А проснулся почти в два ночи, хотел в туалет.
Ночник, тусклое освещение, теплое тело рядом - даже не сразу разобрался кто из близнецов со мной, но по черной голове понял, что Ян. Осторожно убрал его руку со своей груди, коснувшись губами кисти, и вылез из-под одеяла. Оказался без свитера и джинсов, и туманно вспомнил, как с меня все это осторожно снимали. Мда, меня сложно разбудить, если я засыпаю. Что поделаешь?
И мальчишки, в общем-то, это зная, скорее всего, даже не пытались разбудить, просто раздели и уложили баиньки. Блин...
А ведь хочется не только в туалет, покурить бы... Натянул джинсы и тихонько вышел из комнаты. После ванной, я все-таки решил пробраться на лоджию, зная, что на кухне должен спать Свят. А когда его там не оказалось, меня прошиб пот.
Холодный и липкий.
Первой в голове оказалась почти истерическая мысль: «Он с Белкой! Убью!»
Вторая, чуть адекватнее: «Он просто пошел спать домой».
А третьей мыслью было вернуться в спальню. Ну, наверное, чтобы все-таки разбудить Яна и узнать, что я прав – Свят дома.
Но мне не пришлось никого будить.
Я замер на пороге, дебильно улыбаясь, только теперь понимая, что в постели-то мы были не вдвоем, а втроем!
Свят лежал позади брата, впритык, уткнувшись носом в его затылок, прижимая к себе, словно любимую игрушку, поэтому спросонья и в сумерках я этого не заметил.
Выдохнув облегченно, побрел на лоджию курить и успокаиваться окончательно.
Какой же я все-таки идиот, а? Вот как можно было подумать о Святе такую херню?
Говорю же, что не судьба мне пока жить без приступов идиотизма.
Успокоился, покурил, вышел и залез в холодильник, нашел нарезанную колбасу, сыр, а в хлебнице свежий батон. Наелся на славу, залил все это соком и довольный и сытый снова пошел баиньки к своим любимым клонам, таким горячим и расслабленным со сна.
Аккуратно примостился к Святу, к его обнаженной спине, обнимая его и касаясь при этом Мозаика, положив ему руку на пояс.
«Мое... все мое», - стучало сердце, и так замечательно было на душе.
***
Проснулся я оттого, что меня целовали. Самый великолепный «будильник» в мире.
Целовали так нежно... Скулу, щеку, уголок губ, висок, бровь. И шептали:
- Просыпайся, Ангел! Восемь часов, нам пора собираться, помнишь? И как ты тут возле меня оказался-то, а?
- Я? Я хотел тебе морду набить... Но передумал, – тоже шептал я, аккуратно протискивая руку ему за шею и притягивая к себе.
- Морду? Мне? Я что-то натворил и сам не заметил? Или что-то приснилось? – не понимал зверь моего желания.
- Нет... Потом расскажу... Встаем?
***
- Ну, ты сам понимаешь, как оно было для меня? Что я мог еще подумать? – размахивал я руками, сидя на подоконнике, пока Свят ковырялся в холодильнике.
- Придурок ты, а? – ржал он. – Только ты мог до такого додуматься! Я и Белка? Пипец ты, Дин... Поэтому улегся возле меня? Чтобы я не убежал? Ы-ы-ы...
- Не ржи! Мне было не до смеха, между прочим, – шмыгнул я и отвернулся.
- Да, ладно тебе! Отелло ты мой…
- Я не ревную, не надейся!
- Угу. Ревнуешь, придурок!
- Сам такой!
- Ревнивый? Да! И ты это знаешь... Если что – убью, – спокойно выдал Свят, выкладывая на стол остатки колбасы, сыра и масло в упаковке.
Я хмыкнул.
Несмотря на явную угрозу, было приятно.
- Похмыкай мне, блин. Лучше настрогай бутербродов, а я кофе сварю.
***
- Ни хрена тебя вчера вырубило! Лихо ты, – я сидел за столом, глядя, как Свят наливает нам кофе.
- Да, блин... Не знаю, сам не ожидал.
- Угу... Я думаю, что просто на эмоциях все было. Может, даже и сам не замечал, а все равно вымотался. Я-то повыносливее тебя.
- Ты?!
- Мда! Даже не спорь, – этот гад согнул руку в локте и молча, с серьезной до тошноты рожей, пощупал бицепс.
Я еле сдерживал смех.
- Много чего нащупал, милый?
- За-ра-за... Ты хоть помнишь, как мы тебя раздевали?
- Ну, смутно...
- Смутно? – хмыкнул мой зверь, - ты пипец прикольный в таком состоянии.
- Чего?
- Улыбался, как придурок, спасибо сказал, – Свят поставил передо мной дымящуюся чашечку, упершись ладонью в стол, нависая надо мной. – Ты просто как котенок, делай с тобой что хошь! Так потискать хотелось.
- М? Ну, так... сделал бы что-нибудь, – я смотрел на него снизу вверх, на его свисающие фиолетовые пряди челки, на пушистые ресницы, на розовые губы и, даже не касаясь их, знал, что они теплые.
Знал, но так хотелось это почувствовать.
- А я сейчас сделаю, – прошептал он и склонился.
И тут я почувствовал и тепло его губ, и обжигающую влагу наглого языка, и требовательные пальцы на шее под волосами.
Черт! Как в омут. Каждый раз...
- Блядь... Я тебя когда-нибудь сожру просто... р-р-р! – выдохнуло мое животное, когда освободило мои губы.
- Суко, иди к черту! – улыбаясь, оттолкнул его, вытирая губы. – Опоздаем же!
***
- Он хочет Кира вызвонить, – сказал Свят, когда мы уже были в машине, на мое предположение, что Мозаик будет скучать. – Часов до семи быть с Белкой - заколебется один.
- Да, и... так тебе будет спокойнее, да?
- А тебе? – насмешливый взгляд в мою сторону, и я лишь сильнее сжал руль.
Да, и мне тоже, твою мать!
Чертова ревность.