Ему никто не ответил. Сил не было даже на шутки.
– Ой, что я написал? – удивился сам себе Виталик, высоко подняв брови и, вырвав лист из журнала, начал писать текст сначала.
– Ну, я точно рехнулся, – поглядел он в журнал через несколько минут. – Я написал вместо "Начальник штаба" – "Нога начальника" да еще сверху вниз…
– Как японец, – пошутил я.
– Хи-хи, ха-ха, – смех Доцейко начинал смахивать на нервный. – Ты просто дурак, Виталь. Или ты тормоз? Хи-хи.
Наверное, в другой ситуации Сенеда стал бы поддерживать шутливый тон, но последний смешок Олега оказался для него последней каплей.
Виталик медленно поднялся, обошел стол, не торопясь, подошел к Олегу и вытащил его за шиворот из-за стола.
– Ты чего? Ты чего? Пусти, – пытался упираться Доцейко, но Сенеда не обращал на его слова никакого внимания.
Вытащив вырывающегося Доцейко на середину комнаты, Виталик резко повернулся, быстро перекинул ногу за ноги противника и сделал свою коронную заднюю подножку. Олег, весивший килограмм на двадцать легче
Сенеды, взлетел, и его ноги замелькали над столами, все ближе приближаясь к карте комбата, лежавшей на ящике с подсветкой, расположенном на последнем столе.
– Копец… – в один голос сказали мы с Назарчуком.
Олег, пролетая над картой, зацепил носком ноги бутылочку с черной тушью, которая мгновенно разлилась на четыре центральных листа.
– Полный копец, – увидев, что произошло, заголосил Доцейко. – Вот теперь, Виталь, тебя полный…
– Не "Виталь", а товарищ гвардии сержант. Ты понял? Повтори, – и он притянул к себе Олега за отворот гимнастерки.
– Товарищ сержант, товарищ сержант… Да отпусти ты… – Олег пытался отцепить крепкие руки художника. – Чего делать будем? До прихода комбата час пятнадцать…
– Пойду я "секретчика" будить, – направился я к двери. – Вот и пригодился мой допуск. А вы думайте, чем с ним расплачиваться будете.
Секретчика я нашел спящим в пятом взводе.
– Володь, вставай. Володя, у нас пожар.
– Не будить, не кантовать, при пожаре выносить первым, – сквозь сон ответил Володя и повернулся на другой бок.
– Володь. Мы попали. Выручай.
Поднимали мы секретчика минут пятнадцать. Дежурный по штабу был очень удивлен, когда в половине пятого к нему заявились я и
"секретчик", попросивший отключить сигнализацию в секретной комнате.
Я сдал испорченные листы, получил взамен чистые, расписался, поблагодарил парня и вернулся к друзьям.
Работали мы живо и складно. Кто-то обрезал листы, кто-то вклеивал, кто-то уже начинал рисовать или прописывать недостающие буквы. За работой мы не заметили, как стрелка часов начала приближаться к половине шестого.
– Давай посушим ее над лампой. Надо покачать, так быстрее будет.
На крик дневального "Дежурный по роте, на выход!" я выйти не успел. Вместе с Доцейко, мы складывали карту в "гармошку". За этим занятием нас и застал комбат.
– Все в порядке? И ты тут? Друзьям помогаешь?
– А все равно ночью спать нельзя…
– Как будто бы для тебя это правило… Карта готова?
– Так точно, – и я протянул ему сложенную, еще горячую от лампы,
"гармошку" карты.
Помещение быстро наполнялось офицерами батальона.
– Здравия желаю, товарищ майор. Назарчук, давай, – не здороваясь с подчиненным, влетел в комнату Салюткин.
– Не успел я…
– Что?!
– Я же говорил, что не успею, – не сильно опечалившись, сказал
Назарчук.
– Где моя карта?
– Там, на столе. – Показал Андрей на четыре отдельно лежащих листа.
Салюткин взял их, аккуратно сложил и подошел к комбату.
– Товарищ майор, разрешите обратиться? – чеканя каждое слово, произнес лейтенант.
– Чего тебе?
– Товарищ майор, Ваш писарь меня нах послал! – громко и четко ответил взводный.
Все офицеры замерли в ожидании реакции командира батальона.
– Если он тебя послал, то, что ты еще тут делаешь?
И мы зашлись смехом.
– Солдатско-сержантский состав, покинуть штаб батальона, – в усы приказал майор. – Ханин, у тебя бардак в туалете, а ты тут ржешь как сивый мерин. Марш порядок наводить и мастику у старшины получи. У тебя через два часа генерал-лейтенант с проверкой появится. Чтобы рота блестела, как котовы… сам понял что. Понятно? Дрянькин. Роту
"в поле" на весь день. Чтобы ни один тут не шлялся.
Через два часа рота полностью опустела. Дневальные натирали пол, я сидел на "взлетке" на табуретке и наблюдал за процессом, листая журнал.
– Жестче три, жестче. Натереть надо так, чтобы блестело, как… у комбата. Он так приказал. Вот и старайся. Получишь медаль.
– Медаль?
– Да. Орден Сутулова третьей степени, с закруткой на спине, во всю задницу. Харэ ржать, шутка старая, а они все угомониться не могут. Вперед на мины. Три давай.
Без пяти девять пол был натерт, кровати стояли ровненько. Одеяла были отбиты по углам, а подушки возвышались белыми треугольниками над каждой коечкой. Рота выглядела, как образец военно-полевой подготовки. Любой генерал должен был понять, что с такими полами рота готова к встрече с любым врагом.
– Ли, – подошел я к дневальному. – Ты остаешься дневальным за дежурного. У меня, как положено, отбой через пять минут. Что говорить, когда зайдет генерал, помнишь? Повтори.
– Рота. Смирно! Товарищ генерал-лейтенант дневальный за дежурного, курсант Ли.
– Молодец. И не переживай – генерал, он тоже человек.
И я пошел раздеваться. Часа через два меня разбудил крик дневального:
– Рота! Смирно! Товарищ генерал-лейтенант, тьфу ты, генерал-майор, дневальный за дежурного, курсант Ли.
Генерал был так поражен порядком в роте, что решил не делать замечания бравому дневальному.
– Хорошо, хорошо, солдат. Кореец?
– Так точно.
– А девушка дома ждет?
– Так точно, товарищ генерал-майор.
– Откуда ты, солдат?
– Из Узбекистана.
– А девушка, как и ты – корейка?
– Корейка, товарищ генерал-майор, это мясо, а девушка – кореянка.
– А… ну да, ну да… Пойдемте дальше, товарищи.
Дальше генералу ходить не следовало. Над нашей ротой находилась рота курсантов-механиков, которая за час до приезда генерала вернулась с ночных учений и утренней чистки машин. Грязь просто капала с будущих механиков и порядок, который ночью наводил дежурный наряд, был уничтожен в считанные минуты. На появление генерала никто не среагировал, так как наряд носился по распоряжению старшины, и, спускаясь вниз, генерал попросил:
– Давайте еще раз зайдем в эту роту. Вольно, Ли, вольно. Не кричи. Ох, как хорошо. Прям глаз радуется, – заулыбался проверяющий.
– От сердца отлегло.
"Вот, что надо для счастья человека, – подумал я в полудреме. -
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});