Волшебник покачал головой и вновь обнял себя за плечи, пытаясь сохранить стремительно исчезающее тепло. Вскоре все повторится вновь. Ведьма будет искушать его, обещая забвением покоем и бесконечность в наслаждении. Эш никогда не был подвержен похоти, но последний раз он был с женщиной в шатре Аквелов, и с тех пор минуло уже две полных луны. Немалый срок для любого мужчины. Впрочем, пока что монашеской выдержки хватало чтобы сопротивляться низменным порывам.
Пепел поежился и внезапно почувствовал как что-то крепкое и явно деревянное расцарапало ему бок. На холодный пол, шипя, словно горячее масло, упали алые бусинки крови. Эш осторожно разжал синюшные, немеющие пальцы и засунул руку за пазуху. С легким недоумением волшебник вытащило на свет черную пастушью флейту — подарок Хельмера.
— Могу поклясться, — прошипел парнишка, прикладывая свисток к губам. — Вчера тебя здесь не было.
На первый выдох флейта ответила чавкающим кашлем — будто пыталась фыркнуть в ответ на обвинение.
Эш хотел бы списать тот ужасный звук, что до сих пор витает среди стен Грэвен'Дора, на онемевшие пальцы волшебника, но это была бы сквернейшая ложь. Волшебник так и не освоил даже азы музицирования и простейшая пастушья баллада в его исполнении звучала как хорошо отрепетированная пытка звуком. Благо, слушателей у магика не оказалось, а сам он счел свои труды весьма плодотворными. В своих выводах магик убедился после того, как закончив произведение, наблюдал за тем как рассыпалась флейта.
Инструмент буквально развоплотился на подобии какой-нибудь умертвии. Только черных прах на синих ладонях напоминал о существовании подарка Повелителя Кошмаров. Признаться, некоторое время Эш ожидал любого проявления власти Хельмера. От его триумфального самоличного появления в ледяном замке, до стройного марша сотен тысяч подвластных «великому ужасу» Черных Фей. Но время шло, а Хельмер что-то не торопился на штурм ордена.
Эш вздохнул и вновь принял позу, от взгляда на которую у нормального человека начинали ныть все связки и мышцы тела. У магика после таких посиделок тоже болело все, что могло болеть, но он гордо не показывал виду — все же статус единственного монаха горы Мок-Пу обязывал.
* * *
К тому моменту как закатный Ирмарил уже обласкал западный край неба, в палату вернулась Ана'Бри. Ведьма решительной, но все столь же пленящей и плавной походкой подошла к клетке.
— Через несколько часов мой сосед явится сюда, — произнесла сидхе.
Эш промолчал. Хельмер так и не явил своей помощи и все, на что мог надеятся волшебник — так это собственный ум. Увы, магик никогда не слыл умником или просто смышленым парнем.
— У тебя все еще есть шанс, волшебник, — голос её, сладкий и нежный, он заволакивал сознание мешая трезво мыслить. — Одно лишь твое слово и я смогу спасти тебя.
Пепел взглянул в её глубокие, синие глаза и не придумал ничего лучше, кроме как сказать:
— Исполнишь ли ты последнее желание?
На миг лицо Ана'Бри засветилось победной гордостью, но ведьма быстро вернула доброжелательную, сочувствующую маску.
— Я исполню все твои желания, мой несчастный Пепел.
— Ты поняла о чем я.
— Что ж, — кивнула фейре. — Говори.
— Позволь мне выйти из клетки, — чуть ли не взмолился Эш. — Я не хочу умирать в плену.
— Глупый, — улыбалась она. — Ты не умрешь. Покой — не смерть.
«Покой хуже смерти, — подумал волшебник и промолчал».
Тянулись секунды, сменяясь минутами. Ана'Бри о чем-то напряжено размышляла, пока, наконец, не пришла к единственно верному (для Эша) решению. Леди взмахнула рукой и клетка взорвалась хороводом снежником. Волшебнику никогда не нравились эти картинные взмахи. По мнению бывшего генерала чувственный, страстный ударом посохом по полу куда лучше отражают волю и эмоции магика. Хотя, возможно, Эш так считал лишь потому, что взмахом руки не мог даже муху убить — сноровки не хватало.
Эш выпрямился и ведьма непроизвольно скривилась — настолько ей был противен хруст суставом и поясницы. Волшебник прокряхтел нечто нецензурное и сморгнул выступившую от боли слезинку. Просидев в одной позе целую неделю, без еды, а вместо воды выпивая по полкружки талой воды, Эш представлял собой еще более жалкое зрелище чем обычно. Сухие, тонкие руки, черные синяки под глазами, впалые щеки, трясущие пальцы и торс, на котором вполне удобно проводить анатомические лекции.
Пепел покачнулся, но Ана'Бри с изящностью придворной леди легко поддержала будущего слугу. Именно этого и добивался волшебник. В этот миг, краткий миг, руки ведьмы оказались заняты пусть и костлявой, но все же не легкой тушкой пленника.
Эш вытянул вперед руку и позвал свою вторую, во всех смыслах этого слова, половинку. Посох вспыхнул словно сухая ветка, еле слышно закричал и рванулся было к товарищу, но его крепко держала магия сидхе.
Глаза Ана'Бри потемнели, и она скинула с себя магика. Эш не успел сгруппироваться и при падении из легких вышибло весь воздух. Волшебник зашелся страшным хрипом, царапая горло и почерневшую от холода грудь.
— Безумец! — ярость ведьма оказалась столь сильна, что некогда прекрасные покои обросли ледяными пиками и иглами, становясь больше похожи на пещеру злой колдуньи. — Я предлагала тебя себя и свое королевство, а ты отказался?!
— Приключения, — процедил Эш.
— Что?!
— Покою я предпочитаю приключения! — выкрикнул Пепел, а губы сами собой сложились в насмешливую улыбку.
Слово огня вспыхнуло, сердце забилось чуть живее и магик смог кинуть в ведьму маленькую, миниатюрную огненную спицу. Ана'Бри и бровью не повела — чары истаяли не преодолев и пяти дюймов пространства.
— Идиот! — в пещере закружилась метель и очертания ведьмы стали постепенно истаивать все усиливающемся буране. — Ты смеешь издеваться над великой сидхе?! Хозяйкой Зимнего Сада?!
Такой всепоглощающей, леденящей душу ярости Эш не помнил даже во времена ученичества у Синего пламени. Что ж, возможно это как-то связано с тем, что Ана'Бри все же женщина, а у них ели ненависть, то такая, какой и Повелитель Демонов позавидует.
— Умри, червь!
Ана'Бри склонилась над волшебником. Её глаза из темных стали черными, будто два окна в безлунную зимнюю ночь. Слово, страшное, всеобъемлющее Слово зарождалось в легких, стремилось по гортани. Отзвуки его уже плясали на кончике языка ведьмы, и даже они внушали ужас Пеплу, сотрясали вечные стены Грэвен'Дора, порождая эхо звенящее даже на пороге Седьмого Небо.
Будь с волшебником его верный деревянный спутник и быть может, лишь быть может, он смог бы противостоять власти Слова, способного оборвать существование любого смертного существа. Но посох, пусть и рвался на свободу, оказался не свободен преодолеть чары Ледяной Ведьмы. Я бы с гордостью сказал вам, что Пепел был готов встретить смерть без страха, встретить как подобает мужчине… Что ж, это не так.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});