Георгий, — пообещал Трепалов. — Только не думай, что мы сидим, сложа руки. Мы подняли всех осведомителей, Чухонца ищут везде. Даже если у этой Варвары ничего не получится, мы его сами найдём. Найдём, а потом расспросим со всей пролетарской строгостью.
Он опомнился.
— Тебе как — домой идти лечиться не пора?
— Нет, товарищ начальник.
— И как тебя только жена такого отпустила! — усмехнулся Трепалов. — Ну раз пришёл, давай поговорим. Есть идеи, кому ты поперёк горла оказался?
— Идей нет, — признался я. — Меня многое в этой истории смущает…
— Что к примеру?
— Вряд ли убийство связано с моей прежней биографией…
— То есть след из Рудановска не просматривается?
Я кивнул.
— Если и просматривается, то как-то не очень. Я там, конечно, много кому хвост прищепил, например, недобиткам из белогвардейского подполья, но господа офицеры вряд ли бы стали нанимать уголовника, чтобы свести со мной счёты. Там народ боевой, подготовленный — справились бы сами.
— То есть история чисто московская? — догадался Трепалов.
— Да. И тут опять же — не понимаю откуда прилетело. Если это как-то связано с Бокием, то там свои спецы, куда круче любого урки…
— А если таким образом хотели следы замести?
— Да сами бы завалили меня и дело с концом! К чему плодить сущности?
— Другие громкие дела: тот же Комаров, налётчики на типографию… — стал перечислять Трепалов.
— Не то, Александр Максимович, не то… Думаю, прямо в лоб я никого не задел, а вот зацепить краем — да, могло быть. Осталось только понять, кого…
— Другими словами, вся надежда пока только на Чухонца?
— Увы, товарищ начальник, — признал свою беспомощность я.
— Плохо, Быстров! Очень плохо! Но раз уж так получилось… — внезапно Трепалов улыбнулся. — Да, Георгий, у меня хорошие новости.
— Какие, Александр Максимович?
— Дал я тут разгону телефонистам, чего они тебе с аппаратом канитель развели — уже скоро месяц прошёл, как поставить не могут! В общем, на неделе будут у тебя. Жди!
Глава 6
Глава 6
Не успел я распрощаться с Трепаловым, как в кабинет даже не вошёл — вбежал Ваня Бодунов. Вид у него был такой, словно за ним гнались.
— Максимыч! — громко воскликнул он, — у меня такие новости — ты не поверишь!
И только тут Ваня заметил меня.
— О, наш герой! Здорово!
— Здоровей видали! — радостно сказал я, пожимая его руку. — Что за новости — меня не касаются?
— Был бы цел, касались! — засмеялся Ваня. — Ну, а раз тебя подстрелили, то…
— Подумаешь, царапнули чуток! — слегка обиделся я. — Я ведь на поправку пошёл. Можешь у начальника уточнить.
— Так, Иван, давай, выкладывай, что за новости у тебя, а Быстров пусть послушает, раз ему так интересно! — прервал нас Трепалов.
— Сейчас, горло промочу и всё расскажу! — заверил Бодунов.
Он налил в стакан холодной воды из графина, выдул одним глотком, сел и заговорил:
— История такая, товарищи: в Подмосковье, прямо под насыпью чугунки нашли тяжелораненого: его несколько раз пырнули ножом в живот и грудь. Он еле дышал и был без сознания. В карманах отыскали удостоверение сотрудника московского уголовного розыска Виктора Ефимова. Его отвезли в больницу имени Всемедикосантруда на Яузской, оттуда связались с МУУРом и… знаете что?! — Он обвёл нас торжествующим взглядом.
— Никакого Ефимова в МУУРе нет, — первым догадался я.
Бодунов поморщился.
— Трудно с тобой, Быстров: на ходу подмётки рвёшь. Действительно, Виктор Ефимов никогда в МУУРе не работал. Они на всякий пожарный с нашим отделом связались — вдруг он у нас работает? Я сказал, что и у нас такого отродясь не было. Съездил в больничку, посмотрел на этого раненого, пока он в сознание не пришёл, и каково же было моё удивление, когда опознал в нём Вовку Губана.
Трепалов напрягся.
— Того самого Губана из банды Кузнеца?! — не поверил он.
— Того самого, Максимыч, — подтвердил Иван.
Я понимающе кивнул: банда Ивана Кузнецова по прозвищу Кузнец успела изрядно нашуметь в Москве и пригородах. Орудовали сволочи чуть ли не в промышленных масштабах и при этом всегда по одной и той же схеме: переодевались в форму красноармейцев, на нескольких машинах подкатывали к какому-нибудь дому, где проживали богатые нэпманы, вламывались туда, перекрывали входы и выходы, всех жильцов сгоняли в одну комнату, а потом спокойно занимались грабежом.
Стоит отметить, что действовали «кузнецовские» крайне жестоко: убивали любого, кто им не нравился или пытался оказать сопротивление, включая женщин и, что самое страшное, детей.
По разным оценкам в банду входило минимум с полсотни человек, но я всё-таки думаю, что на самом деле их было меньше. Да, сам Кузнецов — здоровяк, который прежде работал на скотобойне, имел силу сравнимую с богатырской (спокойно гнул подковы и убивал человека ударом кулака), был по характеру лютым и свирепым, старался держать всех в узде, но всё равно управляться с полусотней отпетых негодяев даже такой неординарной сволочи непросто.
От методов «воспитания» Кузнеца впору было содрогнуться, он лично наказывал провинившихся, чаще всего медленно душил, глядя прямо в глаза. Банда не роптала, по общему мнению убивал он за дело: тех, кто крысятничал у своих или утаивал долю добычи.
Его не раз и не два пытались поймать, даже удалось схватить несколько мелких сошек, но через них так и не получилось выйти на главаря. Кузнецов мало кому доверял и Никто не знал, где лёжка Кузнецова.
У него было несколько адъютантов, и Вовка Губан входил в их число.
— Ну что, товарищ начальник, едем арестовывать Губана? — Бодунов почти приплясывал от нетерпения.
Трепалов уже был склонен с ним согласиться, но внезапно замер. Его взгляд обратился на меня.
— Быстров, а ты что скажешь?
— Скажу, что не надо торопиться с арестом.
— Интересно, почему? — удивился Бодунов.
— Арестовать Губана всегда успеется, вот только что это нам даст? Он не дурак, наговаривать на себя не станет. Даже если прижмём как следует, не факт, что расколется вчистую и сдаст Кузнеца. Вы уж простите, мужики, но надо смотреть фактам в глаза: бандиты боятся его больше чем нас! Сами знаете, какая у них дисциплина и как она поддерживается! — уверенно произнёс я.
— Ты к чему клонишь,