Он умел изменять скорость течения времени. Он представлял себе все эти мириады секунд, складывающиеся в годы, века, эпохи, как простую нить, натянутую на космическую прялку. Он мог становиться ткачом, которому была подвластна эта прялка. Стоило просто сконцентрироваться и увидеть, как время обретает плоть. Он ловил конец времени, медленно наматывая эту нить на руку — от ладони к локтю, от локтю к ладони, — захватывая столько пряжи, сколько считал нужным. Он мог наматывать клубок до тех пор, пока скорость времени не замедлялась настолько, что несколько его мгновений становились вечностью для остальных, он мог раскрутить петлю над головой и метнуть ее с такой силой, что оказывался в далеком будущем или одновременно пребывал в разных временах и вершить свои дела.
Он мог позволить себе войти в одну и ту же воду столько раз, сколько хотел. И он воспользовался своим даром.
Обычно спуск с верхних этажей вниз, где в просторном холле переминались с ноги на ноги Псы, не зная, что же им делать дальше, Ватек проделал бы за несколько секунд. Это в простом режиме он воспользовался бы ортодоксальным лифтом или же просто телепортировался в нужную точку пространства. Но сейчас ему нужно было время. И он прибегнул к способу контролировать эту субстанцию.
Он вспомнил о жене. Мина, всегда далекая и отчужденная. Она была последним существом из людского рода, которое смогло пробудить в нем некие чувства. Он никогда не пытался разобраться с этим. Он просто сделал ее своей женой, только на алтаре перерождения рассказал правду о себе. И она не испугалась, стойко выдержав обряд. Став же вампиром, она все равно поступила по-своему.
Ватек знал, что ничто не случайно. И странное поведение его последней жены, ее упорная вера в людского Бога и внезапно прошедший недуг их ребенка — все это звенья одной цепи. Ватек боялся только того, чтобы подобное не стало системой.
Он долго скрывал отклонения Мины от окружающих. Всесильный каинит боялся, что рано или поздно это откроется. Были минуты, когда Шерхан направлялся в покои Мины с намерением покончить с этим одним ударом, но как только он видел ее глаза, его стойкость давала трещину. Он долго говорил с ней, понимая, что слова — не лучший способ исправить положение. Он сам отказался от крови, питаясь химикатами, он обращался к древней магии. Но вера Мины была лучшим щитом против всех его уловок и ухищрений. С годами Ватек смирился с тем, что женат на уроде, позорящем род вампиров.
Любил ли он? Кто знает…
Псы стояли неплотным кольцом, окружив Порфира, с которым происходило что-то неладное. Переступив порог кондо, человек вдруг резко упал на колени, запрокинув голову. Он закричал, отчего керамические пилоны светильников лопнули и осыпались мелким крошевом. Человек дернулся, упал, не удержав равновесия, согнулся, подтянув ноги к голове, которую он обхватил руками, словно защищая от чего-то. По его телу пробежали волны там, где взбугрилась кожа оттого, что внутренние ткани начали видоизменяться. Но, видимо, Порфиру удалось взять трансформацию под контроль. Он вытянулся в струну и затих.
Псы окружили его, сочтя необходимым защитить того, чья голова наверняка хранила не одну тайну. Обнажив собственное оружие, каиниты решили стоять до конца, к чему бы все это ни привело.
— Видимо, долго мы не проживем, — философски резюмировал Машруш.
Дневальщик посмотрел на своего пса и едва заметно кивнул ему. Мутант застыл в стойке, вытянув морду вперед. Его глаза быстро вращались, улавливая любое агрессивное движение в доступном ему секторе.
— Мы не можем стоять здесь вечно и чего-то ждать. — 100 утомила игра по правилам, которые меняются ежесекундно. В конце концов, он любил определенность и прозрачность во всем, что касалось его собственной жизни.
— Может, еще не поздно прекратить все это? — Его брат не был столь же хладнокровным, больше всего ему хотелось оказаться где-нибудь подальше от логова Ватека.
— Боюсь, нам уже некуда отступать. Я хоть и продолжаю относиться к Порфиру как к червю, брат, но подозреваю, что он давно контролирует каждый наш шаг.
Машруш посмотрел на каинита. В его глазах 100 прочел некое согласие. 100 кивнул едва заметно и сказал:
— Ты давно понял это. И вот почему ты защищал его.
— Скажу больше, брат, — дневальщик заговорщически прищурился, — я с самого начала был послан именно за этим.
— Кем?
— Одним из Патриархов… Это долгая история, как-нибудь я расскажу ее тебе.
Порфир оставался недвижим. Он тяжело и часто дышал, его глаза под закрытыми веками судорожно вращались, а скрюченные пальцы скребли пол. Приблизительно в подобном состоянии он застал приход Ватека.
Шерхан медленно спускался по ступеням, вымеряя каждый шаг. Прямая и напряженная спина, руки, медленно покачивающиеся в такт шагам.
— Я вижу, братья, вы набрались смелости и посетили мою скромную обитель. Не забывайте, что вам здесь нет места. Но я дам вам шанс высказаться. Было бы неучтиво убивать вас, не позволив объяснить причины такого внимания ко мне.
— Не торопись, Шерхан, у нас еще будет возможность пролить немало крови.
Машруш вышел вперед, нарушив круг. За ним последовал пес.
— У меня была цель убить тебя, вампир. Но многое изменилось. Так же как и ты, я хотел бы постичь природу этих изменений, но не все теперь зависит от наших желаний. Тебе было бы любопытно узнать, кто стоит за мной?
— Весьма.
— Боюсь огорчить тебя, но я сам не знаю, чьим Псом я был. И не горю особым желанием что-либо узнавать сейчас. Гораздо интереснее то, что всем нам предстоит.
— Я устал от загадок, дневальщик. Так что не испытывай мое терпение. Я готов к поединку с любым из вас, кто бы или что бы ни было тому виной. Убить Пса будет удовольствием для меня.
— Шерхан, ты продолжаешь жить в неведении и совершаешь столько ошибок. Впереди у тебя будет еще много возможностей продемонстрировать свои навыки бойца. Сейчас же просто дай нам шанс все объяснить.
— Я только этого и жду. Ты же упорно говоришь мне о вещах, пользы в которых нет ни на грамм. Поверь, ты отнимаешь время и от собственной жизни. Ведь она может оказаться такой скоротечной.
— Слушай же, Ватек. Слушай внимательно.
Я долгое время был простым охотником на таких, как ты, пока один человек не предложил мне работать на него. Он обещал неплохую цену за свои услуги. К тому же, как и прежде, я должен был делать то, что умел лучшего всего на свете. Убивать вампиров.
Когда-то я был почти таким же, как все люди. Но время и выбранная стезя заставили меня во многом измениться. Будучи сыном вампира, я испытывал Голод, и однажды я перестал подавлять его. Я выпил живой крови, и это придало мне дополнительные силы. А после знакомства со своим новым хозяином я стал еще могущественнее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});