Читать интересную книгу Дембельский аккорд - Альберт Зарипов

- Да! Это был я! В первый раз с кем не бывает… А ты лучше спроси у Шумакова, кто потом эту мину подорвал… А затем спроси у него же, как следующей ночью снимали с дерева и уничтожали несработавшую мину МОН-50… И кто всё это сделал, поинтересуйся… Тупорылый минер, опытный ветеран или кто-то еще? Ну, что же ты молчишь? Спрашивай!… Или язычок проглотил?.

Но Нагибин видимо уже знал про всю эту историю и потому продолжал хранить военную тайну.

Пришлось мне обратиться уже к непосредственному свидетелю:

- Шумаков, может ты сам ему расскажешь?

Помначкар захлопнул дверцу загудевшей буржуйки и глухо сказал:

- Это сделал товарищ старший лейтенант.

После его слов в маленькой караулке наступила тревожная тишина. И так уже всё было ясно, что Нагибину больше нечего добавить к своим доводам. Словесный бой был проигран им вчистую. И теперь все наученные горьким опытом солдаты ожидали моей окончательной реакции на его провокационно-наглую выходку, которая могла повлечь за собой как одиночную карательную акцию, так и массовые репрессии против дембельского состава группы… То есть караула!

Честно говоря, меня взбесило упоминание о "незначительной" моей ошибке при установке МОНки и сознательное замалчивание других обстоятельств. Я бы еще воспринял данную наглость сдержаннее, если бы это произнес кто-то из действительно заслуженных и бывалых разведчиков… Типа всё того же Шумакова… Но Гибс таковым не являлся… А следовательно взял на свою впалую грудь слишком уж большой вес ответственности за свой же поступок.

Однако я сдержал свою ярость и осторожно выдохнул воздух сквозь сжатые зубы. Затем моя нижняя челюсть слегка выдвинулась вперед и я сказал мрачным и зловещим тоном следующее:

- Скоро будет война… И я в свою группу наберу побольше дембелей… Вот там-то и посмотрим! На что же вы годитесь… А заодно и проверим ваш богатый боевой опыт… Вопросы еще есть? Тогда свободен!

Сконфуженный и подавленный Нагибин молча прошел сначала в заднюю комнату, но мест там не было свободных и он вернулся к нам. Посидев минут пять у стены, Гибс затем спросил разрешения у Шумакова заменить часового на выходе. Замначкара посмотрел на меня и выждал чего-то. Я уловил это боковым зрением, но сделал вид, что углубился в написание письма… Тогда Шумаков махнул рукой Нагибину и тот молча вышел наружу.

Я продолжал медленно выводить буквы на бумаге, но как-то машинально… Невольно вспомнился предыдущий караул, когда в два тридцать ночи часовой на крыше дома открыл стрельбу… Вместе с бодрствующей сменой я бросился на этот самый дальний пост, а Шумаков с отдыхающей сменой остался оборонять караулку. По прибытию к месту тревоги я стал выяснять причины открытия огня, и часовой объяснил мне, что в ночной мгле ему почудилось что-то очень подозрительное… По его неуверенному голосу я понимал то, что он врёт, но не осознавал почему солдат меня обманывает… По возвращению в караульное помещение всё стало на свои места… Когда я в спешке убегал по тревоге, то оставил свою тетрадь на столе, но по старой привычке ручку развернул по диагонали недописанного листа… С левого верхнего угла к правому нижнему… А теперь ручка была вся прижата к внутреннему корешку тетради… Это означало только одно - мое почти законченное письмо прочитали… Пока мы мчались по грязи к посту, на котором заблаговременно предупрежденный часовой создал искусственно тревожную ситуацию… Оставшиеся в караулке дембеля потешались над моими изъяснениями… Помнится, в первую же минуту я взглянул поочередно на всех караульных из отдыхающей смены и также на Шумакова… И бегающие глазки одних да деланно-равнодушные физиономии других лишь подтвердили мою догадку… Что ж… Тогда я не отреагировал на этот факт бескультурья никоим образом, оставив его лежать на совести этих негодяев… Только полевую свою сумку с тетрадью стал постоянно носить с собой… Хоть на приемы пищи, хоть на проверки постов.

И сейчас вот… После данного не очень-то и приятного разговора с Нагибиным я старался проанализировать весь этот инцидент, чтобы оценить его предельно трезво и непредвзято… Конечно же в нашей армии имеются самые разнообразные военнослужащие: как честные и порядочные парни, а также просто нормальные и старательные трудяги-работяги, так и откровенные подлецы да аморальные личности… К сожалению, чаще всего бывает так, что эти отрицательные персонажи заправляют всей негласной жизнью подразделения, подавляя основную массу бойцов своей физической силой и хулиганским авторитетом… В этом случае хорошие и положительно настроенные солдаты обычно самоизолируются от остального коллектива и они уже не могут никак влиять на всевозможные ситуации.

