— Послушай, — отчаянно сказала она. — Тебе понравилась моя лошадь, не так ли? Я её тебе отдаю.
— Подарок? — спросил утонувший рот, неожиданно многообещающе. Похоже, ничто не могло подавить жадность Земляной Женщины к подношениям.
— Да, но ты должна принять его немедленно. Ну давай. Ты же не хочешь, чтобы… ээ… Горелый победил?
Джейм отпустила косу и череп Матушки Рвагги поднялся навстречу своему лицу. Она жадно уставилась на Дружка, который смотрел на неё в ответ, уши торчком, загипнотизированный этим странным существом с лицом в виде дырок.
— Милая лошадь, — загудела она. — Большая лошадь. Моя лошадь.
Рука Мер-Канти скользнула на холку мерина и нажала вниз. Дружок тяжело опустился на колени. Когда Земляная Женщина встала и жадно к нему потянулась, она выглядела как скелет, одетый в наполовину сложившуюся палатку из кожи, и при том, скелет маленький, едва достающий Джейм до подбородка. Он мог принадлежать ребёнку, отягощенному бременем смертности старой женщины, и, к тому же, посаженному этим грузом на якорь: жидкий жир скопился в её ногах и ступнях, раздув их до абсурдных пропорций. Джейм попыталась вытащить одну из её ног наружу из лавовой скорлупы. Та захлюпала в её хватке как тонкий сапог, наполненный грязью. Поднимать Белую Леди было тяжело. Но это походило на попытку сдвинуть основание самой земли.
Она потянула, скорлупа опрокинулась и Матушка Рвагга пролилась прямо на неё. Джейм обнаружила себя погребённой под складками горячей, потной кожи, внутри которой булькали и перекатывались неизвестные органы. Г'ах, что за вонь, как будто всех старух мира испекли в пироге. Она с трудом встала на колени. Острые кости вонзались ей в спину. Спустя мучительное, жуткое мгновение давившая на неё масса поднялась и она снова смогла дышать.
— В следующий раз… — задыхаясь выдавила она, пошатываясь поднимаясь на ноги, — принеси свою собственную… чёртову подставку для залезания на лошадь.
Матушка Рвагга и в самом деле перекинула ногу через широкую спину Дружка. Теперь она медленно переваливалась на другую сторону. Вот вверх поехала ближайшая нога, раздутый мешок кожи с толстыми, жёлтыми ногтями, с одного конца наполовину утонувшими в плоти. Джейм схватила её и дёрнула вниз, чтобы выровнять неуклюжего всадника. При этом в её повреждённых рёбрах вспыхнула внезапная острая боль, которая пронзила её бок как удар кинжала.
Она пришла в себя, стоя на коленях, и пытаясь сделать вдох. На это мгновение, а скорее даже на несколько, мир сделался серым. Она решила, что всё-таки помнит, как Дружок с криком, пошатываясь, ринулся прочь и как пронзительные вопли Земляной Женщины затихали вдали. Да, они пропали. Её когти были выпущены и окровавлены. Не понимая, что делает, она вцепилась в бок мерина, пытаясь не дать себе упасть. Не удивительно, что он понёс.
Итак, осталась раскрашенная кобыла.
Джейм оглянулась по сторонам как раз вовремя, чтобы увидеть, как та несется прочь через луг, рядом с ней бежал Мер-Канти, схватившись за её гриву. Как красиво он двигался, едва касаясь травы, ветер-дует Сенетари в самом изящном исполнении. Прямо перед тем, как они растворились в сгущающемся полумраке, он плавно скользнул на спину кобылы.
Джейм стряхнула своё ошеломлённое удивление. — Подожди! — закричала она, с трудом вскакивая на ноги. — Вернись!
Но он тоже исчез.
Мир по-прежнему был серым и, к тому же, продолжал темнеть. Теперь пепел падал очень густо, подобно горячей, грязной метели, воняющей серой. Джейм стащила с себя куртку и накинула её на голову. Импровизированный капюшон вместе с её распущенными волосами защищал глаза, но теперь видимость была ограничена несколькими футами спереди. Затем на ослепительное мгновение небо расколола молния в сопровождении треска грома. В последовавшей за этим оглушающей темноте, её настигла паника, пришедшая не через её собственные чувства.
— Жур! — закричала она и, не подумав, сделала глубокий вдох наполненного пеплом воздуха, чтобы позвать снова. Когда её судорожный кашель прекратился, она попыталась дотянуться до барса своим восприятием шанира, но ответа не было.
Пропал. Ушёл.
Это ничего не значит, твердила она самой себе. Связь между ними частенько распадалась как раз в самые неподходящие моменты. Но что он сейчас делает в этом сгущающемся кошмаре? Свернулся в клубок на покрытом пеплом берегу и ждёт пока она не найдёт его или пока шторм не утихнет? Шанс на первое крайне мал, разве что она об него споткнётся. Если второе, он может погибнуть. Дальше будет только хуже. Она это знала.
Это всё твоя вина.
Коварный шепот, принесённый беспокойным, переменчивым ветром. Кто или что говорил с ней, если не её собственное чувство вины?
Ты уничтожаешь всех, кто верит тебе, всех, кого любишь.
— Нет, — сказала она, не обращая внимания на горький пепел во рту, иссушающий ей горло.
Но, что если это правда?
Как будто на зов, в вихре дыхания отдалённого огня к ней явились мёртвые: Санни[58], волочащий за собой свою содранную кожу; Принц Одаллин, безвинно расплавляющийся в лужу искаженной плоти; Тирандис, улыбающийся на своём погребальном костре. Из-за неё они все стали пеплом. И, как пепел, они вернулись.
— Если я должна стать Разрушающим, воплощением Белого Ножа, — сказала она Земляной Женщине, — Я сделаю то, ради чего была рождена, разрушая то, что должно разрушить, а потом сломаю саму себя.
Тогда сломайся и умри.
— Нет, — повторила она снова. Помигай посильнее, и они исчезнут. Это всё трюки разума. Кроме того, как бы она ни сожалела об их смерти, это была не её вина.
Или была? Подумай.
Между ударами и треском молний серый мир был беспокояще тихим, одеяло пепла заглушало все чувства. В этой мёртвой тишине было слишком много времени для размышлений.
Это правда. Несмотря на всё её хорошие намеренья, вокруг неё всякое случалось. Даже самое её невинное действие могло стать камушком, брошенным в омут событий, круги от которого расходились далеко за пределы её контроля. Кроме того, далеко не все её действия были такими уж мелкими и непоследовательными, о чём свидетельствовала цепь руин, которую она оставляла на своём пути.
И всё же, здания вовсе не обязательно рушились или сгорали всякий раз, когда она в них входила, о чём она и сказала Тиммону.
Нет, но только по большей части. И насколько хуже всё, без сомнения, станет, когда её проклятая богом природа проложит себе путь на поверхность, подобно гноящейся ране.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});