На костюмированный бал герцогини Девонширской было приглашено три тысячи гостей. Герцог и герцогиня были одеты в костюмы императора Карла V и Зенобии, царицы Пальмиры. Принц и принцесса Уэльские появились, одетые как Великий магистр ордена святого Иоанна в Иерусалиме и Маргарита де Валуа. Среди гостей выделялись также Дейзи, леди Уорвик, в костюме Марии-Антуанетты и герцог Мальборо в костюме Людовика XV. Герцогу костюм шил сам Уорт, и он выглядел весьма импозантно даже в таком изысканном обществе. Костюм был сшит из бархата соломенного цвета, расшитого серебром, жемчугом и бриллиантами. Жилет был из белого и золотого дамаска, материал был точной копией старинного образца. Каждый драгоценный камень был пришит вручную, а на вышивку несколько вышивальщиц затратили целый месяц.
— Говорят, он стоит пять тысяч франков, — заметила Джулия, разглядывая герцога со смешанным чувством восхищения и отвращения. — Это почти 300 фунтов стерлингов. Представляешь, сколько времени простая семья могла бы жить на эти деньги?
— Джулия, прошу тебя, перестань, — взмолился Мэтью с наигранным отчаянием в голосе. — Хватит с меня твоего социализма. Мы здесь для того, чтобы развлекаться, а если тебе так неприятно это общество, то я не понимаю, зачем ты приехала.
— Я не хотела пропустить бал, — честно призналась Джулия. — Мое отсутствие никому бы не помогло; к тому же мое платье не стоит триста фунтов.
— И вон то — тоже, — шепнул лорд Альфред. — Там просто не на что тратить такую сумму.
В его голосе прозвучало такое восхищение, что Джулия невольно повернулась в ту же сторону. Однако, ее внимание отвлекло появление Николаса — пухлого, потного Нерона в белой тунике и пурпурной тоге с золотым лавровым венком в редеющих волосах. Сразу за ним появилась и первая мамаша в надежде пристроить свою дочь-дебютантку.
— Сэр Мэтью, я уверена, вы будете рады познакомиться с моей дочерью!
Мэтью поклонился.
— Я рад, мадам, что вы так уверены в этом, потому что сила вашей уверенности поможет компенсировать отсутствие моей уверенности в этом вопросе.
И он пошел прочь, слыша за спиной сдавленный смех Джулии и оставив озадаченную даму, которая никак не могла решить, обижаться ей или нет. Единственной равнодушной стороной остался Альфред, который, изогнув шею, следил взглядом за кем-то на другом конце зала.
В этот момент еще одна увешанная бриллиантами вдова загородила им дорогу.
— Сэр Мэтью, лорд Николас, вы именно те люди, которые мне нужны! — радостно затараторила она. — Будьте так добры, выскажите свое мнение о моем новом ожерелье.
Мэтью нахмурился, а Николас вежливо сделал вид, что рассматривает сверкающие камни на морщинистой шее дамы.
— Очень хорошие камни, ваша светлость, — объявил он, довольный своей ролью знатока. — Действительно очень хорошие.
— Слава Богу, вы меня успокоили. Понимаете, мы купили это ожерелье по случаю, но цена была такой приемлемой, что я начала сомневаться в подлинности камней.
— Они настоящие, не сомневайтесь, — заверил ее Николас. — Если вы купили ожерелье не у известного ювелира, то здесь мог быть замешан элемент незаконной торговли алмазами, а в этом случае цена становится ниже.
— В самом деле? Как интересно! Расскажите, как алмазы воруют из шахт.
Николас уже хотел рассказать о почтовых голубях, но Мэтью, хитро улыбаясь, наклонился к самому лицу старой дамы.
— Кафры глотают их, — сказал он с дьявольским блеском в глазах. — Подробности дальнейшей процедуры я оставляю вашему воображению.
Выражение непередаваемого ужаса появилось на лице дамы, и она, только что нежно перебиравшая камни ожерелья, вдруг отдернула руку, как будто они обожгли ее.
Джулия опять с трудом сдержала смех, но низкий, музыкальный смех позади них показал, что их разговор был услышан. Мэтью резко обернулся, чтобы посмотреть на подошедшего; вслед за ним оглянулись и Джулия с Николасом. Только Альфреду не нужно было поворачиваться: он уже смотрел в этом направлении, широко открыв глаза от восхищения. Это была та самая женщина, за которой он следил, как только увидел. Казалось, на мгновение все замерло в зале, и даже Мэтью ощутил приятную волну возбуждения при виде ее.
Она была, пожалуй, самой красивой женщиной, которую он когда-либо видел, а он видел их немало. Она была темноволосой. Густые черные волосы были зачесаны назад, открывая совершенный овал лица и огромные карие глаза, с надменным выражением смотревшие на привычное восхищение окружающих. И все же тело этой женщины привлекало взгляд каждого, притягивая его как магнит. Оно было просто потрясающим — с оливковой кожей, великолепной высокой грудью, тонкой талией и длинными стройными ногами. Тут было на что посмотреть. Белый прозрачный костюм Клеопатры, царицы Нила, оставлял обнаженной ее спину и имел довольно глубокий вырез на груди. Очевидно, эта дама не слишком заботится об условностях, подумал Мэтью, когда смуглая красавица удалилась. Однако, он не был уверен, что определение «леди» было верным, потому что она была не просто женственна, а излучала какую-то животную чувственность. Вероятно, в этой красивой головке не было ни одной умной мысли или идеи, но это не имело значения. Это была женщина, с которой нужно было не беседовать, а заниматься любовью, ласкать ее. Расстегнуть платье, обнажить груди… У Мэтью даже перехватило дыхание, и ему не сразу удалось стряхнуть с себя наваждение. Постепенно разговоры возобновились, и все вошло в нормальное русло.
Лорд Альфред так и стоял с открытым ртом; его вернул к реальности лишь резкий толчок Джулии. Она заметила реакцию Мэтью и теперь смотрела на смуглую даму с нескрываемой злобой.
Даже на лице Николаса появилось мечтательное выражение.
— Разве она не удивительная женщина? — медленно произнес он.
— Кто она? — отрывисто спросил Мэтью.
— Княгиня Раминская, только что приехала из Санкт-Петербурга и сразу же стала украшением лондонского общества.
— Она русская?
— Полька. Ее отец был графом, жившим в изгнании на юге России. Знатная семья; они в родстве с бывшими королями Польши, были участниками многих революций, а одна женщина из их рода была замужем за Людовиком XV.
— Если ее отец граф, то как получилось, что она княгиня?
— Она вышла замуж за князя Раминского, еще одного польского изгнанника, который жил в Берлине. — Николас помолчал и вытер пот со лба платком, который он достал из складок своей тоги. — Они покинули Берлин несколько лет назад при весьма таинственных обстоятельствах. Официально было сказано, что князь болен и нуждается в более теплом климате. Неофициально — эта болезнь могла быть дипломатическим приемом. Естественно, княгиня стала persona non grata у императрицы. Проведя зиму в Каире, они осели в Санкт-Петербурге, где княгиня пользовалась большим успехом при дворе. Однако, говорят, что сейчас она и там потеряла расположение царских особ.