ставил на себе эксперимент, но он осознанно откачивал резерв, – проговорил Алмаз.
– А если принять за точку отсчета гипотезу, что наши тела – это биологические стихийные накопители, и сохранят в себе часть стихийных потоков даже после смерти самих стихий, то надежда есть…
Старов продолжал смотреть на него с раздражающим сожалением.
– Ты в любом случае не проживешь долго. Тебе отрубят голову в Бермонте, – напомнил он.
– Не смеши, – отмахнулся Черныш. – В конце концов, ты меня вызволишь и спрячешь, еще и сам откусишь Бермонту за меня голову. Слишком сентиментален, Алмаз, даже не спорь, этим мы и отличаемся. Я бы ради тебя и пальцем не пошевелил.
– Раньше бы пошевелил, – Старов не стал спорить.
– Раньше я слишком был подвержен эмоциям. А сейчас я знаю, что ты всегда найдешь выход, так зачем мне тратить время? И я всегда найду. Не один так другой.
– В случае с убийствами правителей другого выхода ты не нашел.
Шахматы стояли на столе нетронутыми.
– Потому что есть только один? – пожал плечами Данзан Оюнович.
– Отчего же? – проговорил Алмаз, и Черныш заинтересованно сложил руки на груди. – Я бы проверил, что будет, если действующего правителя вывести в Нижний мир. Через портал. Или поднять в космос, туда, где заканчивается стихийная оболочка Туры – правда, у нас пока нет технологий для отправки людей за пределы атмосферы.
– Я учел этот вариант, – махнул рукой Черныш. – Чисто теоретически можно было бы проверить. Кстати, на Бермонте и проверим. Но заранее говорю – не сработает. Ты должен помнить, что технически происходит после смерти главы королевского дома. Аура его словно взрывается, вызывая невидимую простому человеку волну…
– Как сегодня, – подсказал Алмаз.
– Это и так понятно, – недовольно из-за того, что его перебили, буркнул Черныш. – Волна пришла с востока, значит, либо Хань Ши, либо дракон. Ставлю на императора. Помнишь, что было после смерти его отца? И деда, и прадеда…
– Картина слома равновесия такая же, как после смерти его предшественников, – согласился Старов. – С поправкой на текущий дисбаланс.
– Так что ждем известия от Ли Соя, если этот йеллоувиньский позер вспомнит о нашей договоренности делиться информацией.
– То-то ты делился, – заметил Старов язвительно.
– Вернемся к твоей гипотезе и Бермонту, – Данзан Оюнович предпочел проигнорировать последнюю реплику. – Простой уход любого правителя из мира не вызовет такие же сдвиги, как его смерть. Не будет посмертной волны. А вот что будет – действительно любопытно.
– Смоделировать легко, – отозвался Алмаз.
– Легко, – согласился Черныш. – Если представить каждого правителя как проводник между богом-первопредком и Турой, этаким столбом, поддерживающим стабильность в конкретной стране и в целом на Туре, то смерть его – это исчезновение столба и волна, которая ослабляет остальные столбы до тех пор, пока через шесть дней не коронуют наследника. А уход в другой мир – это исчезновение столба, но без волны. То есть эффект будет более протяженным во времени и меньше коснется других стран…
Они, словно забыв об утреннем происшествии, продолжили спорить, строить гипотезы, подсчитывать, через сколько дней может открыться последний портал. Черныш вытащил свои расчеты, Алмаз – свои, шахматы были сметены на пол, и общение двух заклятых друзей превратилось в один из тех научных азартных диспутов, в которые они иногда оба ударялись с удовольствием.
– Может, снимешь этот смешной аксессуар? – поинтересовался Черныш, когда все уже было обговорено и переговорено, а за окном стояла ночь.
– Сниму перед операцией, – проворчал Старов, с кряхтением поднимаясь из кресла.
– Тебе ошейник нужен для успокоения Свидерского или ты оставляешь мне игрушку для ума? – съязвил Данзан Оюнович. – За мной теперь не нужно следить, Алмаз, вряд ли кто-то на Туре более заинтересован в возвращении Жреца. Я все делал только ради этой цели. И сделаю.
– А меня бы убил? – поинтересовался Алмаз, глядя на него в упор. – Ради цели?
– Тебе соврать, что нет? – поморщился Черныш. – Да, Алмаз. Но в твоем случае мне действительно было бы больно.
Утром второго мая вернулся Свидерский и принес несколько новостей. Первая, о смерти императора Хань Ши и о том, что в Йеллоувине продолжается бой, а портал не закрыт, но опечатан, была передана ему начальником Зеленого крыла.
– Это единственный портал, у которого, судя по всему, с нашей стороны не будет защиты из инсектоидов и иномирян, – проговорил Александр. – Было бы легче пройти на помощь к Максу через него, но, к сожалению, неизвестно, куда на равнину с той стороны он выходит – по словам высокоранговых пленных, с той стороны оставалось еще два ключа, мог сработать любой. Да и Тротт идет к тому переходу, который соединен с порталом под Мальвой. Поэтому план не меняется, придется пробиваться через портал у Мальвы. А этот оставим как запасной вариант.
– А что там с информацией от Ситникова? – поинтересовался Алмаз.
Александр покачал головой.
– Похоже, они почти не спят, потому что видения очень короткие и рваные. Но продвижение сильно замедлилось. Они попали на лесной пожар… огибают его, бегут… и будем надеяться, что добегут раньше, чем откроется последний портал и сюда придут чужие боги.
А через три дня наконец-то пришло сообщение от Ли Соя, который, воспользовавшись передышкой в боях, подтвердил смерть императора Хань Ши и рассказал о том, что у города Менисей все еще добивают иномирян. А еще он передал последнее предсказание императора – о том, что с момента его смерти пройдет шесть дней и шесть ночей, и тогда откроется последний портал. И стало понятно, что у беглецов в Нижнем мире совсем не осталось времени. Как и у всей Туры.
Глава 7
27 апреля-5 мая, Рудлог, хутор под Иоаннесбургом
Матвей Ситников и Дмитро Поляна уже десять дней занимались эвакуацией жителей Менска. Вражеское окружение города за эти дни было прорвано, захват кварталов иномирянами почти остановился, но недалеко от дома Дмитро шли бои, и люди на эвакуацию все прибывали.
Первый раз портал в Менск Дмитро и Матвей открыли двадцать пятого апреля. А двадцать шестого была вторая попытка передать информацию Алине и ее спутникам – которая измотала друзей так, что ни о каких порталах речи идти не могло. Зато днем от Тандаджи было получено разрешение открыть Зеркало еще раз, двадцать седьмого числа, чтобы под видом эвакуации вывести агента, собиравшего информацию об иномирянах в Менске.
Мама Димки звонила сыну – ее одолевали испуганные, растерянные соседи, и Дмитро издергала так, что он клятвенно обещал вернуться в Менск.
Утром двадцать седьмого апреля Матвей встал с тяжелыми мыслями. Эту ночь он спал без снов, и неизвестно было, получилось ли связаться с беглецами в Нижнем мире и не придется ли повторять попытку снова. Поэтому к храму деревеньки Березовое Ситников шагал молча, не отвечая возбужденно обсуждающему план действий Поляне.
Чуть раньше по шоссе проехали пять автобусов – чтобы вывезти беженцев. В