Читать интересную книгу Куншт-камера. Зал второй - Алексей Розенберг

Тогда Петр Ильич немного осмелел и запустил в Аркадия Витальевича куриным яйцом. Бросок оказался точным, и даже с высоты было видно, как лицо Аркадия Витальевича обтекает желтой массой. Однако тот на удивление даже не пошевелился.

Тогда еще больше осмелевший Петр Ильич плюхнул на соседа целое ведро воды. Но, кроме того, что лицо Аркадия Витальевича отчистилось от желтка, никакого иного эффекта не последовало.

Тут Петр Ильич уже не просто осмелел, а даже несколько приборзел и вошел в некоторый раж: в Аркадия Витальевича последовательно полетели два десятка куриных яиц, четыре горшка с геранью, набитое доверху мусорное ведро, утюг бывшей супруги, гладильная доска, маленький кухонный телевизор, большой телевизор из гостиной, обеденный стол, диван, кровать, холодильник «Лысьва» и, в довершении всего, Петр Ильич прыгнул на Аркадия Витальевича сам.

И уже на подлете Петр Ильич разглядел, что Аркадий Витальевич не на скамейке лежит, которой, к слову, отродясь у подъезда не было, а в натуральном гробу…

В общем, когда родственники наконец-то вышли из подъезда, дабы отправить усопшего в последний путь, то изрядно поразились увиденному. А безутешную вдову, говорят, увезли в психиатрическую больницу.

Фантом-душегуб

Петр Ильич Мертвецкий панически боялся самого себя.

Тут вот что: каждую ночь, когда Петр Ильич собирался засыпать, к нему являлся он сам и начинал оскорблять нехорошими словами и натурально душить. Хуже, когда Петр Ильич являлся самому себе днем – тогда случалась форменная драка с тяжелыми увечьями.

И что только не делал Петр Ильич, чтобы избавиться от своего фантома: и к профессорам от медицины обращался, и к настоятелям всяким религиозным, и к колдунам со знахарями – все без толку. Профессора обследования медицинские проведут, настоятели перекрестят и святой водой обрызгают, колдуны и вовсе черте что наворотят, что потом вся квартира дымом провонявши. Да и только. А Петр Ильич как являлся самому себе, так и является.

А однажды случилось страшное: Петр Ильич, в очередной раз явившись самому себе, все-таки умудрился задушить самого себя насмерть. И остался только один Петр Ильич. Правда тот, который являлся или тот, к которому явление происходило сказать трудно, так как в момент удушения было темно, и кто кого задушил – даже сам Петр Ильич не разглядел.

Но как бы там ни было, с тех самых пор Петр Ильич живет припеваючи, и о прошедших событиях старается не вспоминать.

Чего и нам желает.

Незнакомая жаба

Петр Михайлович сидит в кресле и смотрит на стол. На столе сидит огромная жаба, которая, протяжно квакая, смотрит в ответ на Петра Михайловича.

Кроме того, Петру Михайловичу ясно видится, что жаба не только квакает, но и как-то панибратски подмигивает ему правым глазом, хотя ни с какими жабами Петр Михайлович дружбы не водил. И даже любезную супругу Антонину Фердинандовну слегка недолюбливал, не говоря уж об ее матушке.

Самое неприятное в этой истории было то, что Петр Михайлович совершенно не мог сообразить, откуда, собственно, эта жаба вообще взялась. Вот еще давеча вечером, когда они откушивали водки с Аркадием Васильевичем, никакой жабы и в помине не было. А тут нате – сидит, квакает, да еще и подмигивает возмутительнейшим образом.

А в это время, Аркадий Васильевич, с ногами забравши на стол, с ужасом взирал на матерого кабана, сожравшего Петра Михайловича, и теперь цыкающего окровавленным клыком на него самого. Причем откуда взялся этот кабан-людоед – Аркадий Васильевич совершенно не мог припомнить. Еще давеча вечером, когда они с Петром Михайловичем откушивали водки, то никакого дикого кабана и в помине не было. А тут нате-с! Еще и Петра Михайловича сожрал, и теперь на него посматривает!

В общем, в тот момент, когда Петр Михайлович смертельно вдарил жабу по голове кочергой, Аркадий Васильевич метко выстрелил в матерого кабана из нагана…

Полет на Луну

Петр Михайлович, получивши увесистую оплеуху от Марии Семеновны, в сердцах изрубил топором обеденный стол, за что получил оплеуху вторично.

Расценив это как прямое оскорбление, Петр Михайлович изрубил топором сервант вместе с сервизом и разной посудой, за что ненадолго был оглушен чугунной сковородкой.

Пришедши в себя, Петр Михайлович расстрелял из ружья платяной шкаф Марии Семеновны, а за одно и ее перины.

