Когда индонезийское правительство отказалось от попыток удержать привязку рупии к доллару близ уровня 2300:1, МВФ сначала это одобрил, заявив, что плавающий курс валюты «усилит эффективность макроэкономической политики, нацеленной на высокие темпы экономического роста и финансовую стабильность». Обслуживание внешнего долга в сочетании со снижением валюты вскоре сказалось на Индонезии так же, как в свое время на Таиланде. МВФ приступил к кредитованию Индонезии, выдвинув свои традиционные «условия». На протяжении двух предшествующих лет профицит бюджета Индонезии достигал 1 % ВВП, однако из-за кризиса налоговые поступления сократились. МВФ привычно решил, что проблемы в экономике связаны с наметившимся дефицитом бюджета, и посоветовал повысить налоги, чтобы получить профицит. По мнению экспертов фонда, следовало увеличить ставки налогов на табак, алкоголь и бензин, а также отказаться от льгот при взимании НДС. Когда индонезийские власти отменили местные субсидии на нефтепродукты, народ вышел на улицы. Краткосрочные процентные ставки были повышены до немыслимого уровня, чтобы поддержать курс рупии. Единственным результатом всех этих действий стало дальнейшее ухудшение ситуации со свободным капиталом, тем более что индонезийское правительство одновременно с этим отпустило рупию в свободное плавание. Естественно, что рупия продолжила падать (см. рис. 14.4).
Рис. 14.4. Курс доллара США в индонезийских рупиях
После провала в Таиланде МВФ включил в программу помощи Индонезии такое количество мер, о каком не мечтали даже самые отчаянные реформаторы. Индонезии велено было отменить субсидии на покупку рыбы. Фонд борьбы с уничтожением лесов должен был использоваться исключительно для борьбы с уничтожением лесов. Местным производителям следовало отказаться от разработки отечественных марок автотранспортных средств и молочных продуктов. Были сняты ограничения на создание филиалов иностранными банками. Индонезии надлежало отменить налоги на экспорт пробки и алюминиевого лома, а также квоты на продажи домашнего скота. Следовало повысить налог на вырубку леса и упразднить обязательные 2-процентные пожертвования в пользу благотворительных учреждений после уплаты налогов. И так страница за страницей.
Целью всех этих поправок было усиление доверия к индонезийской экономике. Однако в 1993–1996 годы, в «дореформенный» период, Индонезия не могла пожаловаться на недостаток доверия. На протяжении 20 лет эта страна не знала рецессии. За 32 года до описываемых событий президент Сухарто взялся управлять разрушенной до основания экономикой и превратил Индонезию в процветающую страну. Хотя за это время Сухарто, его семья и сподвижники успели обогатиться (главным образом благодаря работе в госмонополиях), рост экономики способствовал повышению жизненного уровня всех индонезийцев.
В любом случае, доверие к стране усиливается при стабильной привязке ее валюты к доллару. В 1997 и 1998 годах, когда разорилось множество индонезийских банков и корпораций, инфляция достигла 6-10 % в месяц, а народ вышел на улицы, протестуя против поощряемой МВФ бесхозяйственности правительства, ни одна из этих карликовых реформ не могла спасти экономику от полного распада. Более того, стало понятно, что предложенные МВФ реформы — это яд для экономики. За неделю, прошедшую после 15 января — даты обнародования новой программы МВФ, — рупия потеряла в цене еще 40 %.
МВФ превратился в орган, с помощью которого благодетели человечества пытались навязать свои представления индонезийскому правительству. В правительстве также нашлись реформаторы, радостно добавившие собственные пожелания к списку МВФ. Либералы требовали соблюдения прав человека и мер по охране окружающей среды. Консерваторы хотели перевести экономику на рыночные рельсы, однако часто предлагаемые ими реформы сводились к тому, чтобы разрешить транснациональным корпорациям скупать по дешевке целые отрасли индонезийской экономики. Одной из первых в ряду так называемых реформ стала отмена закона, ограничивающего участие иностранного капитала 49 % процентами. Как правило, при обнищании страны вследствие экономической катастрофы объем прямых иностранных инвестиций возрастает. Страна становится источником дешевой рабочей силы, и чем она дешевле, тем лучше для иностранных инвесторов. Транснациональные корпорации защищены от ошибок, которые местные власти допускают в денежной и бюджетной политике. Они предпочитают платить налоги и искать источники финансирования в столицах развитых стран, лидеры которых даже на миллисекунду не поддадутся на уговоры МВФ повысить налоги и процентные ставки, одновременно девальвировав деньги.
Ни одно из выдвинутых МВФ требований (их было больше сотни) не могло предотвратить крах индонезийской валюты. Не помогли и кредиты МВФ: они обеспечили разве что возвращение задолженности иностранным банкам. Единственной мерой, на какое-то время поддержавшей рупию, было введение валютного управления по примеру Гонконга. Идея зафиксировать курс рупии принадлежала Стиву Ханке, профессору экономики в Университете Джона Хопкинса, которого пригласил в Джакарту президент Сухарто. Сухарто рассказал о планах ввести режим фиксированного курса 10 февраля 1998 года, и рупия взлетела до 7450 единиц за доллар с 9500 накануне. К этому времени азиатские лидеры осознали, что все экономические проблемы порождены нестабильностью национальных валют и что механизм валютного обеспечения позволил Гонконгу на протяжении всего кризиса сохранять привязку к доллару. Решение было принято, и на привязку потребовалось бы всего несколько дней: власти планировали закрепить доллар на уровне 5000 или 5500 рупий. В 1997 году Ханке осуществил подобную привязку в Болгарии. Однако МВФ воспротивился плану, заявив, что тот подорвет доверие к правительству и помешает идти избранным курсом (МВФ был создан с целью поддерживать механизмы валютного управления в рамках Бреттон-Вудской системы). На Сухарто оказывали давление, призывая его придерживаться программы МВФ. Ему лично звонил президент США Билл Клинтон. Сухарто и Ханке в итоге согласились выполнить все требования МВФ при условии, что смогут осуществить привязку рупии. Но МВФ отклонил и этот план. Сухарто не выдержал давления и перешел на сторону МВФ. Рупия снова обрушилась, в июне 1998 года упав до 15 700 единиц за доллар. В результате цены на основные продукты питания взлетели до небес.
Реформы МВФ завершились отставкой Сухарто. Несколько дней подряд Джакарту сотрясали акции протеста, спровоцированные подорожанием бензина и товаров первой необходимости. Подорожание стало следствием реформ МВФ, который настоял на отмене субсидий в тот самый момент, когда население особенно остро в них нуждалось. За день до отставки Сухарто Международный валютный фонд приостановил действие программы, чтобы дождаться «прояснения политической ситуации». Именно тогда военные и предложили Сухарто оставить пост.
Движение Восточного Тимора за независимость не случайно совпало с распадом индонезийской экономики. Жителям восточной части острова Тимор не нравилось жить под властью