- "Получается так… Что в нашей первой роте вовсю верховодят отрицательные элементы… Ну, что ж… Как говорится, подчиненных не выбирают, а перевоспитывают!…"

Служба в карауле шла своим чередом: Шум отводил караульных на посты, сменял там часовых, по их возвращению я проверял оружие на разряженность, затем бодрствующая смена приступала к бодрствованию, а отдыхающая смена, стало быть, начинала отдыхать… Никаких природных катаклизмов в эту ночь не произошло и все землетрясения, наводнения и пожары благополучно миновали наш караул… Неугомонные чеченские боевики тоже не беспокоили нас своими нападениями на посты и караульное помещение, предпочитая отсидеться в горных укрытиях… Тем паче, что начальник караула этому не препятствовал.

Правда случилось одно чрезвычайное происшествие, никоим образом не связанное с выполняемой нами боевой задачей по охране и обороне нашего батальона… Возвращаясь в начале второго ночи с проверки часовых, я обратил внимание на непонятное оживление у палаток третьей роты. Только что от них отъехал дежурный бронетранспортер, и, завидя Пуданова я подошел к нему узнать что-же здесь произошло.

Юра Денисов подорвался. - коротко пояснил Иваныч. - Сам толком не знаю… Увезли в госпиталь только что.

Отправив Шумакова в караулку, я вместе с ротным пошли выпытывать истину у прапоров третьей роты.

- А хуй его знает что случилось? - горячился рыжеволосый верзила. - Запал от гранаты у него в руках сработал. В животе дыра, внутренности видны синие. Говорит, что не больно.

- Он в сознании был? - удивился я.

- Ну, да. - ответил прапорщик. Я прибежал на его крик… Хлопка не слышал.

- Так он что, баловался запалом что ли? - дотошно расспрашивал Пуданов. - Что было-то?

- Не зна-ю я! - отбрыкивался рыжий. - Не знаю и всё!

Мы погадали-погадали и ничего подходящего не нагадали… Толи Юрка в приподнятом настроении попросту вертел в руках один запал и случайно выдернул кольцо… Толи он для щекотки нервов выдернул кольцо и отпустил предохранительный рычаг, после чего быстро выкрутил запал из корпуса гранаты до того момента, как запал сработал… Упав ему на живот… Своеобразная игра в "чеченскую рулетку" нам уже была знакома.

В единственном, в чем мы были твердо уверены, никаким суицидом или же обычным членовредительством здесь даже не пахло.

- Не такой он человек, чтобы эдакое сотворить! - охарактеризовал Пуданов своего собрата по тарифной сетке командира роты. - С какой такой стати?.

- Понятное дело. - сказал я и вздохнул. - Кого теперь на третью роту пришлют?

- Найдут… - сказал Иваныч и громко зевнул. - Ну, ладно… Я пошел… Вы уж там смотрите! Не подведите.

- Про нашу образцовую службу в карауле скоро фильмы учебные будут снимать… - пообещал ему я. - А потом на всю армию показывать.

Удалявшийся командир не проявил никакого интереса к столь заманчивой перспективе и проворчал что-то невнятное. Наверное, пожелал успехов… В киноискусстве.

Далее караульная служба вновь пошла обычным порядком: часовые сменялись, бодрствующая смена бодрствовала, отдыхающая смена всё также отдыхала… Нападений боевиков вновь не предвиделось… Катаклизмы опять не случались… Только вот утром.

А в семь часов утра в караульное помещение прибежал чисто выбритый командир роты и с порога всех нас огорошил:

- Быстро сдаем караул! Третья рота уже идет сюда! А мы послезавтра идём на войну! Всё!

Я захлопнул тетрадку с недописанным письмом и убрал её в полевую сумку. Караульные уже собирали бронежилеты, радиостанции, фонари и посуду… Особого рвения к сдаче караула они не проявляли и огромного энтузиазма к предстоящему боевому выходу также не испытывали… Может быть мое угрожающее обещание сыграло свою роль, может полное отсутствие стихийных бедствий, а может и перемирие чеченских террористов… По их сумрачным лицам можно было предположить, что уж лучше бы они тащили караул и дальше со всеми катастрофами и боевиками вместе взятыми.

- "Но увы… Приказ есть приказ… Война ведь своего не упустит… Или же своих… Так что…" - думал я, дожидаясь подхода нового караула.