Мария Семеновна не стала молча наблюдать за гибелью личного имущества и приложила к разгоряченной голове Петра Михайловича холодный утюг, отчего Петр Михайлович чуть было не преставился.

Пришедши в себя, Петр Михайлович распихал динамитные шашки, заготовленные для закидушек, по кухне, ванной комнате и в уборной. После чего, запаливши шнуры, попытался скрыться через окно, но был оперативно схвачен Марией Семеновной и заперт вместе со всем динамитом в кладовке.

После этого, по возвращении Петра Михайловича, конфликт был полюбовно улажен, и Мария Семеновна отправилась на кухню доваривать борщ, а Петр Михайлович засел над автобиографической повестью о своем полете на Луну.

Консервированный зеленый горошек

Петр Семенович прикупил по случаю банку своего любимого консервированного зеленого горошка.

А надо сказать, что он настолько любил консервированный горошек, что мог поедать его буквально круглосуточно. Он и сейчас с удовольствием пополнил бы запасы любимого продукта, да как назло в гастрономе оставалась последняя банка.

Пришедши домой, Петр Семенович не спеша разделся, прошел на кухню, поставил банку на стол, достал консервный нож и большую ложку. От предвкушения, у него в животе раздались недвусмысленные звуки, и сладко засосало под ложечкой.

Но Петр Семенович по-прежнему не спешил: согласно заведенной традиции, перед вскрытием банки необходимо было принять сто грамм водки, для, так сказать, усиления аппетита. Что Петр Семенович, опять же не спеша, и сделал. После чего обтер банку полотенцем, взял нож и приступил к вскрытию.

Но как только он вогнал нож, из отверстия с диким свистом вырвался зеленый дым, сверкнуло яркой вспышкой, и банка взорвалась с таким грохотом, что вздрогнул весь дом и начисто повышибало окна…

Ну ладно – тут мы слегка приукрасили, конечно. Ничего такого не было, и Петр Семенович вполне благополучно вскрыл банку.

После чего, опять-таки согласно заведенной традиции, выпил еще сто грамм водки, отогнул крышку, взял ложку и… уронил ложку на стол: в банке сидел маленький бородатый человечек и совершенно безмятежно уписывал горох за обе щеки, накалывая горошины на маленькую шпагу!

Ну, ладно-ладно! Мы и тут слегка приврали – не было никого в банке! Так что Петр Семенович с превеликим удовольствием приступил к трапезе и в три присеста эту банку осушил.

Но без человечков и взрывов, согласитесь, довольно скучно кушать консервированный зеленый горошек.

Бумеранг

Петр Семенович, от нечего делать, смачно харкнул в лицо Егора Потаповича, отчего немедленно словил от того увесистую плюху в ухо.

– Хм… – подумал Петр Семенович и снова смачно харкнул в лицо Егора Потаповича.

И не дожидаясь плюхи, резко присел, так что Егор Потапович рукой, конечно, промазал, но не будь дурак, воспользовался ногой, угодивши штиблетой Петру Семеновичу в челюсть.

– Хм… – подумал Петр Семенович и вновь харкнул.

Но на это раз приседать не стал, а отскочил в сторону, так что Егор Петрович и рукой и ногой, конечно, промазал, но не будь дурак, харкнул в Петра Семеновича в ответ. Да так, что Петра Семеновича стошнило.

– Хм… – подумал Петр Семенович, вытирая лицу рукавом. – Прямо бумеранг какой-то!

После чего вытащил из кармана наган и Егора Петровича натурально пристрелил, сделав резонный вывод, что, мол, бумеранг – оружие устаревшее и малоэффективное.

Приличный улов

Петр Сергеевич сидел на берегу озера и удил рыбу.

Собственно, удил – это громко сказано, так как погода стояла довольно паршивая, что крайне негативно сказывалось на клеве. Так что, просидевши безрезультатно несколько часов, Петр Сергеевич чертовски заскучал и даже засобирался домой, как вдруг поплавок дернулся и ушел под воду.

Петр Сергеевич вскочил на ноги, резко подсек и выкинул на берег… человеческий глаз!

– Хм… – озадаченно пробормотал Петр Сергеевич, рассматривая улов, – Это что-то новенькое в наших местах…

Он осторожно снял глаз с крючка, немного подумал, пожал плечами и, нацепив червя, вновь закинул снасть в воду. И не успел он выдохнуть, как поплавок снова ушел на дно, отчего Петр Сергеевич вздрогнул, нерешительно подсек и выкинул на берег… приличного окуня.

– Хм… – пробормотал Петр Сергеевич и, сменив наживку, сделал новый заброс.

И тут же ему пришлось снова подсекать, и на берегу оказался еще один приличный окунь.