Итак, все это сделала она. Сейчас Алекс находилась на вершине своей карьеры. Прошло два с половиной года с тех пор, как Брент вошел и вышел из ее жизни. Казалось, что это было сотню лет назад, но воспоминания о нем оставались свежими как сегодняшние новости. Алекс боролась с болью в сердце единственным известным ей средством – работой.
Она рано приходила и поздно уходила домой. Она брала работу на выходные. Ей хотелось верить, что она всегда или слишком занята, или слишком измучена, чтобы думать о нем, но это было неправдой. Как только у нее выдавалась свободная минута, Брент вползал в ее мысли.
Пока что Алекс не обрела душевного покоя. Полного мира и спокойствия. О, она могла снова смеяться, время от времени развлекаться, но всегда рядом стояла печаль, и меланхолия окрашивала ее улыбку. Даже, если Алекс просыпалась и не думала сразу же о Бренте, если даже она снова находила других мужчин, возбуждавших ее тело, но никогда не волновавших душу, все равно она не была прежней. Алекс впервые узнала вкус настоящей любви, и эти видения преследовали ее. Она старалась запечатать боль, как она бывало делала раньше, в самом дальнем непроницаемом уголочке сознания, куда не могла добраться, но воспоминания о Бренте не хотели исчезать.
Все же Алекс шла вперед, сосредоточившись на том, что удавалось ей лучше всего – на работе. По крайней мере днем она могла выбросить Брента из головы.
Дик Коллинз, вице-президент фирмы в настоящее время должен был скоро уйти в отставку и, несмотря на их историю, Алекс думала, что Брент даст ей эту должность. Она заслужила ее. А Брент не тот человек, что позволяет личной жизни вмешиваться в служебные дела.
Вернулась секретарша с ценными указаниями Брента для служащих и изменениями, которые он хотел сделать, а также с целой кипой последних анализов курсов акций. Алекс поблагодарила ее и тут же вынула итоги европейских акций. «Менкол Фармацевтикалс», по-прежнему двигались вверх, точно так, как она и предсказывала. Ее клиенты будут довольны. «Брэдбери и Сыновья» спустилась на курс ниже, но Алекс была уверена, что это лишь временное падение, которое закончится, как только станут известны цены, предлагаемые «Эуротехом». Зажужжал внутренний селектор, и Алекс подняла трубку.
– Вас хочет видеть мисс Уотерделл.
Алекс закатила глаза. Ну вот, опять!
– Хорошо. Пусть войдет.
Спустя мгновение Максин, в ярко-синей узкой юбке и плотно облегающем белом свитере, прошелестела в кабинет. Ее ногти, как обычно, представляли собой десять маленьких кинжалов, а глаза, обведенные черным карандашом, напоминали Алекс Клеопатру или енота.
– Итак, Максин, что я могу сделать для тебя?
Максин села на стул напротив, не спеша закинула ногу за ногу, одернула рукава свитера и только потом заговорила.
– Я слышала, ты снова отправляешься в Лондон, – наконец произнесла она.
Ее хриплый голос был бы к месту в старой киноленте, подумала Алекс, но никак не в комитете правления. Она еще раз удивилась про себя, о чем думает Брент, держа ее в штате, не важно, какие там у нее деловые качества.
– Я всегда уезжаю в Лондон в это время года, Максин. Тебе бы следовало уже знать это.
Максин заправила за ухо прядь прямых волос.
– Конечно. Конечно. А Брент… я хочу сказать, мистер, Джиббонс присоединится к тебе?
– Нет, я так не думаю. Почему ты спрашиваешь?
– Так, без всякой причины. Простое любопытство.
Максин наклонилась к столу и вертела в руках хрустальный бумагодержатель Алекс. Неужели ей никогда не надоест вызывать стычки и перепалки? Алекс удивлялась ей. Ее поведение напоминало какой-то напыщенный, комический рассказ в картинках, преувеличенный, наигранный, где главная злодейка насмехается над своей жертвой: а потом выдает основную реплику на выходе, оставляя читателя истекать слюной в ожидании финала в завтрашнем номере. Но проблема состояла в том, что Алекс отказывалась быть жертвой, над которой издеваются. И это доводило Максин до безумия.
– Это все? – спросила Алекс. – У меня много работы.
– Еще одно, – встав, сказала Максин. – Думаю, тебе следует знать, что Дик Коллинз заявил сегодня о своей отставке. Он уйдет через шесть месяцев. И, строго конфиденциально, я знаю, что я все равно, что сижу в его кресле.
– Ты шутишь, – закричала Алекс, забывая свои клятвы сохранять бесстрастность, и выпрыгивая из кресла. – Брент ни за что не даст тебе должность вице-президента. Единственная, кто может занять место Дика, – это я.
Максин откинула назад голову и рассмеялась, игра, доставляла ей гораздо больше удовольствия, когда Алекс стала полноправным участником действия.
– Господи, мы немного ревнивы, не так ли? Фактически, Александра, пока ты находилась в своих командировках в Англии, я собрала самый большой объем работы в этой кампании. Я здесь гораздо дольше, чем ты, работала упорнее и продвинулась дальше. Ты действительно слишком переоцениваешь собственные способности.
Алекс подошла к окну и постаралась успокоиться. Потеря контроля не принесет ничего хорошего. Кроме того, Максин только блефует. Она повернулась.
– Нам лучше подождать и посмотреть, что решит Брент.
– Да, думаю, мы так и сделаем.
– Но разве это не ужасно, что ты будешь в Лондоне, в то время, как я буду здесь, с Брентом, каждый день.
Максин медленно вытягивала из себя слова, насмехаясь над Алекс.
– Послушай, Максин, ты можешь, как угодно использовать свои женские чары. Это не поможет тебе получить должность. Брент никогда не допустит, чтобы личная жизнь повлияла на бизнес. И я знаю точно, что он не собирается уходить от жены ради тебя или кого-то еще.
Максин широко раскрыла глаза, потом снова рассмеялась.
– Как это могло случиться, что ты действительно ничего не слышала? Почему-то я думала, что вы с Брентом были гораздо ближе. Мне он сказал в числе первых.
– Что сказал?
– Что они с Карлоттой разошлись, что же еще. Они подали на развод. Все должно закончиться через три месяца.
Алекс застыла на месте, не имея сил даже, чтобы дышать. Она ничего не чувствовала – ни удивления, ни ужаса, ни гнева. Одну только пустоту. Потом, как будто жизнь ее превратилась в сценарий для вечерней «мыльной оперы», дверь отворилась, и вошел Брент. Прошла целая вечность с тех пор, как он заходил в ее кабинет. Он избегал ее точно так же, как она избегала его, передавая указания через секретаршу и записки, что напоминало Алекс детские ссоры, которые частенько бывали у них с Меган. Взглянув на него, Алекс заметила, что морщины вокруг глаз и рта стали гораздо заметнее, хотя в целом он выглядел загоревшим и здоровым. Точно так же, когда он оставил ее в лондонской квартире, чувства неожиданным потоком нахлынули на Алекс. Она все еще любила его. Как могла она после всего, все-таки любить его? Какое невероятно идиотское чувство. Голова кружилась как пластинка на высокой скорости. Он и Карлотта разошлись. Разошлись. Разошлись.