— Мы можем и не отсылать запись, — задумчиво протянула Мери.
— Думаешь сто пятьдесят золотых важнее имени?! — Мервин, кажется, начал распаляться. — Как много отрядов могут похвастаться таким достижением? Не знаете? Ни один, чертов, отряд! Не у всех крупных гильдий на своем счету имеются великие демоны, драконы или сидхе! А у нас может быть!
— Но тысяча — жалко промямлил Тулепс.
— К черту их! — рявкнул Мервин. — Мы в этом походе совсем обезумели! Король нам даст в три раза больше, а как, по-вашему, мы пронесем Ледяное Сердце к Огненной Горе?! Если оно там и не растает, наложив на нас какое-нибудь зловредное проклятье, то точно привлечет всех, кто сможет учуять его магию.
Повисла гнетущая тишина. Эш мог поклясться, что слышал как скрипят мысли в головах Странников. Наконец Мери выдохнула и разжала руку. Сердце со звоном рухнуло на замороженный пол.
— Ты прав Мервин, — произнесла Березка. — Если мы расскажем, как сняли чары с Грэвен'Дора, то удар в спину станет не столь значимым.
— К тому же пусть найдется тот, кто скажет, что никогда не бил тварей исподтишка, — поддакнул Тулепс.
Лари и Алиса чуть ли не со слезами на глазах пытались сохранить присутствие духа.
— Эш, — рыцарь повернулся к немного шокированному волшебнику, не предполагавшему что «Пни» столь легко откажутся от немалых денег. — Ты сможешь разрушить сердце?
— Постараюсь.
Магик подошел к эссенции и встал так, чтобы путешественники могли видеть только его спину. Волшебник, предложив разрушить вместилище силы Ана'Бри преследовал не только благородную цель. В конце концов, если какой-то волшебник, маг, друид, некромант или иной последователь магической стези сумеет поглотить это… Что ж, после того как Эш подлостью одолел Ху-Чина, то по нелепой случайности поглотил эссенцию Синего Пламени.
Перед тем как сделать удар, Эш не мог не задать этого вопроса:
— Зачем вы вернулись за мной?
— Как это — «зачем»? — хмыкнул Лари. — А что еще нужно делать, когда твой друг попадает в беду?
Волшебник резко обернулся. Все они улыбались, улыбались тепло и душевно. Даже Мери… Даже Криволапый…
— Эй, что это у тебя? — прозвучал тоненький голосок Алисы.
— Талая вода.
Эш отвернулся и смахнул соленую каплю, сбежавшую по левой щеке.
Пепел занес посох и силой вонзил его в сердце. Никто этого не заметил, но за миг до удара навершие посоха сверкнуло синим огнем.
«Пни» закрыли уши, пытаясь спастись от оглушительного звона, но тот проникал даже сквозь прижатые ладони. Падали многофутовые сосульки; трескался вековой лед; рассыпались в прах наконец обретшие истинные покой героты. Древняя обитель просыпалась от долго сна. Она встряхивалась и сбрасывала снежные оковы.
Эш, окруживший отряд защитным огненным куполом, размышлял о, без малого, целом мире. Безымянная планеты вновь изменилась. Уже который раз за невообразимо короткий срок пошатнулись тысячелетние устои. Свое слово сказал Первый Мастер, хранящий непоколебимый нейтралитет; вновь зазвучал марш легендарного Хельмера; погиб Эрлнд, обезумевший в своей ярости; а теперь проснулся орден Короля-Мага.
Что-то происходило в безымянном мире. Эш опасался худшего — боги готовились перевернуть страницу мировой летописи. Возможно, только возможно, но приближался конец эры Пьяного Монаха. А как говорят легенды — на стыке двух эр творятся удивительные, но и столь же ужасные дела.
Глава 9. Феникс
1й день месяца Арт, 313й год, Высокий Дом.
Высокий Дом, или как его называют колесящие по миру путешественники — Море Лесов. Сотни, тысячи, десятки тысяч гектар самого разнообразного леса, от лиственного и хвойного, до знойных джунглей на самом юге материка. Легенды гласят, что когда боги были еще молоды, а люди и вовсе рождались обезьянами, один из будущих Небесных Министров, тогда еще совсем юный Асаль посадил семена первых деревьев. Прошло сто и лет и пророс первый лес, названный богом Хрустальным. Именно там из первого летнего листка родился первый эльф.
Асаль обнял эльфа словно то родилось его собственное дитя. Бог природы коснулся лба Листорожденного и вложил в его разум мудрость, он коснулся его сердца и вложил туда любовь ко всякой твари, затем он уронил слезу на его уста и теперь сотни эр разумные мечтают попасть на фестиваль бардов в столицу эльфийских княжеств — Хрустальный Лес.
Но шли века, сменяясь тысячелетиями и Великое Древо разбрасывало семена по округе. Те прорастали, набирались сил и вновь несли свой плод еще дальше, нашептывая что-то ветру. Так и появился Великий Дом — бескрайняя обитель лесных эльфов. Никто точно не знает сколько Княжеств расположено в этих бесконечных лесах, потому как никто и никогда не являлся на съезд Князей. А если кому и посчастливилось присутствовать при этом событии, то те уж точно ничего нам не расскажут.
Нет-нет, вовсе не потому что их, как выразился бы славный Мервин — «превратили в ежиков», а потому что в Хрустальный Лес вхож только друг эльфов, а кто в здравом уме станет предавать своих друзей? И все же Великий Дом был прекрасен.
Летом и зимой, весной и осенью он привлекал тысячи Странников, ищущих красоты и наслаждение в вине и в бесконечном празднике. Высокие, далекие верхушки скрывали разумных от полуденного зноя, а к вечеру открывали вид на далекое звездное небо. В тени и на свету Ирмарила, под снегом и лаской лета, Великий Дом оставался одним из самых удивительных мест континента Морманон. И вот теперь по травяному ковру шел человек странный даже для этого поразительных и, от части, мистичных земель.
В рваном тряпье, опираясь на потертый, исщербленый, саморезный бедняцкий посох, устало плелся молодой человек невозможно прекрасной внешности. Её не портили ни обноски, ни даже маленький рост. Впрочем, стоило лишь вглядится в разноцветные глаза юноши и становилось понятно, что тот измучен и идет скорее машинально, нежели осознанно.
Эш, пребывая в восточном пределе, думал что находится там не больше недели, но вырвавшись из лап Ху-Чина осознал, что провел на едине с драконом почти три месяца. И вот, каким-то неведомым образом в первый день весны он осознал себя лежащем в лесу. Все его воспоминания обрывались на том, как дракон испустил дух, а сам волшебник случайно поглотил эссенцию сидхе.
И пока шел волшебник, не понимая куда его несут собственные ноги, вокруг шептались духи. Они впервые видели смертного, способного слышать их и говорить с ними, пусть сам он этого поки не осознавал. Просыпались спящие феи, идя своего странного, непохоже на остальных, но все же — «большого брата». Духи цветов и листьев, которых даже не пускают в Фейре, хотя те и носят гордое название «феи», спешили к «ушастикам». Они мчались по лишь им известным тропам, пока, наконец не предстали перед лучезарным взоров Короля Князей — правителя Хрустального Леса.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});