— Похоже, я знаю причину.
— …Но дай мне время, и я смогу уговорить дядюшку Фобетора, как я всегда делала, и он совершит обратное превращение.
— Нет, — упрямо говорит Юрген. — Я не хочу быть превращенным в хряка.
— Но, Юрген, давай будем благоразумны! Конечно, это немножко унизительно. Но я буду очень хорошо за тобой ухаживать и кормить тебя отменными желудями, и все это будет временным явлением. А быть свиньей пару недель или даже месяц гораздо лучше для поэта, чем быть взятым в плен филистерами.
— Откуда ты знаешь? — спросил Юрген.
— …В конце концов, у дядюшки Фобетора доброе сердце. Просто у него такой нрав. И, кроме того, ты должен помнить, что ты сделал с помощью того буравчика!
Юрген же сказал:
— Все это едва ли относится к сути. Ты забываешь, что я видел этого злополучного кабана и знаю, как он увеличивает природную дикость своих хряков. Нет, я же Юрген. Поэтому я остаюсь. Я встречусь лицом к лицу с филистерами, и, что бы они мне ни сделали, лучше принять эти страдания, чем те, на которые совершенно определенно обречет меня Фобетор.
— Тогда я тоже остаюсь, — сказала Хлорида.
— Нет, моя милая женушка!..
— Но разве ты не понимаешь? — спросила Хлорида, слегка побледнев, как заметил Юрген. — Поскольку жизнь гамадриады связана с жизнью ее дерева, никто не может причинить мне вреда, покуда живо мое дерево. А если они срубят дерево, умру, где бы я ни была.
— Я об этом забыл, — Юрген в этот момент действительно был взволнован.
— …И ты сам видишь, Юрген, что я бесспорно не смогу утащить этот огромный дуб и удивляюсь, что ты говоришь такую ерунду.
— На самом деле, моя милая, — сказал Юрген, — мы пойманы очень ловко. Никто не сможет больше жить мирно, если этого не захотят соседи. Тем не менее, это несправедливо.
Пока он говорил, филистеры вышли из горящего города. Опять протрубила труба, и филистеры выступили в боевом порядке.
Глава XXXII
Различные приемы филистеров
Между тем Полевой Народ наблюдал за пожаром в Псевдополе и гадал, что случится с ними. Гадать им долго не пришлось, так как на следующий день Поля были захвачены без сопротивления со стороны их жителей.
— Полевой Народ, — сказали они, — никогда не сражался, и для него было бы неслыханным начать сражаться сейчас.
Так что Поля были заняты филистерами, а весь Полевой Народ судили вместе с Хлоридой и Юргеном. Их объявили устарелыми иллюзиями, чьей заслуженной судьбой являлось предание забвению. Юргену это показалось неразумным.
— Я не являюсь иллюзией, — заявил он. — Я явно создан из плоти и крови и вдобавок к этому являюсь не кем иным, как высокородным королем Евбонийским. Подвергая же сомнению эти факты, вы оспариваете обстоятельства, являющиеся в округе настолько хорошо известными, что они способны встать в один ряд с математической точностью. И поэтому вы выглядите по — дурацки, что говорю вам ради вашего же блага.
Это смутило вождей филистеров, так как людей всегда смущает, когда говорят ради их собственного блага.
— Нам бы хотелось, чтобы вы поняли, — сказали они, — что мы не математики. И, более того, у нас в Филистии нет королей, и там все должны делать то, что от них ожидается, а другого закона нет.
— Как же тогда вы можете быть вождями Филистии?
— Ожидается, что женщины и жрецы ведут себя безответственно. Поэтому все мы, женщины и жрецы, делаем в Филистии все что хотим, а мужчины нам повинуются. И мы, жрецы Филистии, не думаем, что у вас под рубахой может быть плоть и кровь, а расцениваем это как условность. Это не является очевидным. И, несомненно, вы не могли бы доказать это математически. И то, что вы говорите, — чушь.
— Но я могу доказать это математически и совершенно неопровержимо. Я могу доказать все, что вы от меня потребуете, теми способами, которые вы предпочтете, — скромно сказал Юрген, — по той простой причине, что я — чудовищно умный малый.
Затем заговорила мудрая королева Долорес:
— Я изучала математику. Я допрошу этого молодого человека сегодня ночью у себя в шатре, а наутро доложу правду о его притязаниях. Вы согласны продолжить это расследование, мой щеголеватый друг, носящий королевскую рубаху?
Юрген посмотрел ей прямо в глаза: она была прелестна, как бывает прелестен ястреб. И все, что Юрген увидел, он одобрил. Он предположил, что остальное с этим согласуется, и сделал вывод, что Долорес — роскошная женщина.
— Сударыня и королева, — сказал Юрген, — я удовлетворен. И обещаю вести себя с вами честно.
Так что в тот вечер Юргена препроводили в пурпурный шатер королевы Филистии Долорес. Там было совершенно темно, и Юрген зашел внутрь один, гадая, что произойдет дальше. Но эту благоуханную тьму он нашел превосходным предзнаменованием хотя бы лишь потому, что она не давала тени возможности преследовать его.
— Так вы тот, кто заявляет, что состоит из плоти и крови и, к тому же, является королем Евбонийским, — произнес голос королевы Долорес. — А что за чушь вы несли о доказательстве любого подобного заявления математически?
— Но моя математика, — ответил Юрген, — праксагорейская.
— Вы имеете в виду Праксагора Косского?
— Как будто, — усмехнулся Юрген, — кто — нибудь слышал о другом Праксагоре!
— Но он, как я припоминаю, принадлежал к медицинской школе догматиков, — заметила мудрая королева Долорес, — и особо прославился своими исследованиями в области анатомии. Так он, к тому же, и математик?
— Оба занятия можно совместить, сударыня, как я с наслаждением сейчас вам докажу.
— О, никто этого и не говорил! На самом деле, мне кажется, я слышала о математической системе этого Праксагора, хотя, признаюсь, никогда ее не изучала.
— Наша школа, сударыня, постулирует в первую очередь, что математика, являясь точной наукой, лучше всего втолковывается конкретным примером.
Королева же сказала:
— Это звучит весьма сложно.
— Это время от времени приводит к осложнениям, — согласился Юрген, — при выборе неверного примера. Но аксиома, тем не менее, верна.
— Тогда идите же и сядьте ко мне на диван, если сможете найти его в темноте. И объясните мне, что вы имеете в виду.
— Что ж, сударыня, под конкретным примером я имел в виду тот, который ощущается органами чувств — как — то: зрением, слухом, осязанием…
— Ох, ох! — сказала королева. — Теперь я понимаю, что вы имеете в виду под конкретным примером. И, уловив это, я могу понять, что при выборе неверного примера, конечно же, должны возникнуть осложнения.
— Тогда, сударыня, во — первых, необходимо внушить вам посредством примера живое ощущение особых признаков, добродетелей и свойств каждого числа, на которых основывается вся праксагорейская математическая наука. Для того чтобы окончательно убедить вас, мы должны начать издалека, со всеобщих основ.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});