Гитлер провозгласил новый лозунг: «Революция закончена, начинается эволюция». Но штурмовики и Рем были против. Возмущенная вольница голосом Рема объявила: «Мы не потерпим, чтобы наша Революция заснула на полдороге».
Этими призывами к продолжению Революции вожди штурмовиков пугали поддерживавших Гитлера немецких олигархов. Настаивая на подчинении немецкой армии своему руководству, Рем стращал других важнейших союзников Фюрера – генералов вермахта.
Миллионная армия головорезов-штурмовиков становилась опасной оппозицией. Но надо отдать должное Фюреру – он мог не страшиться старых товарищей. Он вовремя позаботился о сопернике буйных штурмовиков. Гитлер создал отряды СС – свою личную охрану. В эту охрану сначала входили несколько сотен человек. Но Гитлер своевременно – за четыре года до прихода к власти – поручил реформировать СС некоему тщедушному человеку с гитлеровскими усиками, Генриху Гиммлеру. Еще в недавнем прошлом это был безвестный нацист, владелец куриной фермы, работавший прежде в фирме, производившей удобрения. В партии его называли Генрих-навоз. Уже вскоре произносить презрительную кличку стало опасно. Этот господин, похожий на унылого клерка, за какие-то несколько лет превратил охрану Фюрера в могущественнейшую армию. На моих глазах служба в рядах СС становилась все более престижной. СС стремительно сделалась самой грозной силой. Внутри нее Гиммлер создал мощную службу безопасности, необычайно напоминавшую мне… родную Лубянку. Как и у нас, одно упоминание о всесильном, таинственном СС наводило ужас на обывателя.
Между эсэсовцами и буйными штурмовиками шла теперь скрытая война, готовая перерасти в открытую.
Но я уверен: при всех разногласиях штурмовики были преданы Гитлеру и никогда не решились бы ни на какой путч. Ведь не было бы Гитлера – не было бы их самих. Тогда что же случилось?
Все объяснил мне… Коба!
Он вызвал меня в Кремль. В кабинете мы были одни. После чтения западных газетных сообщений о «ночи длинных ножей» (так поэтически называлась кровавая резня) Коба начал меня расспрашивать. Жадно, подробно… Я почувствовал, что он необычайно заинтересован этой историей. Он хотел знать детали и, главное, – как восприняла Германия это странное уничтожение «своими своих».
Утром я связался с Корсиканцем и вечером снова был в Кремле. Я пересказал максимально точно донесение Харро и статьи в газетах.
– После постоянных выпадов Рема Гитлер поспешил встретиться со старым товарищем по партии. О чем они говорили с Ремом и что обещал Рему Гитлер – неизвестно. Но после разговора Рем явно успокоился. Он распустил на летний отдых всю свою армию. Буйные вожди штурмовых отрядов вместе с ним отправились отдыхать на курорт в Бад-Висзее…
Уже вскоре по Берлину поползли слухи о готовящемся путче штурмовиков. Путч, организованный Ремом со товарищи, будто бы должен начаться в Мюнхене. И в этом заговоре участвуют бывший канцлер генерал Шлейхер и второй человек в нацистской партии Грегор Штрассер.
29 июня по приказу Гитлера Гиммлер собрал отряды эсэсовцев.
В ночь на 30 июня Гитлер вместе с Геббельсом на трехмоторном самолете тайно вылетел в Мюнхен.
Фюрер заявил встречавшим его на аэродроме: «Сегодня – самый трагический день в моей жизни. Но я обязан поехать в Бад-Висзее, я обязан провести строгий суд».
В седьмом часу утра Гитлер с отрядом эсэсовцев появился в Бад-Висзее. Здесь в роскошном отеле на берегу озера мирно спали мертвецки пьяным сном Рем и вся коричневая верхушка, не знавшие ничего о зловещем заговоре, который затевался. Они славно повеселились той ночью. Большинство руководителей штурмовиков были гомосексуалистами, и оргия закончилась, как обычно: вместе с вождями в кроватях почивали мальчики…
Гитлер постарался завести себя, прежде чем предстать грозным судьей перед старым и верным соратником. Яростно выкрикивая ругательства, он ворвался в номер Рема.
Рем проснулся, но никак не мог понять, что происходит! Гитлер вопил нечеловеческим голосом, жилы на лице вздулись, глаза выскакивали из орбит!
– Подлая сволочь! Проклятый содомит! Ты арестован!
В это время эсэсовцы выволакивали из постелей штурмовиков и их мальчиков. Последних сводили в подвал и расстреливали. Рема и всю верхушку штурмовиков, объявленную «главарями разоблаченного заговора», увезли в Мюнхен в тюрьму.
В память о совместной борьбе Гитлер велел передать Рему револьвер, но тот отказался застрелиться. «Если решено меня убить, пусть потрудится сам!». Его застрелили эсэсовцы.
В Берлине расстреляли и Грегора Штрассера, нациста номер два, вечного оппозиционера, старого соперника Гитлера…
Три дня продолжалось избиение ничего не понимавших вождей штурмовиков. Заодно со штурмовиками расправлялись… и с их врагами! Зверски убили семидесятитрехлетнего генерала Кара, когда-то подавившего «пивной путч» в Мюнхене. И последнего канцлера Веймарской республики генерала Шлейхера. Экс-канцлера пристрелили на глазах жены, потом наградили пулей и ее. Были убиты множество противников нового режима. Только 1 июля закончилась резня, получившая изящное название – «ночь длинных ножей»…
Когда я закончил переводить статьи о путче, Коба, усмехаясь, заходил по кабинету, потом спросил:
– Не помнишь, Фудзи, кого ты процитировал мне за полтора месяца до прихода Гитлера к власти?
(Я действительно передал тогда в Центр слова генерала Шлейхера, назначенного в те дни канцлером Веймарской республики: «С Гитлером покончено. Самые большие трудности позади, впереди дорога к лучшему». Всего через пятьдесят два дня канцлером вместо Шлейхера стал Гитлер!)
– Как видишь, политиков часто наказывают смертью за глупость. Такая у нас работа… Но я просил тебя выяснить главное: каково настроение немцев после всего этого? – поинтересовался Коба.
– Корсиканец утверждает – восторженное! Народ ликует. Думаю – от страха. Хотя некоторые делают это по убеждениям. Это те, кто верит, что Гитлер решил покончить со своими бешеными сторонниками – путчистами-радикалами.
Тут Коба прервал меня и сказал с доброй улыбкой:
– Почему ты все время зовешь соратников Гитлера «путчистами», ведь никакого путча не было?
Я с изумлением посмотрел на него: именно об этом писали английские газеты. И ответил подобострастно:
– Английские газеты, Коба, действительно утверждают, что никакого путча не было, просто бесноватый в очередном припадке безумия расстрелял половину своей партии.
Коба рассмеялся:
– Они тоже ничего не понимают. Какой же он бесноватый? На мой взгляд, он очень даже в своем уме. Просто вчерашние соратники мешали ему строить сильное государство. Они никак не могли забыть прошлых заслуг и бузили. И только сейчас, уничтожив их, Гитлер становится истинным Фюрером… Быстрый у него путь в вожди. Сначала поджег Рейхстаг, чтобы избавиться от чужих – от жалких немецких социал-демократов и бедных коммунистов. Теперь он избавился от своих. – Коба замолчал, прошелся по кабинету, держа трубку в негнущейся руке. – Нет, он не бесноватый! Он – политик… хитрый, умный политик, этот товарищ Гитлер…