабельном автомобиле «остин-ширлайн» от фабрики, был отнюдь не коренастый Гусак или Гусек, а веселый, седеющий любитель пана и скотча, марварец Хиралал Кханделвал, который почти ничего не знал (и не хотел знать) о производстве обуви. Как он занял эту должность – отдельная и весьма любопытная история.
Началось все больше двадцати лет назад. Господин Кханделвал в ту пору работал адвокатом в семейной юридической конторе «Кханделвал и компания», занимавшейся всеми делами «Праги». В конце двадцатых годов одного из больших начальников «Праги» прислали в Индию открывать представительство, и знакомые порекомендовали ему именно Кханделвала – способного и ухватистого молодого адвоката. Тот быстро зарегистрировал новое предприятие и взял на себя всю бумажную волокиту (чехам такие задачи были не по зубам и не по вкусу – им хотелось безотлагательно приступить к производству качественной, прочной и во всех отношениях превосходной обуви).
Господин Кханделвал устроил все, что требовалось: оформил покупку земель, получил необходимые разрешения от правительства Британской Индии, вел переговоры с профсоюзными лидерами, однако в полную силу развернулся в 1939-м, когда началась Вторая мировая война. Поскольку немцы заняли Чехословакию, все активы «Праги» вот-вот могли объявить неприятельской собственностью и конфисковать. Имея нужные связи в правительстве (в свое время он водил по ресторанам представителей одной могущественной группы чиновников ИГС, которым теперь нередко проигрывал деньги в бридж), господин Кханделвал сумел отстоять фабрику. Власти Британского Раджа не только не стали объявлять «Прагу» неприятельской собственностью, но и обеспечили ее огромными заказами на производство обуви для армии. Чехи не просто растерялись – они не могли поверить своему счастью. Господина Кханделвала быстренько приняли в совет директоров индийского представительства, а потом сделали и его председателем.
Он оказался самым расчетливым, прозорливым и могущественным руководителем за всю историю «Праги». Профсоюзные лидеры готовы были на него молиться. Для них он был божеством, небожителем – Кханделвал девта! – человеком с коричневой кожей, которому подчинялись белокожие правители «Праги». С ним встречался сам Джавархарлал Неру, а также члены Центрального кабинета министров Индии, включая министра труда. В прошлом году прагапурские рабочие устроили длительную забастовку и подали премьер-министру петицию с требованием принять меры против руководства фабрики. Неру сказал им: «У вас же есть Хиралал Кханделвал, зачем вам я?» Когда рабочие уговорили Кханделвала войти в их бедственное положение, он выступил третейским судьей в конфликте, представляя интересы чешского руководства и профсоюза одновременно – и оставаясь при этом председателем совета директоров!
Хареш не только познакомился с ним лично, но и многое узнал о нем от господина Мукерджи, включая некоторые любопытные факты о его личной жизни. Кханделвал ни в чем себе не отказывал, в том числе и в женщинах. Вскоре он связал себя узами брака с привлекательной певицей, бывшей куртизанкой из Бихара – обладательницей весьма грозного характера.
Тот факт, что сам Кханделвал велел рассмотреть его резюме, придал Харешу храбрости, когда тот входил в приемную мистера Новака, начальника отдела кадров прагапурской фабрики. На эту встречу Хареш надел льняной кремовый костюм, сшитый на заказ в лучшем ателье Миддлхэмптона. На ногах у него были шотландские «саксоны» (пять фунтов за пару). От Хареша приятно пахло дорогим мылом, уложенные «Тругелем» волосы блестели, но при всем при этом ему велели дожидаться своей очереди на улице.
Спустя час его наконец пригласили войти. Новак был в рубашке с открытым воротом и коричневых брюках. Пиджак висел на спинке стула. Хорошо сложенный мужчина ростом примерно пять футов и девять дюймов, Новак говорил на удивление тихо и вкрадчиво. При этом он не улыбался и производил впечатление несгибаемого человека; с профсоюзами обычно имел дело именно он. У него был глубокий и проницательный взгляд.
На столе перед Новаком лежало резюме Хареша. Спустя десять минут, задав Харешу несколько вопросов, он сказал:
– Итак,